Больно лгать им, но я скорее умру, чем подвергну компанию тети и дяди опасности.
Их имена и имя гребаного Эйдена Кинга не должны существовать в одном предложении.
Тетя продолжает внимательно рассматривать меня с ног до головы, как будто она ожидает, что я упаду в обморок в любую секунду.
– Головная боль из ниоткуда – это подозрительно. Может, нам стоит навестить доктора Альберта?
– Это просто головная боль, Блэр, – говорит дядя от моего имени.
– Головные боли – это симптомы самых чудовищных болезней, Джексон, – возражает она.
– Одна из них – простая усталость.
– Я в порядке, правда, – вмешиваюсь я, не желая, чтобы они спорили. – Я просто собираюсь немного позаниматься и лечь пораньше.
– Сначала ужин, тыковка. И мы должны сыграть партию в шахматы. – Дядя подхватывает меня под мышку и тащит из комнаты. Он спрашивает о моем первом дне и рассказывает мне анекдот об их работнике. Он чуть не упал в обморок, когда ему позвонили и сообщили, что у его жены начались роды.
Дядя Джексон умеет поднимать настроение, и я улыбаюсь вместе с ним.
Тетя следует за ним, но ей не смешно. Она продолжает пристально наблюдать за мной, как будто пытается проткнуть меня взглядом насквозь.
Как только мы приходим на кухню, я улыбаюсь.
– Тетя, у тебя есть время немного позаниматься йогой? Это помогает при головных болях.
– Черт возьми, да. – Она хихикает, но затем ее улыбка гаснет. – Прости, милая, у меня так мало времени для нас, девочек.
Я качаю головой и говорю насмешливым тоном:
– Нет, это к лучшему. Слишком много девичьего времени отвлекло бы меня от Кембриджа.
Тетя возится за барной стойкой, а я сажусь на свободный табурет. Дядя подходит ко мне сзади и массирует мои плечи.
– Я собираюсь хорошо подготовить тебя к Кембриджу, тыковка.
Тетя закатывает глаза.
– Это не игра Премьер-лиги, Джексон.
– Игнорируй ее. – Дядя наклоняется и шепчет: – У меня есть билеты на игру «Арсенала» на следующей неделе. Угадай, кто приглашает тебя на свидание?
Моя грудь трепещет от возбуждения. Я ненавижу футбольную команду нашей школы, или, более конкретно, я ненавижу придурков, которые играют в ней, но я люблю саму игру. Дядя обратил меня на темную сторону и превратил в канонира – непоколебимого фаната «Арсенала».
– Тебе лучше не просить ее бросить учебу, чтобы пойти на какую-то дурацкую игру.
– Конечно нет, – говорим мы с дядей одновременно, затем он фыркает, и я тоже не могу удержаться от смеха.
Тетя складывает руки на груди и постукивает ногой по полу.
Мы с дядей заняты извлечением овощей из холодильника, пытаясь подавить смех.
– Командная работа, – шепчем мы с дядей друг другу.
На мгновение, только лишь на одно, я забываю о том, что произошло сегодня.
Или, во всяком случае, пытаюсь это сделать.
Утром тетя отвозит меня в школу по дороге на работу.
Всю ночь я вспоминала вчерашний день и подумывала о том, чтобы не появиться сегодня. Но затем у меня случилась минута гневного негодования на саму себя.
Никто – включая Эйдена – не сломает меня.
Мое детство не смогло, и он, черт возьми, точно не сможет.
Я просто должна быть умной, когда имею с ним дело. Например, избегать того, чтобы пытаться выбить из него все дерьмо и вернуться к свирепым переглядкам издалека.
Я машу своей тете и вхожу в школу с высоко поднятой головой, как обычно.
Я слышу насмешки, но я не позволяю им вывести меня из себя.
Тихий голос в моей голове нашептывает им.
Бегите, детки, ваши маленькие шалости ничто по сравнению с порочностью Эйдена.
Несмотря на мой ободряющий монолог этим утром, который придал мне столь необходимую смелость, дрожь пробегает по моим конечностям, когда я подхожу к классу.
Я увижу его снова. Я увижу эти демонические глаза.
Эту садистскую ухмылку.
Эту темную душу.
Сукин сын. Как, черт возьми, я должна пережить целый год с ним в одном классе?
Что еще хуже, Ким нигде не видно. Поскольку у меня больше нет телефона, я позвонила ей со стационарного ранее, но она не взяла трубку.
У меня еще есть немного времени до первого урока, поэтому я направляюсь к ее любимому месту в саду.
Мой шаг замедляется возле дерева, где Эйден вчера поймал меня в ловушку.
Странное осознание сжимает меня за горло. Память моего тела снова срабатывает.
Я чувствую его руки повсюду на себе.
Я чувствую его запах среди деревьев.
Я вижу этот бездушный взгляд в его глазах.
Сильная волна ненависти захлестывает меня, но это не все.
Что-то еще, что-то совершенно аморальное захватывает и меня.
Убирайся из моей головы, черт бы тебя побрал!
Мои брови хмурятся, когда я прихожу в хижину и не нахожу никаких следов Ким.
Как и я, Ким никогда не пропускает занятия. Если она это сделала, должно быть, случилось что-то серьезное.
Этому придурку Ксандеру лучше бы не причинять ей вреда, иначе я стану его худшим кошмаром.
Я оборачиваюсь, и моя голова ударяется о сильную грудь.
– Пришла за добавкой, сладкая?
Глава 6
Ему стоит перестать называть меня сладкой, или я достану куклу вуду с его лицом и зарежу ее до смерти.
А еще лучше, я разрежу ее на части.
Я отступаю на расстояние вытянутой руки. Если я буду держаться на достаточном расстоянии, он не сможет меня поймать.
Ни за что на свете я не позволю ему заманить меня в ловушку, как это было вчера.
На этот раз я либо закричу, либо убегу.
Да. Звучит как план.
Я сглатываю, но слюна застревает у меня в горле как посторонний предмет. Никакие ободряющие речи или фальшивая бравада не могли стереть воспоминания о вчерашнем дне.
Никакие ободряющие речи не могли убедить нервы, вибрирующие под кожей от удушающего страха, что со мной все будет в порядке.
Мои инстинкты кричат мне, чтобы я бежала.
Спряталась.
Никогда не оглядывалась назад.
Но я не стану.
Убегать от кого-то, кто получает удовольствие от уязвимости, – не самый умный поступок.
Он бы преследовал меня. Гребаный Ад. Я уверена, что психопату это тоже понравилось бы.
Кто выйдет победителем?
Да. Не я.
Поэтому вместо бегства я выбираю борьбу.
Я поднимаю подбородок, призывая все то мужество, которое у меня осталось.
Но в тот момент, когда я встречаюсь с его взглядом, большая часть этого мужества улетучивается. Знаете, что не так в Эйдене? Он чертовски хорошо сложен.
Идеальное лицо.
Идеальное тело.
Идеальное чувство стиля.
Большую часть дней он даже не носит галстук, и все равно кажется, что школьная форма была сшита специально для его крепкого, мускулистого тела.
Вся его внешность – еще одно преимущество, которое он использует для того, что запугивать.
Очаровывать.
Обманывать.
Я даже поддалась этому обаянию в тот первый день, когда встретила его. Издалека он выглядел как Бог. Вблизи он не более чем монстр.
С тех пор как он едва не задушил меня перед всей школой и объявил, что уничтожит меня, я поняла, что весь его внешний вид – это фасад.
Единственное, что я вижу, – это пустоту в его стальных глазах.
Ненависть.
Черную ярость.
Я не понимаю, как другие этого не замечают. Либо они слишком сильно попали под его чары, либо им просто все равно.
Вот что значит быть королем, не так ли? Он может быть таким сколько угодно. Черт возьми, он может приказать начать войну, которая уничтожит половину нации и заморит голодом другую половину, а те, кто останется в живых, все равно будут скандировать: «Да здравствует король!»
Но не из-за любви. Нет. Из-за страха.
Люди естественным образом тяготеют к власти, и в КЭШ Эйден и есть сама власть.
В прошлом году правил его старший кузен Леви Кинг, и теперь, когда он окончил университет, КЭШ принадлежит младшему из двух королей.
– Ты вчера сбежала из школы, – говорит он как ни в чем не бывало.
– Я не сбегала. У меня было неотложное семейное дело. – Я бы похлопала себе, если бы могла. Эта ложь вышла идеальной.
Закладывая ладонь в карман брюк, он изучает меня с ног до головы. Его взгляд задерживается на моей левой груди, как будто он пытается прожечь дыру в моей рубашке.
Мне требуется все мое мужество, чтобы не скрестить руки на груди.
Его внимание наконец возвращается к моему лицу.
– Я думаю, ты лжешь, Отмороженная. Думаю, что тебя довели до предела, поэтому ты выбрала легкий выход.
– Знаешь что, Эйден? Мне все равно, что ты думаешь.
– Зря. То, что я думаю, окажет прямое влияние на твою жизнь, сладкая.
– Прекрати называть меня так, – шиплю я. – Я не твоя сладкая.
– Ты та, кем я, блять, тебя назову, сладкая.
Возможно ли проклясть кого-то и отправить в темную, бездонную яму ада? Я не против использования черной магии. Мне просто нужно, чтобы он, черт возьми, исчез. Мир станет куда более безопасным местом.
Я сдерживаю свой гнев и поворачиваюсь, чтобы уйти.
Он не доберется до меня. Он этого не сделает.
Сильная рука хватает меня за предплечье и дергает назад с такой силой, что я прижимаюсь вплотную к его твердой груди.
Он сжимает меня с грубой, причиняющей боль силой.
– Разве я сказал, что ты можешь идти?
Я борюсь с ним.
– Я не знаю, заметил ли ты, но я не одна из твоих подданных, ваше величество. Я не выполняю твоих приказов.
– Все с чего-то начинают.
Он отпускает меня, но только для того, чтобы обхватить обеими руками мою талию и положить ладони мне на поясницу, как будто мы какие-то долбаные любовники.
Так близко, что мой нос наполняется его ароматом, а тепло его тела смешивается с моим.
Я не коротышка, но он все еще выше меня ростом и массивнее. В глубине души я знаю, что этот варварский захват – это всего лишь фактор запугивания.
Я толкаю его в грудь, дергаясь из стороны в сторону и назад, пытаясь расцепить его руки.