«Родная, откуда?..»
Короткий смешок.
«Очень полезно знать язык страны пребывания. А парень, кстати, способнее к языкам, нежели ты. Всего одна ночь — и пожалуйте»
— Вы молчите… Вы не простите меня?
— За что?
— Я плохо подумал про вас. Я подумал, что вы грабитель и разбойник.
— Формально это верно, — рыцарь смотрел серьёзно. — Сегодня я ограбил персидского купца и убил его слугу. Да и купца тоже, если уж быть точным.
— Нет, нет! Вы Рыцарь Божий, вы действительно Исполнитель Предначертанного! Голос Свыше мне всё объяснил. Простите меня!
— Ты прощён, Патрик, — наконец улыбнулся Первей. — Всё, проехали!
«Родная, что ты ему наговорила про меня?»
«Правду, только правду и ничего, кроме правды» — короткий смешок — «Точнее, её крохотный кусочек. Если рассказать про тебя всё, этот юноша больше не встанет»
«И на том спасибо!»
— Ну что ж, в добрый путь, Первей Северинович. И тебе, добрый молодец Патрик… Извини, всё забываю, как тебя по-батюшке, — Савелий Петрович засмеялся. — Ну да молод ты ещё, успеешь навеличаться-то.
Первей улыбался, щурясь от яркого майского солнца. Нежная зелень листвы лёгкой дымкой охватывала деревья, уставшие от долгой северной зимы. Хорошо, ей-богу! И почему-то совсем несложным и нестрашным казалось то, что они двое должны были совершить.
Всё устроилось так хорошо, как нельзя было и подумать. Коня для Патрика купили справного, хотя и дорого. Но полученные от перса-работорговца деньги позволяли не считать рубли. Так же легко удалось приобрести припасы, снаряжение и оружие — два прямых русских меча отличной новгородской работы, два могучих самострела, способные бить на семьсот шагов, да два тугих татарских лука, очень удобных для беглой стрельбы на скаку. Особо тщательно выбирали щиты — на этом настоял Голос. Оставшиеся деньги — а истратили далеко не всё — были оставлены в управу Савелию Петровичу, от чего купец прослезился, сей момент составил заёмную грамоту, которую и подписал при свидетелях. Первей только улыбался, он был уверен — и без всякой грамоты купчина не рискнул бы обмануть своего гостя.
Ещё проще решился вопрос с девчонкой. Красота и беззащитность бывшей невольницы так растрогала всех домашних купца, что когда его младший сын Борис пал отцу в ноги, прося заслать сватов, Савелий Петрович поломался лишь для вида — мол, не ровня, бесприданница (девушка оказалась из небогатой ремесленной семьи). Рыцарь и тут разрешил вопрос, щедро отсыпав сотню рублей на приданое Оленьке — так звали девушку. Мог бы отсыпать и больше. Мало ли в мире жадных пауков-ростовщиков, купцов-работорговцев и прочих, употребляющих богатство своё на горе людям. А уж пуговицы найдутся всегда. Вот только нельзя баловать молодых излишним богатством, потеряют цепкость и волю к жизни. Но самой свадьбы ждать они не могли, к великому огорчению многих.
Кони весело гарцевали по деревянной мостовой Господина Великого Новгорода, неся всадников к их цели, казавшейся отсюда далёкой-далёкой…
Дорога, идущая через лес, была на удивление чистой и даже какой-то нарядной, что ли — густой ковёр зелёной травы лишь местами темнел прорехами, оставленными колёсами повозок. В колеях скопилась вода, густо кишевшая головастиками, их более взрослые собратья, высунув головы, с любопытством наблюдали за проезжими. Невозмутимость лягушачьего племени свидетельствовала, что человек в здешних местах зверь довольно редкий. И вообще, чем дальше маленький караван уходил от Новгорода, тем реже становились селения, тем пышнее трава на дорогах. Глухомань, ещё чуть, и вместо проезжих дорог останутся только охотничьи тропы, постепенно переходя в звериные…
Словно обидевшись на пренебрежительные размышления Первея о здешних местах, лес расступился, открывая взору небольшую деревушку-весь, раскинувшуюся на пригорке возле пруда. В деревушке явно что-то происходило — поселяне сгрудились на лужке возле пруда, над толпой там и сям возвышались всадники, гарцевавшие на месте, слышались равномерные звуки, определить которые за дальностью было невозможно.
«Родная, что там творится?»
Пауза, и короткий злой смешок.
«Обычное дело. Взимание недоимок в здешних местах происходит именно так»
— Подъедем ближе? — Патрик вопросительно смотрел на наставника. Рыцарь неопределённо повёл плечами — что ж, и подъедем… Всё равно дорога проходит через запруду, не искать же объезд сквозь бурелом.
Действительно, на лужке происходил самый обыкновенный «правёж», как называлось это на святой Руси. К козлам, служившим в обычное время для распилки дров, был привязан молодой мужик, совершенно голый, рядом стоял кат-палач, помахивая плетью. Крестьяне, сгрудившиеся в кучку, и всадники в разномастных кафтанах, вооружённые кто чем, угрюмо наблюдали за подъезжающими. Дородный бородатый мужчина в долгополом одеянии махнул рукой, и четверо всадников заступили дорогу. Патрик нервно тискал лук в налучи.
— Первей…
— Цель в коней, ежели что, и без моей команды ни-ни, — вполголоса произнёс рыцарь, разглядывая вероятного противника.
— Кто такие?! — зычно проорал бородач в долгополом одеянии, голосом, привычным к повиновению.
— Проезжающие, по своим делам! — Первей поправил колчан со стрелами, нащупывая охвостье срезня. — Позволь-ка пройти, уважаемый…
— А по какому такому делу? — вознамерился было продолжить допрос долгополый, по всему видно — крупная шишка.
— А не твоего ума это дело, — погасил улыбку Первей. — Дорогу дай… эй, малый, про лук свой забудь и думать. Тебе, тебе говорю. Кстати, всех касается.
— Да ты знаешь ли, с кем говоришь?! — ещё возвысил голос бородач. — Я боярин Семён Кучка!
— Большая? — насмешливо прищурился рыцарь.
— Че… чего?! — даже задохнулся от такой наглости боярин.
«Делай «раззяву», быстро!»
Первей сосредоточился, по телу пробежала дрожь… Готово.
— Это… кто такие, говорю? — на два тона ниже, и уже без особого интереса произнёс бородач.
— Так проезжие мы, — улыбнулся Первей. — Я ж говорю, мимо едем.
— А… — боярин окончательно потерял к происходящему интерес. — Ну так проезжайте…
Четверо всадников расступились, рассеянно блуждая взглядами. Боярин усиленно морщил лоб — очевидно, пытался вспомнить, за каким таким лешим он сам очутился в этой деревушке.
— Слышь, Савватий… Вели обедать, что ли…
— А с этим что делать? — Савватий указал на мужика, растянутого на козлах, возле которого топтался палач. — С недоимками опять же…
— Недоимщик? — поморщился боярин. — Ну, пороть, чего ж ещё-то… пока обедаем…
Дальнейшие речи боярина и прочих персонажей разыгрывающейся деревенской драмы Первей уже не расслышал, поскольку селение осталось позади.
— Я уже думал, придётся сражаться, — Патрик то и дело оглядывался. — Здорово вы их, господин мой… Вы просто великий маг, вот что.
Рыцарь помолчал, подбирая слова.
— Давай разберёмся, Патрик. Уж не думаешь ли ты, что мы стали бы биться насмерть с этими людьми?
Патрик тоже помедлил с ответом.
— Да… но если иначе нельзя? Они бы напали, и тогда…
— Если бы они напали, это была бы моя вина.
Юноша снова помолчал, усваивая сказанное.
— А как же те разбойники, господин мой? И вообще…
Первей вздохнул.
— Ты опять не понимаешь, Патрик. Я могу убить только того, кого позволено. И никого больше.
Встретив удивлённый взгляд парня, рыцарь чуть улыбнулся.
— Правда, правда.
— Вы… такой великий воин…
— Во-первых, далеко не столь великий, а во-вторых, и вовсе не воин. Я Исполнитель, Патрик.
Гладь озера сверкала серебром, переливающимся под порывами ветра. Солнце медленно клонилось к горизонту, ветер стих, и серебряный простор незаметно приобретал желтизну, словно некто добавлял и добавлял в сплав золота, дальний берег уже темнел неразличимой каймой.
— Как красиво, господин Первей… — Патрик зачарованно смотрел на озеро. — Я думал, такого озера, как наш Лох-Ней, больше нет нигде в целом свете. А тут…
— Такого озера, как ваш Лох-Ней, и в самом деле больше нет, — рыцарь чуть улыбнулся. — У каждой земли своя красота, Патрик.
Первей посмотрел налево, но остров Кличен был отсюда невидим. Место для штурмового лагеря выбрано правильно. Не стоит раньше времени тревожить врага.
Закат уже позолотил полнеба, и серебро на бескрайнем просторе Селигера окончательно уступило место золоту. Небесный ювелир сегодня неслыханно щедр.
Сзади послышалась осторожное покашливание. Мужичок-проводничок, проведший их сюда, старался напомнить о себе. Первей обернулся.
— Слышь, любезный. Почему та деревня на берегу заброшена?
Мужичок помялся.
— Так ить, это… Нечисто тут, на озере, стало, господине.
— То есть?
Мужичок посопел, соображая — надо ли выкладывать всё, и в каком виде. Ещё на смех подымут…
— Водяные замучили, господине. Сладу не стало. Рыбачить с лодки — упаси Бог! Как есть утопят, господине. Или даже с берега… А то ещё баба какая пойдёт на мостки к озеру, постирать там, или ещё чего, а он из воды — хвать! А опосля уже та баба сама из воды выглядывает, а то на берег выйдет — голая, страшная… И ведь не только в той деревушке так, в других тоже… Ну, народишко-то и стал подале от воды бежать, поглубже в лес, стало быть. Тут скоро по берегам никого живого не сыщешь, во как пошло… Да и в лесу последний год неспокойно. Упыри появились, господине. Так что вы, того…
Мужик мялся, сопел, наконец решился.
— Витязь, отпусти ты меня, Христа ради. Уговор выполнен, а мне бы засветло до дому добраться. Боюсь я ночью-то по здешним местам шастать.
Первей достал монеты.
— Держи. Всё, можешь быть свободен!
Лес был так дик и безлюден, что пробираться по нему, ведя коня в поводу, было сплошной мукой. Упавшие деревья перегораживали путь буквально на каждом шагу, и кони ежесекундно могли сломать ноги. Но вставать на постой вблизи берега было бы неосторожно, и маленький отряд продолжал пробираться в глубь леса. В конце концов им попалась крохотная поляна, рядом с которой очень кстати бил родничок. Здесь и решено было разбить временный лагерь.