Майору показалось, что его собеседник колеблется.
– Кто залез, не знаю… – наконец произнес он, поднимая на Ефима прозрачные глаза матерого любителя алкоголя. – А вот зачем, знаю… Только в Вулкановском сейфе этого не было.
Майор навострил волчьи уши.
– Чего не было?
– Штуки одной. – Толя снова опустил промытые спиртом глаза.
– Какой такой штуки? – поставил кружку майор.
Кукарцев молчал, мялся, но, наконец, ответил:
– Очень дорогой.
– Отчего же это она такая дорогая? – скептическим голосом спросил Ефим.
Анатолий наклонившись над мраморным кругом и приблизил свою голову к майору.
– Только тебе, Лексеич, скажу! По секрету. – тихо произнес он. – Эта штука цифру показывает.
– Какую цифру? – тоже двинул свою голову вперед Ефим. – Толя, говори толком!
– На какую в рулетку выигрыш выпадает! Понял? – прозрачным Толиным глазам как будто стало тесно между век, и они устремились наружу.
Майор сдвинул брови:
– Как же она это показывает?
– Шариком, – шепотом ответил собеседник.
Мимикьянов отхлебнул пиво и, не мигая, по-волчьи посмотрел на своего собеседника.
Толя отодвинулся от него и делал вид, что его ничего кроме пива не интересует. Но майорского взгляда все-таки не выдержал.
– Посмотреть хочешь? – шепотом спросил он.
– Хочу! – так же шепотом ответил майор.
Толя засунул руку в карман брюк, что-то нащупал там и положил сжатый кулак на мраморную столешницу.
– Вот она! – разжал бывший кочегар широкую ладонь.
На ней лежала крохотная модель рулеточного колеса. Судя по цвету металла на обкладке, она была сделана из меди. Как на настоящем рулеточном колесе, по ее внешнему ободу были расположены черные и красные ячейки с цифрами от 1 до 36 – в разброс. А также зеленая ячейка с нулем, именуемая «зеро».
– Смотри! – Коля крутнул крохотную блестящую ручку колеса и бросил стеклянную бусинку на вращающийся плоский конус. Бусина попрыгала на его поверхности, совсем так же, как настоящий игровой шарик, и успокоилась в одной из крохотных ячеек.
– Интересная вещь, – одобрил майор.
– Еще какая интересная! – со значением произнес Толя. – Перед тем, как делать ставку в казино, крутишь эту штучку. Смотришь, какая ячейка выиграла. Потом делаешь ставку на настоящей рулетке и, – будь уверен! – шарик на ней попадет в ячейку с той же цифрой!
– Ну, да! – не поверил Ефим.
– Точно! – с блеском в глазах произнес Коля. – Такая вещь бешеных денег стоит! Вот за ней они и охотились! Я тебе говорю! Они думали, профессор ее в сейфе хранит. А он, – не будь дурак! – на чердаке ее спрятал!
– А к тебе-то она как попала? – мягко поинтересовался майор.
– Ну, так я ее там, на чердаке, и нашел! В старом сундуке… – Коля запнулся. – Я там электропроводку чинил… Там вообще столько всего навалено, и книги какие-то старые и велосипед… Я ж тогда не знал, что эта штука Леониду Ивановичу принадлежит… Я думал, так просто валяется, от старых жильцов осталась! Вулканов-то в этот дом всего два года назад въехал, а раньше там разные люди жили… Это я потом уже допер, когда про кражу сейфа узнал, что за вещицу профессор на чердаке спрятал! Посидел, подумал и понял!
Майор взял кружку и сделал большой глоток. То ли пиво согрелось, то ли желание пропало, но никакого удовольствия на этот раз он не получил.
– Слушай, Коля, а ты сам-то работу этой штуки проверял? – спросил Ефим.
– Нет, – ответил Коля.
– Отчего так?
Коля помялся.
– А! Времени пока не было… Да, и не пускают меня в казино… Я в «Континенталь» пробовал зайти, но там на воротах такие гады стоят! Не пустили, сволочи! Вид им мой не понравился! Галстуки им всякие нужны. Пиджаки. Ну, нагнали, короче, вдоль по хребту… А чужому дяде такую вещь ведь даже на время не доверишь… Слушай, Лексеич! – неожиданно встрепенулся Коля: видимо, ему в голову пришла важная мысль. – А купи ее у меня, а? Миллионером станешь! Но сразу предупреждаю: дорого! Дешево не отдам!
Мимикьянов молчал.
– Нет, ну сам посуди, Лексеич, ну, вещь же дорогая! – убедительным тоном пропел Коля.
– Дай! – протянул руку майор.
– Лексеич!
– Вещь Вулканова? – спросил Ефим.
– Ну, а чья же еще? – удивленно приподнял плечи Коля.
– А чего ты тогда чужую вещь продаешь? Отдать ее надо профессору и все!
– Нет, ну, Лексеич, ну вещь-то какая! – удрученно промямлил Кукарцев. – Профессор-то и без нее хорошо живет! Ему деньги-то и не нужны!
– Все, Толя! Прекращаем эту тему! – твердо заявил Мимикьянов.
Кукарцев пожал плечами, вздохнул и положил крохотную рулетку в раскрытую ладонь майора.
– Игрушку я сам Вулканову отдам! – пообещал Ефим. – Ты мне лучше вот что скажи: у вас в поселке последнее время никаких мутных людей не крутилось? Таких, кто мог профессора обнести?
– Да, вроде, нет. – не глядя на майора, ответил Кукарцев.
Вид у него был обиженный.
– А, если подумать? – слегка нажал Ефим.
– Да, ну нет! Разве я не сказал, если б знал? – пробурчал Толя.
– Жаль! – вздохнул майор. – А я как раз хотел тебе премию за квартал отдать… С собой прихватил… Но теперь уж, какая премия! У профессора сейф из дома вынесли! А Толя Кукарцев ни сном, ни духом! Меня начальство не поймет!
Толя помолчал, подумал и сказал:
– Вообще-то был тут один хмырь… Заезжий. Вот тут, как раз, мы с ним и стояли. Пиво пили. Ну, разговаривали о том, о сем… Сказал, к родственникам сюда прибыл. Я его спрашиваю: а к кому? Я тут всех знаю! Он замялся, а потом каких-то Петровых на Театральной улице назвал. А там и нет никаких Петровых. Точно! Так вот, этот плешак и спрашивал про Леонида Ивановича. Но так, мимоходом. Дескать, а чего у профессора такой дом не видный? Я ему и говорю: а, чего? Нормальный дом! Он же бобыль, зачем ему большой дом? С уборкой замучаешься!
– Что, и все?
– Вроде, все… – подумав, подтвердил Толя.
– А как выглядел? Описать можешь?
– Да, какой-то он никакой… Незаметный такой… Серенький… Ростом, чуть повыше меня… Одет, так себе… Джинсы, майка… Лысина на голове круглая такая… Он в кепке был. Спортивная, знаешь, с длинным козырьком и дырками сзади… Но жарко было, он ее снимал, я лысину и увидел. Правда, вот часы у него были хорошие!
– Да?
– Точно. Я в часах понимаю. Мне доктор Боксан Эдуард Федорович такие показывал, когда я у него антенну ремонтировал… «Ситизен» в золотом корпусе…
– Ну?
– Точно. Уж я-то в часах понимаю! – заверил бывший кочегар.
В последнем утверждении Кукарцева майор сомневался. Но все-таки это была хоть какая-то конкретная информация.
Майор вынул бумажник, достал из него две сотенных бумажки и протянул своему внештатному осведомителю. Толя, взял деньги и быстро засунул в нагрудный карман.
– Вот. Другое дело! – повеселел он. – Ты знаешь, Лексеич, я – всегда! Если что, я – сразу! Мы ж понимаем! Мы нашим органам – не враги! Мы нашим органам – друзья! Мы в армии тоже с особым отделом, знаешь, не разлей вода, были! – Толя почему-то начал говорить о себе во множественном числе.
Ефим кивнул своему собеседнику и направился к ступеням, ведущим на улицу.
Он тревожился все больше.
6. Плохая новость
Улица была затоплена заходящим солнцем.
Сойдя с веранды, майор двинулся дальше вглубь поселка. Но ушел недалеко.
– Ефим! – окликнули его от магазинной двери.
Майор оглянулся.
По ступеням спускалась полненькая дама в легком цветастом платье. Ее светлая гривка волос была небрежно собрана в пучок на затылке, а бесцветные глаза на круглом, покрасневшем от загара лице совсем потерялись. Мало кто мог бы узнать в этой немолодой домохозяйке ведущую актрису музыкального театра Анну Аршавскую.
Любимый театром возраст невесты на выданье давно остался у нее в прошлом. И, если честно, не так уж долго оставалось и до окончания возраста мамы невесты. Но, когда она с приклеенными вениками ресниц и до отчаяния затянутой талией выходила на сцену в ролях незамужних девушек и юных вдов, у сидящих в зале мужчин мелькала в голове одна мысль: «Да, везет же кое-кому! Вот бы…».
Мечтатель взглядывал на сидящую рядом жену или подругу, неслышно вздыхал и клал руку на знакомую женскую ладонь. Не отрывая взгляда от сцены, женщины одновременно ясно видели и то, что творилось в мужском сознании. Те дамы, что поглупее, с сердцем отдергивали свою ладонь. Те, что поумнее, – имитировали шлепок по виноватой мужской руке. Самые умные – ласково поглаживали ее с таким видом, будто ничего плохого в соседней голове не увидели, потому что ничего такого там и не могло быть.
– Фи-и-има! – сказала Анна, подойдя к Мимикьянову. – Я как раз о тебе сегодня думала, а тут вдруг вижу – ты идешь! Чего давно не появлялся?
На сцене Аршавская смотрелась высокой крупной женщиной. На самом же деле, она была совсем небольшого роста, едва доставала майору до груди. Разговаривая с ним, она смотрела снизу вверх.
– В командировке был. Как вернулся – сразу к вам, – ответил майор.
– Ой, Ефим! – округлила глаза актриса. – А я, что о тебе думала-то? У нас ведь тут Леонида Ивановича обокрали! Сейф вынесли! Двести долларов оттуда взяли, а сейф в лесополосе бросили! Представляешь? Да, ты, знаешь, наверное?
Майор кивнул.
– Я, теперь прямо сама не своя! Знаешь, Ефим, – женщина тронула майора за руку и понизила голос, – эти бандиты ко мне залезть хотели, да комнаты перепутали…
– Почему ты так думаешь? – удивился Мимикьянов.
– Ну, как почему? – вплотную придвинулась к нему театральная прима. – Что у Вулканова воровать? У него и нет ничего! Только книги. Да и то такие, что нормальный человек читать не будет, сразу умом тронется! А у меня – драгоценности! И даже одно колечко с бриллиантом. Правда, он маленький, меньше карата, но все равно. Я теперь каждую ночь не сплю, жду – вдруг ко мне полезут!
«А вообще-то интересная версия!» – подумал майор.
Актриса Аршавская и профессор Вулканов жили в одном доме. Он был разделен на две части, каждая со своим отдельным входом. Профессор приобрел свою половину у прежних хозяев – преподавателей аграрного университета, уехавших в Германию, два года назад. Аршавская жила в своей половине второй десяток лет.