Первей блуждал взглядом по площади. Толпа колыхалась, сдерживаемая чётким каре алебардистов в сверкающих латах. Позади маячили стрелки, со взведёнными арбалетами. Да, тут уже ничего не сделать, Голос права, права… А если и можно, то для этого нужно иметь пару сотен умелых бойцов. Или быть великим магом, способным подчинять своей воле на расстоянии многотысячные толпы.
Казнимая вновь обратила свой взгляд на рыцаря, восседавшего на коне у края людского моря, собравшегося в предвкушении волнительного зрелища — сейчас эта баба будет гореть в огне, живьём! Она уже не улыбалась, и во взгляде её сквозь боль читалось недоумение — ну что же ты?
И тогда он решился.
«Так значит, нет Приговора?»
«Нет»
«Значит, я не смогу его нарушить!»
Первей осторожно сместил коня вбок, поближе к арбалетчику, тщедушному парню с усиками. Стрелок скучал, явно тяготимый своим орудием — могучий крепостной арбалет на вид весил не меньше тридцати фунтов.
— Дай-ка мне свою игрушку, парень, — наклонившись, негромко попросил Первей. Парень захлопал глазами. — На вот тебе взамен.
Золотая монета легла в ладонь стрелка, и он враз забыл и про ведьму, и про свой самострел.
— Старшой… отнимет… — свистящим шёпотом сообщил парень.
— Прячь лучше, всего и делов, — Первей добавил вторую монету. — Давай уже…
Второй золотой подавил последний очаг сопротивления в душе парня. Два золотых — и пусть его даже изобьёт командир, оно того стоит!
Палач уже поднёс к поленнице горящий факел. Первей вскинул арбалет к плечу, тщательно подвёл мушку под левый сосок казнимой и плавно нажал на спуск.
Толпа ахнула. Женщина у столба дёрнулась и обвисла, пригвождённая к дереву, словно булавкой, и только оперение короткого болта торчало из груди, как раз напротив сердца. Рыцарь со всего маху метнул разряженную машинку в стрелка справа, не участвовавшего в заговоре, и тот от неожиданности выстрелил в воздух. Остальные стрелки, отделённые от дерзкого самоуправца плотной людской массой, были не опасны.
— Ио-хооо!!!
Люди расступались перед бешеным всадником, несущимся во весь опор. Стражники на воротах только проводили его ошалелыми взглядами — во гонит, пан, не иначе, получил весть о долгожданном наследстве и боится не успеть к дележу…
«Ты понял, что это было, рыцарь?»
«Откуда мне, раз даже ты без понятия? Я знаю одно — я не ошибся. Нутром чую»
Пауза.
«Да, не ошибся»
«Выходит, он всё же имелся, Приговор?»
«Если и имелся, то мне этого знать не дано. Но я сейчас не об этом. У тебя появилось острое чувство сострадания. Выходит, тебе снова смягчили режим»
Городская стена из толстенных брёвен, сработанная «в клеть», была, вероятно, когда-то вполне серьёзным препятствием на пути врагов, однако время, сырость и людское небрежение сделали своё дело, и сейчас она напоминала скорее непомерно длинный овин, лишённый крыши, нежели оборонительное сооружение. Наверное, и насыпки там давно уже нет, подумал Первей, разглядывая стрелковый парапет, насквозь прогнивший и местами обвалившийся. И стражников на стенах не видно. Взять да перелезть, что ли?
Гнедко негодующе зафыркал, словно почуяв мысли хозяина, и Первей успокаивающе похлопал его рукой по шее. Разумеется, я не брошу тебя, мой верный конь. К тому же земляной вал на подступах к обветшавшим стенам зарос малинником такой густоты, что удивительно, как тут ещё не завелись медведи…
Надвратная башня в отличие от стен ещё сохраняла некоторую осанистость и даже признаки жизни. Ворота по случаю светлого времени суток были распахнуты, однако деревянная решётка, окованная железными полосами, оказалась опущена почти до земли, не позволяя проехать ни конному, ни повозке, да и пешему пройти можно было разве что на корточках. Странно, подумал рыцарь, уж не внезапного ли нападения ждут господа стражники. Тогда уже опустили бы решётку совсем, что ли…
Раздались возмущённые женские голоса, крики, визг, собачий лай и грубый мужской хохот — всё вперемешку. С полдюжины баб и девок, ругаясь и отплёвываясь, пролезли под решёткой, отряхиваясь, направились прочь от ворот, возмущённо переговариваясь и оглядываясь. Посторонний человек, наблюдая такую сценку, немало удивился бы, но Первей только усмехнулся. Такие уж тут порядки…
И потому он здесь.
Подъехав к воротам вплотную, Первей с силой постучал в решётку рукоятью меча.
— Эй, есть кто живой?
Из недр башни доносились голоса, смех, однако являться на зов местные стражи не торопились.
— Эй, христиане! — ещё громче залязгал по железной оковке решётки рыцарь.
Повторный призыв возымел наконец своё действие, и на свет божий явился бородатый детина, облачённый в кожаную безрукавку с нашитыми на груди железными бляхами, вероятно, по замыслу создателя сего одеяния призванными изображать боевой доспех.
— Кто таков?
— Странствующий рыцарь, путешествую по своим делам. Позволь полюбопытствовать, почтенный страж — у вас тут что, военные учения?
— А у нас тут всегда учения, — на подмогу товарищу явился новый персонаж, мужчина поменьше, сухой и жилистый, с внимательным цепким взглядом. — Боевая подготовка первое дело для стражи, пан рыцарь.
Вот и подручный здешнего разбойного главаря, подумал Первей, разглядывая жилистого. Ну то есть ясновельможного пана городского головы, разумеется… Голос, как всегда, излагает точно.
— Похвально, весьма похвально. Однако мне нужно проехать в город.
— Гостям всегда рады, само собой. Только вот решётка у нас поломалась, не держится, зараза, а средств на починку нет. Целый день, пан рыцарь, тягают ребята этакую тяжесть, упарились все. И всего-то десяток грошей серебром за один подъём — даром трудятся, прямо скажем.
— А ты ничего не путаешь, почтенный? — прищурился Первей. — Согласно королевским законам, сбор берётся только с обозов, причём только королевскими мытарями в заведённом порядке. Пешим и конным путникам въезд бесплатно.
— Королевские законы мы чтим, а как же! — согласно кивнул жилистый. — Только вот решётку вверх тягать ребята даром не согласятся. Не хочешь платить, проезжай как Бог даст, ворота ж не заперты.
Теперь оба стража ухмылялись вполне откровенно.
— Хорошо, — чуть улыбнулся рыцарь. Достал из-за пазухи тощий кошелёк — специально приготовил — и отсчитал десяток монет.
— Другой разговор! — жилистый обернулся. — Эй, ребята! А ну, работать!
— … Вот такие у нас тут порядки, пан рыцарь.
Корчмарь, невысокий седой дядька с обвислыми усами старательно протирал стаканы, временами украдкой поглядывая на неприметного человечка в углу, скромно потягивавшего пиво.
— Интересные порядки, прямо скажем, — Первей посмотрел свою кружку на просвет. — И как они вам?
— Дык это… — корчмарь снова кинул беглый взгляд на человечка в углу, — всякая власть от Бога, однако. Мы что, мы привычные…
— Само собой, — улыбнулся рыцарь. Допил пиво, со стуком поставил кружку на стойку. — Ладно, пойду пройдусь. Город ваш погляжу.
— Добро, добро, — закивал головой корчмарь. — Город у нас хороший, вот только порядки в нём непривычны могут показаться, ежели кто из дальних краёв… а так очень даже хороший город…
Выйдя из заведения, Первей направился в сторону городского торга — самое верное место, если хочешь узнать что-либо. Он шагал по грязной, давно не убиравшейся улице, с дохлыми собаками, валяющимися в сточной канаве, и их живыми покуда собратьями, злобно лающими из-за высоких частоколов, и размышлял. Вот пришли сюда люди, раскорчевали дремучий лес, построили город… Жить бы да жить. Как же так вышло, что оседлала этих людей шайка разбойников, которым по идее место в глухой чащобе, подале от Божьего света?
Разумеется, они пытались бороться, горожане. В Краков летели жалобы, одна за другой. Но что делать, если королевский фаворит покровительствует главарю разбойников, поставленному местным градоначальником? Жалобы возвращались назад «для выяснения», а потом челобитчиков находили в реке… или вовсе не находили. Ну мало ли что могло случиться с человеком.
Отчаявшись, они пытались бунтовать, шли грудью на ненавистную ратушу, как её ныне стали называть в королевстве польском… В ответ являлись солдаты, и зачинщиков вешали перед той самой ратушей.
И люди сломались. Кто мог, распродав подешёвке имущество — а то и вовсе бросив заколоченный дом — подались в иные города и веси. Остальные стали жить-поживать, втянув голову в плечи, тем самым поощряя грабителей на всё более наглый грабёж и совсем уже беззастенчивое вымогательство.
Первей искоса глянул через плечо — неприметный человечек, пробиравшийся по улице следом, сделал вид, что уронил монетку. Наклонился и тщательно ковырялся в грязи. Ну что же, этого и следовало ожидать.
«Ты ещё не знаешь, родной» — всплыл в голове бесплотный голос — «сейчас обсуждается вопрос, не отравить ли тебя потихоньку. Да, за ужином, в той самой корчме. Очень уж им понравился твой конь»
Первей усмехнулся.
«А зарезать слабо?»
«Ну зачем… Это уже на крайний случай. Естественная смерть, и никаких следов»
Рыцарь размышлял. Вот как, значит… Само собой, кому ж не понравится такой конь.
«Не время для шуток, мой милый. Тебе придётся сделать им выгодное предложение сегодня, прямо сейчас. Тогда сможешь спать спокойно — по крайней мере, до завтра»
«Как скажешь, умница моя»
Потолкавшись ещё для вида среди торговых рядов с четверть часа, Первей направился в сторону воротной башни.
— А-а, пан рыцарь! Чем обязаны?
Городские стражи улыбались столь радушно, как будто увидели родного папашу… или сундук с деньгами, это уж на чей вкус как. Очень удачно, что жилистый помощник атамана ещё тут, подумал Первей. Обычно разбойнички не любят перетруждаться. А впрочем, тут у них вино и пиво, и явственно пахнет жареным мясом… чего зря сидеть дома?
— Разговор есть, пан Крысь, — скупо улыбнулся рыцарь. Жилистый перестал улыбаться.