– …может быть, она вспоминает.
Я останавливаюсь у угла лестницы, услышав взволнованный голос тети Блэр.
– Ты слишком много думаешь. – Дядя издает приглушенные звуки, похожие на пережевывание пищи.
Значит, он пришел домой прошлой ночью.
– Может быть, нам стоит воспользоваться рекомендациями доктора Хана, – снова произносит тетя. – Ей скоро исполнится восемнадцать.
Рекомендациями доктора Хана?
И какое отношение ко всему этому имеет мой возраст?
Ужас поселяется у меня под ложечкой. Мне не нравится, к чему ведет этот разговор.
– Перестань слишком много думать, Блэр, – ругает дядя. – Я пойду посмотрю, встала ли Эльза. Она опоздает в школу.
Тетя что-то бормочет, но я ничего не слышу. Я намеренно шлепаю ногами по полу, когда заворачиваю за угол с широкой улыбкой на лице.
– Доброе утро!
Я целую дядю в щеку и позволяю тете поцеловать мою. Бросаю рюкзак на стул и принимаюсь за тосты с маслом и джемом. Специальное варенье без большого количества сахара и специальное сливочное масло.
Моя жизнь держится на здоровой пище.
Аппетит ускользает от меня, но я проглатываю крошечные кусочки. Если тетя Блэр заметит, что я не ем, она взбесится.
– Ким опаздывает? – спрашивает тетя.
– Нет, она должна забрать Кира этим утром. Я возьму такси.
– Чепуха. Я отвезу тебя, тыковка, – говорит дядя.
– Нет. Ты водишь слишком экспрессивно. – Тетя улыбается. – Я отвезу.
По дому разносится знакомая трель дверного звонка. Должно быть, это миссис Робинсон. Она любит печь и угощать своими кексами соседей. Хотя тетя не разрешает мне их есть.
Я пользуюсь шансом отвлечь тетю от моего едва надкушенного тоста.
– Я открою!
Дядя бросает на меня взгляд.
– Я сам. Заканчивай свой завтрак, тыковка.
Да ну ё-моё.
– Почему ты не распускаешь волосы? – спрашивает тетя, приглаживая мой конский хвост.
Я делаю глоток апельсинового сока.
– Это слишком муторно.
По правде говоря, мне никогда не нравились мои распущенные волосы.
– Тыковка? – голос дяди звучит ошеломленно, когда он появляется на пороге. – За тобой приехал друг.
– Друг?
Неужели Ким передумала?
Но дядя Джексон не называет Ким другом.
Приехавший друг заходит в комнату, и я давлюсь апельсиновым соком.
Эйден, мать его, Кинг стоит в нашей столовой.
Глава 12
Я не верю во внеземных существ, но сейчас я бы предпочла, чтобы какой-нибудь инопланетянин стоял в моей столовой вместо гребаного Эйдена Кинга.
Я слишком ошеломлена, чтобы реагировать. Тост замирает в воздухе, а моя челюсть почти отвисает до пола.
Эйден неторопливо выходит на середину нашей кухни уверенными, беспечными шагами.
Люди чувствуют себя неловко, – или, по крайней мере, сдержанно, – входя в незнакомое место в первый раз.
Не Эйден.
Его горящие глаза фиксируют мой взгляд с такой легкостью, как будто все это происходит каждый день.
Школьная куртка облегает рельефные мышцы его плеч, делая его старше своих восемнадцати лет. Его чернильно-черные волосы идеально зачесаны назад, и сегодня он даже надел галстук. Отглаженные брюки и элегантные дизайнерские туфли дополняют его блестящий внешний вид.
Эйден выглядел так только на церемонии в конце года, когда ему пришлось выступать с речами. Он одевается не для того, чтобы произвести впечатление, но сегодня именно такой случай.
Это тонкое напоминание о том, что он не только студент КЭШ, но и ее будущий наследник.
Он не просто Эйден, он Эйден Кинг.
В его присутствии воздух становится более душным.
Я в шоке, дядя выглядит растерянным, а тетя сжимает стакан с апельсиновым соком так сильно, что у нее белеют костяшки пальцев. Она смотрит на Эйдена так, словно видит привидение.
Дядя прочищает горло.
– Я не знал, что у Эльзы есть еще друзья, кроме Ким.
Так держать, дядя. С таким же успехом можно было сказать ему, что эта семья существует только потому, что их крупнейшим подрядчиком является «Кинг Энтерпрайзес».
Эйден надувает губы – ублюдок на самом деле надувает губы – и направляется ко мне.
– Мне больно, детка. Я не знал, что ты прячешь меня от своих родителей.
Несколькими тонкими намеками он заставил тетю и дядю поверить, что у нас отношения. Он сказал это так небрежно, что никто бы и не подумал назвать его лжецом.
Инопланетяне с таким же успехом могли бы похитить меня на своих космических кораблях и забросить на другую планету.
Дядя хмурит брови, а тетя пристально смотрит на меня. Что-то сжимается у меня в груди. Такое чувство, будто я предала ее.
– Все не так, – шепчу я сквозь комок в горле, но тетя, похоже, меня не слышит.
– Ты не говорила нам, что знаешь Эйдена, тыковка, – говорит дядя более жизнерадостным тоном.
– Это моя вина. – Эйден смотрит на моего дядю с самым искренним, торжественным выражением, которое я когда-либо видела. Даже его акцент становится более шикарным. – Из-за контракта вашей компании с компанией моего отца Эльза беспокоилась о том, чтобы не впутывать наших родителей. Я уважаю ее желания, но я также хочу представлять ее как свою девушку.
Эльза?
Девушку?
Я что, прямо сейчас в долбаном кошмаре?
Я хочу засунуть его идеальное лицо в раковину, полную воды, и держать его там до тех пор, пока он не перестанет дышать.
Моя грудь сжимается от этого образа.
Это так знакомо и… тревожно.
Мои расширенные глаза возвращаются к Эйдену.
Подсознательно люди стыдятся лжи, и их мозг выражает это в форме подсказок. Поглаживание затылка. Подергивание глаза. Изгиб губ.
Но это все не про Эйдена.
Он не испытывает ни малейшего стыда, и поэтому его ложь выходит наружу гладкой, замысловатой паутиной.
Если расслабленные плечи дяди – это какой-то признак, то он ему верит.
– Это правда? – Тетя Блэр смотрит на меня, все еще крепко сжимая стакан с апельсиновым соком.
– Это… – Мои руки на коленях сжимаются в кулаки, но, прежде чем я успеваю продолжить, Эйден оказывается рядом со мной.
Он касается моей щеки костяшками пальцев, и они обжигают мою кожу словно пламенем.
Будь он проклят. Как он может прикасаться ко мне на глазах у тети и дяди?
– Видишь? Я же говорил тебе не волноваться. Разве ты не говорила, что мистер и миссис Куин не страдают от предубеждений и всегда поддержат твои решения? – Он незаметно кладет руку мне на плечо и обращает свое внимание на тетю и дядю. – Я много слышал о вашей трудовой этике от отца. Я рад знать, что ваша семейная этика столь же превосходна.
Нокаут.
Полный нокаут.
У меня даже слов нет.
Эйден не только заставил их думать, что наши «отношения» тайные, потому что я уважаю и люблю их, но он также затронул работу.
Их бог.
Причина, по которой они оба дышат.
Даже я не сравнюсь. «Куин Инжиниринг» – их биологический ребенок, а я приемный. Они любят меня, но я всегда на втором месте.
Откуда Эйден это знал?
Как далеко он копнул, чтобы получить эту крупицу информации?
Дядя непринужденно улыбается.
– Мистер Кинг говорит о нас?
– Все время, сэр. Ваш недавний проект был предметом обсуждения на последнем заседании совета директоров. «Кинг Энтерпрайзес» может двигаться вперед только с такими сильными активами, как «Куин Инжиниринг». Кто-то может возразить, что маленькие компании ничего не значат в большой схеме вещей, но именно маленькие компании подпитывают производство и возводят пирамиду на вершину. «Кинг Энтерпрайзес» тоже когда-то была небольшой компанией.
Идеальный шикарный акцент.
Безупречные манеры.
Все идеально.
– Действительно, сынок. – Дядина грудь раздувается. – У «Кинг Энтерпрайзес» блестящее будущее с тобой в качестве наследника.
Он называет его сыном.
Гребаным сыном.
Но опять же, неудивительно, что дядя впечатлен. Он всегда терпеть не мог, когда крупные компании смотрели свысока на более мелкие, но вот наследник крупнейшей компании из всех говорит ему именно то, во что он верит.
– Я могу только попытаться, сэр. Я лишь в начале пути, но надеюсь работать так же усердно, как вы и все остальные.
Я знаю, что это отрепетированные слова, которые он, должно быть, произносил тысячу раз раньше, но с маской искренности, которую он носит, даже я близка к тому, чтобы быть обманутой.
Эйден – паразит.
Нет.
Он Дьявол, который может течь в чьей-то крови и говорить ему именно то, что людям нравится слышать, не выглядя при этом очевидным манипулятором.
Но не успеешь оглянуться, как он уже будет говорить вам, что делать и как.
К тому времени вы уже не контролируете свои действия.
– Тебе не нужно было скрывать это от нас, тыковка. – Дядя лучезарно улыбается мне, уже находясь под чарами Эйдена. – Мы не настолько строги с тобой, не так ли?
Если я прямо сейчас начну кричать, что Эйден лжет и что мы должны сжечь и похоронить его труп в саду за домом, тетя и дядя, вероятно, отведут меня обратно к доктору Хану и попросят его поместить меня в ту больницу, которую я ненавидела, когда была ребенком.
– Это потому, что у Элси никогда не было парня. – Тетя тоже смягчается, но, в отличие от дяди, ее что-то сдерживает.
Эйден приподнимает одну идеальную бровь в ответ на ненужную информацию, которой только что поделилась тетя.
Его губы растягиваются в крошечной ухмылке, предназначенной только для меня, когда он сильно сжимает мое плечо. Я подавляю дрожь. Он быстро маскирует свой садизм, чтобы вновь вернуть идеальную маскировку.
– Для меня большая честь быть ее первым.
Тетя касается своей ключицы – привычка, которая всплывает всякий раз, когда она чувствует неуверенность.
– Мы поговорим об этом позже, Эльза. А сейчас тебе следует пойти в школу.
Она упаковывает мой тост в контейнер и кладет его в мой рюкзак.
– Давай. – Эйден хватает меня за руку как любящий парень. – Мы опоздаем.