ояла вровень с краем, причём малейшая убыль немедленно пополнялась с каждым новым ведром. Ещё бы скинуть мокрые штаны, подумал мельком рыцарь, как заведённый принимая полные посудины, и было бы можно какое-то время жить… Экая мерзость, мокрые штаны… Нет, нельзя, неприлично размахивать гениталиями перед самым носом у их сиятельства, это может быть расценено как оскорбление…
«Родная, не подскажешь, как скоро закончится это светопреставление?»
«Не скоро, только завтра к полудню»
«Ты не представляешь, как я обрадован. Завтра к полудню, это ж пустяки. Вот ежели б на недельку такая буря…»
«Потерпи, родной мой. Ну нет иного выхода. Только терпеть»
— Шевелитесь, шевелитесь!!!
Особо могучая волна, захлестнув нос, с радостным гулом пронеслась по палубе и с силой ударила в кормовую пристройку, однако окошки оказались закрыты крепкими ставнями, и толстая дубовая дверь, удерживаемая пружиной, тоже не поддалась. Первею даже почудилось разочарованное шипение в голосе схлынувшего потока — эх, не удалось… Язычок пламени в масляной лампе, привинченной к стене, заколебался было, но не погас и разгорелся вновь.
— Их величество считает, что морское путешествие экономит силы и особенно время посольства, — их сиятельство сунул Первею очередное кожаное ведро. — При всём уважении к короне, у меня возникли серьёзные сомнения на сей счёт…
— Меня беспокоит другое, — прокричал рыцарь, перебарывая голосом рёв урагана. — Нам всем надо здорово помолиться, чтобы после бури оказался попутный ветер…
«Родная? Как насчёт ветра?»
Пауза.
«Не надейся, мой милый. Ветер останется встречным, хотя и не особенно сильным»
«А вот это уже не шутки»
Весло казалось таким тяжёлым, словно было целиком отлито из свинца. Первей покосился на Патрика: в темноте трюма было не разобрать выражения лица, однако тяжёлое дыхание свидетельствовало — парень выдохся.
— Брось так упираться, Патрик… Передохни…
— Я как вы, сэр Перуэй…
В носовой части трюма горела масляная коптилка, дававшая уже достаточно света для того, чтобы разглядеть барабанщика, сидевшего прямо под ней. Мужчина неподвижно смотрел перед собой стеклянным взглядом, и только ладони отбивали по тугой коже ритм — тум… тум… тум… А ведь, пожалуй, тоже та ещё работёнка, подумал мельком рыцарь, ворочая неподъёмное весло. Сколько он уже вот так колотит — сутки? Нет, больше…
Мысль мелькнула и исчезла, и снова под черепом звучит только бессмысленно-ровный ритм барабана — тум… тум… тум… Прямо под лавкой вповалку лежали каторжники — не лежали даже, валялись, как трупы, забывшись мёртвым сном. Наверное, сейчас их не разбудить даже палачу с калёными клещами, снова мелькнула вялая мысль. Такой переход способен угробить даже троллей — неделя в пути, и всё на вёслах… Да в довершение всего ураган… И опять в голове пусто, и только звучит барабан — тум… тум… тум…
Положение было отчаянное — пожалуй, даже отчаяннее, чем во время бури. За время буйства стихии галеру отнесло довольно далеко назад, и в дополнение к этому установившийся юго-восточный ветер исключал возможность использовать парус. Если, разумеется, не попытаться вернуться назад, к британским островам… Будь это норд-ост, или даже чистый ост, как во время урагана, промелькнула в голове Первей очередная мимолётная мысль, пожалуй, капитан Ханссен приказал бы повернуть на юг, в Голландию… А так остаётся одно — тум… тум… тум…
Патрик тихонько застонал сквозь стиснутые зубы.
— Я выдержу… наставник… я обязательно выдержу….
— Да выдержишь, выдержишь, — прохрипел Первей как можно более ободряюще. — Теперь… уже… совсем чуть осталось… до смены…
Прямо перед носом у рыцаря темнели пятнами пота на полотне рубах спины гребцов с передней банки — матрос и один из людей господина посланника. Все, кто мог стоять на ногах, образовали дополнительную смену гребцов, давая возможность измученным каторжникам хоть как-то восстановить силы. Датчане — морской народ, мелькнула новая смутная мысль. Вот даже слуга и тот неплохо ворочает веслом… Наверное, ещё сотни полторы лет назад прадеды этих парней наводили ужас на всё побережье… тум… тум… тум…
— Смена! — в распахнувшемся трюмном люке возникла фигура надсмотрщика, волосатого детины в одних кожаных штанах. — Благодарность от нашего капитана, господа, и вы, ребята, идите жрать свою кашу, — обратился детина к матросам, сидевшим на вёслах. — Эй, сволочи, вставайте! Хватит дрыхнуть! — это уже каторжникам.
Стиснув зубы, рыцарь потащил вконец раскисшего Патрика к лестнице. Ладно…потом… Сейчас главное — дойти.
«Дойдёте, мой милый. Тут уже близко. Вот-вот станет виден берег»
«Вид берега с марсовой бочки и земля под ногами не одно и то же вообще-то»
«И тем не менее»
На рулевой площадке виднелись двое — капитан Ханссен и их сиятельство собственной персоной. Господин посланник по особым поручениям выглядел, пожалуй, недостаточно презентабельно для королевского приёма, зато для пиратской люгги — в самый раз. Впечатление не портил даже парчовый жилет, впрочем, уже изрядно потрёпанный и со свежей прорехой. И рулевое весло посол держал, кстати, вполне профессионально…
— Кнуд таки свалился, — прогудел капитан, встретив недоумённый взгляд рыцаря. — Трое суток без сна… Их сиятельство благоразумно решили помочь.
— В следующий раз я непременно поеду посуху, — господин посланник хищно оскалил зубы, — и пусть нас даже всю дорогу преследуют орды крымских татар… всё равно это не идёт ни в какое сравнение с прелестями морского путешествия в зимнюю пору!
— Ваше сиятельство, я должен принести вам свои извинения, — склонил голову рыцарь.
— Не понял… — прищурился посланник.
— Ну как же… Вы оказали мне честь, пригласив сыграть партию в шахматы, а я вместо этого…
Датчанин захохотал, и спустя секунду капитан присоединился к нему со своим иерихонским басом.
— У вас служат крепкие ребята, ваше сиятельство, — прогудел капитан, отсмеявшись.
— А я не держу при себе людей, которые умеют только кланяться, — внезапно остро глянул на капитана господин посол.
— Земля! — заорал вдруг из своей корзины марсовый.
— Слава Богу, наконец-то! — посол стремительно обернулся, вглядываясь по ходу корабля — Я уж думал, мы всю оставшуюся жизнь проведём в море…
Казалось бы, что может быть проще — большая деревянная лохань, наполненная горячей водой, а сколько удовольствия! Первей нежился, не шевелясь. Нет, лучше ванны нет ничего, ну разве что настоящая русская баня.
«Родная, отзовись»
«Я слышу тебя, мой милый. Я думаю»
«О чём?»
«О разном. Например, о том письме. Я разработала для тебя хорошо продуманный путь — из Дублина в Роттердам на английском судне, затем до Гамбурга на ганзейской когге, потом верхом до близкой датской границы… В результате ты оказался бы здесь, в Копенхавне примерно в тот же срок, только не служащим при датском королевском посланнике, а на положении иностранца-нелегала, без покровителя, зато с массой проблем»
«О чём это говорит?»
«Вот именно. О чём?»
«Мужчина всегда умнее женщины, не потому, что умнее, а потому, что мужчина»
«Желторотик несчастный»
«От ведьмы слышу. И вообще, скоро я стану самым счастливым в мире. Я твёрдо рассчитываю на твои титьки, Родная»
Шелестящий бесплотный смех долго не утихает.
«Нет, ты совершенно невозможен»
На этом диалог рыцаря с Голосом Свыше был прерван. В дверь негромко постучали.
— Да, войдите!
— Герр Перуэй — на пороге ванной комнаты возник вестовой. — Их сиятельство требует вас к себе.
— Сейчас буду, только оденусь.
— Садитесь, герр Перуэй, — посол сидел возле камина, вытянув ноги в мягких туфлях к огню. — Вам предстоит новая морская прогулка. Вы, кажется, бывали в Ноугороде?
— Да, ваше сиятельство.
— Очень хорошо. Вам предстоит найти одного очень любопытного человека, он находится где-то в ноугородской земле, а где — точнее неизвестно. Вы должны найти его и передать вот это, — датчанин протянул Первею очень толстый пакет, обшитый вощёной кожей. — Вы отправитесь в путь, как только пройдёт ледоход на русских реках, то есть примерно через неделю. У вас есть вопросы?
— Вы не назвали имя, ваше сиятельство.
Датчанин помолчал, вороша угли в камине изящной кованой кочергой.
— У него странное русское имя — Кощей. Впрочем, мало ли у русов странных имён. Например, Перуэй — ничуть не лучше, вы не находите?
— А по-моему, гораздо лучше, ваше сиятельство, — улыбнулся Первей.
Посол захохотал.
— Ну несомненно, герр Перуэй, это была просто шутка. Я тоже буду в Ноугороде чуть позже, в конце мая, и надеюсь, к этому времени вы найдёте этого… Кощея и получите от него… то, что он вам передаст. Как только вернётесь в Ноугород, немедленно явитесь в лавку некоего Ньюкиты Горохова, что на Мясном Ряду. Через него будете держать связь со мной, личной встречи не ищите, при необходимости я сам вас найду. Ещё вопросы?
— Больше нет, ваше сиятельство. Всё будет сделано.
— Рад это слышать, господин Перуэй, — слово «господин» датчанин произнёс по-русски — Идите, готовьтесь.
«Ты слышишь меня, мой рыцарь?»
«Да, моя Родная»
«Всё это очень странно»
«Что именно?»
«Всё. Ты знаешь, как зовут того чёрного мага? Его зовут Кощей»
Первей даже остановился.
«Ты полагаешь?..»
«Я пока не знаю. Но у нас с тобой есть время, и я разберусь. Уж в этом-то я разберусь! Значит, так. Положи эту книгу на свой стол, за ночь я её прочитаю»
«А, это книга… Но она же запечатана»
Короткий смешок.
«Ничего, я прочту, я у тебя ужасно грамотная. И надо будет кое-что просмотреть в голове господина королевского посла по особым поручениям»
«Ты и это можешь?»
Снова короткий смешок, довольно злой.
«Как всякий человек, он спит. И видит сны. Я всё увижу и узнаю, мой милый»