«десяток», вокруг машины Табанжи сновали механики и слесаря. Пока они снимали мятую дверцу, Лавр установил в приготовленную радиомаяк, а затем, корча из себя простачка, забрался в салон ремонтируемой машины и изнутри стал давать советы рабочим. Вскоре все было кончено.
– Сейчас, когда покрасят, ее загонят в сушилку. Там высокая температура, – взволнованно заговорил Лавр, отведя Дрона в сторону. – Как бы наши аппараты из строя не вышли.
– Брось, – устало отмахнулся Дрон. – Они же не снимают перед этим с нее сигнализацию и аккумулятор. Значит, и с нашими игрушками ничего не будет.
– Тогда должно сработать! – облегченно вздохнул прапорщик.
За то время, пока шел ремонт, он успел нашпиговать «жучками» весь салон, словно булку изюмом. При этом умудрился сделать больше замечаний работникам автосервиса, чем штатный водитель. Со стороны могло показаться, что Лавра мучают угрызения совести.
– Рано радуешься, – ошарашил Дрон. – Табанжи профи. У него наверняка есть «детектор подозрительных радиосигналов».
– Почему ты так решил? – растерялся прапорщик.
– За время, пока мы за ним наблюдали, он несколько раз менял костюмы, но всегда из нагрудного кармана торчала одна и та же авторучка.
– Ну и что здесь такого?
– Даже делая записи, он пользуется другой, – вздохнул Дрон. – При разговоре с незнакомыми людьми эту достает и крутит ее в руках таким образом, что незаметно обводит человека со всех сторон. Возможно, в ней это устройство.
– Что же ты раньше молчал? – обескураженно пробормотал Лавр. – Я же с собой спецкомплект привез!
– Это как? – не понял Василий.
– Если у турка больше ничего, кроме этого сканера, нет, то мы запросто лишим его возможности обнаружить закладки, выведя его из строя. Он маломощный, если имеет такие габариты. Достаточно радиосигнала СВЧ диапазона направленного действия, и это ноу-хау превратится в металлолом. Такой способ используют тогда, когда «жучка» легче вывести из строя, чем, например, разобрать то, куда он помещен. Сначала находят, потом «мочат». Детектор также имеет приемник, поэтому одинаково уязвим.
– Чего же ты раньше молчал? – возмутился Дрон.
Лаврененко лишь пожал плечами, оглядывая помещение мастерской:
– Надо срочно звонить Меньшикову, чтобы своим ходом сюда ехал и чемоданчик прихватил…
– Ну, так звони! – поторопил его Дрон. – Пусть такси возьмет.
К вечеру все было готово. Лимузин выглядел намного лучше, чем был, и водитель остался доволен. Но принимать работу, как и предполагал Дрон, Табанжи приехал лично.
Турок с задумчивым видом осмотрел выгнанную на «яму» машину снаружи. Удивленно хмыкнув, приказал водителю показать салон.
В двух шагах от «БМВ» стоял автомобиль разведчиков. Его туда поставили под предлогом проверить ходовую. Слегка погнутая при ударе решетка была снята и перенесена в расположенный по соседству сварочный цех. Задняя левая дверца была открыта, а на сиденье лежал объемных размеров кейс, с которым час назад появился Меньшиков. Большую часть этого комплекта занимали два аккумулятора и большой емкости конденсатор. Антенна направленного действия и вспомогательные схемы составляли лишь пятую часть веса десятикилограммового устройства. Лаврененко с безучастным видом сидел рядом, не сводя взгляда с Табанжи. Нужно было нажать на кнопку пульта дистанционного управления в тот момент, когда турок окажется в зоне действия направленного излучения. Что-то вроде слабого электромагнитного импульса выведет его сканер из строя. В то же время нельзя «зацепить» только что установленную «свою» прослушку.
Спрятанный в авторучке вибратор обязательно подаст предсмертный сигнал. На этот счет они решили запудрить мозги, будто он попросту среагировал на включение постороннего оборудования. Для этого Дрон с заумным видом крутился рядом со сварочным агрегатом, стоящим в соседнем цехе, не выпуская из виду Лавра. Наконец тот почесал затылок. Это означало – пора.
Василий покосился на сварщика, перекуривающего в углу, затем на гудящий чуть в стороне трансформатор и, взяв в руки держатель со вставленным в него электродом, слегка коснулся им металлического стеллажа, на котором совсем недавно заваривали «кенгурятник» его «Тойоты».
Сноп искр брызнул на одежду. Освещение во всех цехах стало заметно тусклее. Электрод «прилип» к поверхности стеллажа, а из угла раздалась отборная ругань. Сварщик, прикрывая глаза рукой, с диким воплем бросился на Дрона.
– Тебе что, жить надоело?!
– Я думал…
– Индюк тоже думал, – опустив, словно забрало, защитную маску, пробубнил тот и выхватил держатель.
Дрон был ослеплен, но сквозь слезы заметил, как Табанжи резко развернулся в его сторону.
«Сработало!» – догадался Василий, выскочив из сварочного цеха туда, где стояли машины.
– Ты чего? – сделав удивленное лицо, Лавр вышел наружу, как бы невзначай толкнув дверцу «Тойоты», прикрывая от посторонних глаз кейс, и направился навстречу.
– Задумался, – начал громко оправдываться Дрон, – постучал железкой…
– Это же сварочный аппарат! – хохотнул Лавр, беря его под локоть. – Штаны прожег.
– Хрен с ними, со штанами, – Дрон чертыхнулся. – Глаза…
– Зайчика поймал, – спокойным тоном ответил стоящий чуть в стороне Меньшиков. – За пару дней пройдет.
Табанжи с удивлением посмотрел в сторону соседнего цеха, откуда вылетел Дрон, потом на него, затем на свою авторучку и вновь развернулся к своей машине.
Спустя полчаса, морщась и смахивая выступавшие на глаза слезы, Дрон отсчитал полторы тысячи долларов, поймав себя на мысли, что это стоимость подержанного «ВАЗа», и они направились обратно в Завитаевск.
– Как ты думаешь, – сидя на заднем сиденье, спросил Дрон расположившегося рядом Лавра, когда выехали из Верхогорска, – сработало?
– Думаю, да, – отвернувшись от окошка, кивнул тот. – У водителя даже с сердцем плохо стало. Я заметил, как он побледнел.
– А если Табанжи что-то заподозрил?
– Вряд ли, – выдержав паузу, ответил Лавр. – Просто подумал, что прибор сработал на сварку. Их ведь особым тонкостям не учат. Он не сможет проверить его работоспособность без специального оборудования.
– Ты не прав, – возразил из-за руля Меньшиков. – Сейчас приедет домой, достанет из своего шпионского тайничка «жучка» и поднесет эту штуковину к нему. А ну как виброзвонок не сработает?
– Не додумается, – уверенно заявил Василий.
Умид Чемтиев, разменявший пятый десяток лет, коренастый, с аккуратно подстриженной бородой и уставшим взглядом чеченец, работал каменщиком. Второй месяц подряд его бригада строила школу взамен разрушенной во время войны. От места работы до дома было рукой подать, и он не пользовался старенькими «Жигулями», стоящими большей частью в гараже. На бензин нужны деньги, а их катастрофически не хватало. Усталой походкой Умид прошел по улице, расположенной на окраине Грозного, образованной одноэтажными кирпичными домами с высокими, сделанными из металлических листов заборами, вдоль которых тянулся недавно восстановленный газопровод. Часть из них была разрушена, некоторые сильно повреждены. До сих пор пахло гарью, а когда припекало солнце, легкий ветерок доносил откуда-то сладковатый запах разлагающейся плоти.
Остановившись у ворот своего дома, Умид нахмурился. По всей Чечне снуют банды грабителей, боевиков и другой нечисти, а жена не проследила за тем, чтобы калитка была заперта.
Кроме нее, в доме жили семеро детей Умида и его младший брат Тахир. Молодой мужчина, несмотря на родственные отношения, был неприветлив с Умидом, что было большой редкостью для чеченцев, и ему иногда даже казалось, что Тахир попросту тихо ненавидит его. Раньше он таким не был. Всему виной война, во время которой невеста Чемтиева-младшего ушла из дома и не вернулась. Брат пропал вслед за ней, появившись в доме родственника лишь пару месяцев назад. Озлобленный, со шрамом от верхней губы до самого подбородка, который не скрывали густые усы и борода, он неделю провел один в своей комнате, появляясь лишь на завтрак, обед и ужин. На все вопросы отвечал односложно и избегал разговоров.
Умид вошел во двор. Вопреки обыкновению, его не встретили два здоровенных кобеля. Чистокровные кавказские овчарки Казбек и Барс были надежной если не охраной, то сигнализацией в неспокойной столице Чечни. Умида охватила тревога. Почти бегом он бросился в дом:
– Мадина! Тахир!
Обойдя семь комнат и заглянув на кухню, он в недоумении опустился на стул.
– Куда они могли подеваться? – вслух самого себя спросил он, обхватил голову руками, упер локти в колени и уставился в пол. Что могло случиться? С минуту посидев, отгоняя от себя самые страшные предположения, соскочил со стула и бросился в свою комнату. Открыл шкаф. Отодвинул заднюю стенку. Ружье отца и автомат Калашникова были на месте. Он держал их в доме на всякий случай, для самообороны. Вернулся в зал. Огляделся, словно впервые здесь оказался. Немного постояв, снова сел.
Когда в республике воцарилось относительное спокойствие и люди стали возвращаться в разрушенный город, он устроился в строительную бригаду. Мощными бульдозерами, правда, еще под охраной военных, расчищались улицы, на дорогах появились первые автобусы. Стали восстанавливать разрушенные дома, строить новые. Казалось, все кончено и скоро станет как прежде. Пусть не Умид, но хотя бы его дети будут жить в нормальных условиях. Без разрывов снарядов, свиста пуль и гула вертолетов. Однако на деле оказалось не все так гладко. Тем, кто занимался восстановлением разрушенной инфраструктуры и экономики Чечни, нередко приходилось слышать угрозы в свой адрес. Даже родной брат Тахир, несмотря на разницу в возрасте, осмелился как-то намекнуть Умиду, что лучше мастерок и лопату сменить на автомат.
Догадавшись, что все это время Тахир был участником незаконных бандформирований, Умид даже стал побаиваться его.
В далеком прошлом у него была одна из самых мирных профессий, он был летчиком гражданской авиации. Правда, она считалась «малой», но, как говорили его русские друзья, делившие с ним небо, «мал да удал». Что только не приходилось ему делать на своем «Ан-2». Летать в отдаленные аулы за больными, опылять от вредителей виноградники и поля, перевозить фрукты и почту.