Что, черт возьми, это должно значить?
– Кинг провел такую отличную игру в субботу. Ты бы видела, какой гол он забил. – Ким заливается краской. – С тридцати метров, ты можешь в это поверить?
Я делаю паузу, играя со своей едой.
– Ты ходила на игру «Элиты»?
– Э-э, да? Я же говорила тебе, что собираюсь куда-нибудь в субботу.
– Я думала, что у тебя был семейный ужин. – Мои губы кривятся. – И я думала, что ты перестала ходить на их игры.
– Мне захотелось пойти, – она пожимает плечами. – И я так рада, что сделала это, Кинг был чертовой звездой. Такой яркий и ослепительный. Я не могу поверить, что он до сих пор не играет в Премьер-лиге, как его кузен.
– Ким! – У меня пересыхает в горле, когда я смотрю на нее с выражением, которое должно быть похоже на ужас. – Ты себя слышишь? Прямо сейчас ты боготворишь гребаного Эйдена Кинга.
– Что? Он играет как бог. Ты не можешь этого отрицать.
Да, не могу. Вот почему я отказываюсь сосредотачиваться на нем, пока он играет.
– Но Ксандер играл дерьмово. – Накрашенные розовым губы Ким кривятся. – Гребаный псих чуть не получил красную карточку за то, что так сильно атаковал соперника, что чуть не выбил ему зубы. Но Кириан все равно не затыкался из-за него, ты можешь поверить в это дерьмо?
Младший брат Ким боготворит Ксандера, и это всегда выводило ее из себя.
– Он всего лишь ребенок.
– Он мой младший брат, а не его. Гребаный засранец.
Затем она приступает к полному пересказу игры. Это обычное дело, но на этот раз я замечаю восхищенный тон, когда она говорит об Эйдене. Или, может быть, она всегда так о нем говорила, и я была слишком глуха, чтобы услышать.
Меня сейчас вывернет наизнанку.
Как раз в тот момент, когда я собираюсь остановить ее, над нами нависает тень.
Я резко поднимаю голову и вижу, что Ронан ухмыляется нам сверху вниз как идиот.
– Чего ты хочешь? – огрызаюсь я.
– Расслабься, Отмороженная. – Он садится рядом с ошеломленной Ким, очаровательно улыбаясь. – Я пришел с миром.
Миром? Он, должно быть, издевается надо мной.
Я рыщу взглядом за его спиной и за деревьями, ожидая, что Дьявол выйдет поиграть.
Ничто не может убедить меня в том, что это не очередная игра Эйдена.
Я скрещиваю руки на груди.
– С каких пор ты разговариваешь с нами, Ронан?
– С тех самых как узнал, что Ким – моя фанатка. – Он улыбается ей, заправляя выбившуюся прядь ей за ухо. – Почему ты никогда не показывала этого раньше, chérie?[7] Тебе не обязательно скрываться.
– Я не скрываюсь. – Она улыбается, делая вид, что расслабилась. – Мне нравится командная игра «Элиты». Коул – идеальный капитан. Эйден – лучший нападающий, а ты – один из лучших полузащитников в чемпионатах школы.
– Поправка. Я не один из лучших. Я лучший, Кимми.
– Самый лучший!
Они ведут долгий разговор о нескольких футбольных матчах, сыгранных «Элитой» в этом сезоне и прошлогоднем чемпионате.
Ронан Астор и Ким сближаются.
Черт возьми. Кто-нибудь, убейте меня.
Я захлопываю крышку своего контейнера с силой, привлекающей их внимание.
– Ты закончил?
– Bah alors[8], Отмороженная. Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе быть спокойнее?
– Я буду совершенно спокойна, когда ты будешь как можно дальше от нас.
Ким хмурится.
– Это невежливо, Элли.
Невежливо? Неужели она не понимает, что он играет в какую-то игру? Должно быть, Эйден втянул его в это.
– Неудивительно, что он так одержим, – бормочет Ронан, прежде чем улыбнуться Ким, полностью игнорируя меня. – Как насчет того, чтобы перестать быть тайной фанаткой и прийти на одну из моих вечеринок?
Глаза Ким чуть не вылезают из орбит.
– Кто? Я?
– Я выиграю соревнование по выпивке ради тебя, Кимми.
– Ты сделаешь это? – она почти кричит.
– Я сделаю все что угодно для наших фанатов. – Он подмигивает, проводит костяшками пальцев по ее руке, прежде чем встать и посмотреть на меня. – Ты тоже можешь пойти, если сыграешь мне одну из сцен.
Он пренебрежительно машет рукой и уходит.
Я продолжаю целиться кинжалами ему в спину, даже когда он исчезает между деревьями.
– Ты это слышала? Он пригласил нас на одну из своих вечеринок.
– И что?
– Это вечеринка Ронана Астора, Элли! Я всегда мечтала побывать на одной из них. Я не могу поверить, что он пригласил нас.
– Ким! – Я хватаю ее за плечи. – Мы договорились никогда не общаться с ними, помнишь? Мы принадлежим к разным мирам и придерживаемся разных стандартов.
– Это всего лишь вечеринка, Элли. Это наш выпускной год, мы можем, по крайней мере, сходить на вечеринку. – Искорка в ее глазах не исчезает. Во всяком случае, она выглядит так, будто вот-вот взорвется от возбуждения.
Вот тогда я вижу. Это рвение. Детский трепет.
Ким хочет этого. У нее всегда был мечтательный взгляд, когда она говорила о футбольном матче или когда мы подслушивали, как другие студенты рассказывали о вечеринках Ронана.
В отличие от меня, она хочет увидеть ту, другую, толпу – толпу Эйдена и его волчьей стаи.
Может быть, она сдерживалась из-за издевательств. Может быть, из-за меня.
В любом случае новая Ким не боится добиваться того, что ей нравится. Во всяком случае, она рвется к этому.
Ничто из того, что я сделаю или скажу, не изменит ее мнения.
Я должна позаботиться об источнике проблемы.
О некоем придурке, который манипулировал ею на протяжении всего ее превращения.
Мы возвращаемся в школу на следующий урок. Ким не перестает говорить о вечеринке, даже когда я пытаюсь сменить тему. Я была согласна даже на пересказы корейских мыльных опер, но она не замолкала.
Возле класса Эйден преграждает нам путь, заходя с противоположной стороны. Он останавливается возле двери, и Ким повторяет его движение.
– Доброе утро, Рид. – Эйден одаривает ее улыбкой, которая каким-то образом достигает его дымчатых глаз.
Мою грудь сдавливает неприятным, почти болезненным ощущением.
– Доброе утро, Кинг. – Ким улыбается в ответ.
– Ты была великолепна на последней игре. Нам нужно больше таких фанатов, как ты.
– Вперед, «Элита»! – Ким ухмыляется. – Мы так надеемся выиграть чемпионат в этом году.
– Черт возьми, да, Кимми! – Ронан подбадривает нас сзади, обнимая Ким за плечи и ведя ее внутрь класса.
Я спешу за ними, когда чья-то огромная фигура прижимает меня обратно к стене.
Болтовня студентов стихает, и моя спина выпрямляется, когда я смотрю в бездушные глаза Эйдена.
Все улыбки, которыми он одарил Ким, исчезают, оставляя лишь демона, которым является Эйден.
Глядя на него снизу вверх, я не могу не вспомнить прикосновение его кожи к моей. Его палец скользит внутри меня. Его губы покусывают мою шею…
Нет. Он не действует мне на нервы.
– Ты собираешься быть моей? – спрашивает он так тихо, что его голос вибрирует на моей коже.
Каждый день, начиная с того проклятого завтрака, он загоняет меня в угол и задает один и тот же вопрос.
Я выпячиваю подбородок и даю ему тот же ответ, что и всегда:
– Нет.
– Хм. – Его пальцы впиваются в мой затылок под волосами, когда он удерживает меня на месте.
От него никуда не деться, даже если бы я попыталась.
Он, черт возьми, повсюду, как удушливый дым.
Если я хочу сохранить свое здравомыслие, мне нужно умело разыгрывать свои карты.
Если бы это был футбольный матч, то сейчас как раз то время, когда команда проигрывает и тренер должен сделать решающий выбор. Он может сделать выпад в атаку и оставить брешь позади, что дорого обойдется ему в случае контратаки. Или же он может сохранить строй, отвлечь противника, а затем атаковать, когда другая сторона меньше всего этого ожидает.
Я всегда предпочитала второй вариант.
С тех пор как я встретила Эйдена, я была командой, которая смирилась с поражением еще до начала игры. Это как на чемпионате мира, когда у всех англичан нет никаких надежд на то, что национальная команда куда-нибудь поедет, еще до его начала.
Стратегия проигрыша была хороша, когда Эйден просто заявил о своей победе и двинулся дальше. Теперь, когда он давит на меня, пришло время сменить тактику.
С начала этого учебного года я использовала атаку ва-банк, которая, очевидно, не работает на Эйдене. Он не только более сильный, крупный – и подлый – противник, но и получает удовольствие от моей бесполезной борьбы. Пришло время мне выбрать второй вариант.
Приманить. Слегка подождать. А затем атаковать.
Боже. Я начинаю думать так же, как он.
Но, опять же, нужно быть монстром, чтобы остановить монстра.
Он наклоняется ближе, так что его дыхание щекочет мою нижнюю губу. У меня перехватывает дыхание. Он всегда так близко, будто хочет поцеловать меня, но никогда этого не делает.
– Осторожнее, сладкая! – Он дергает меня за прядь волос. – Ты меня провоцируешь.
– Ты первый начал, – выдавливаю я сквозь зубы. – По крайней мере, теперь ты знаешь, каково это, когда против тебя используют твое же оружие.
– Это ничего не значит. – Его губы нависают над моим ухом, прежде чем он высовывает язык и облизывает раковину. – Я обещаю, тебе не понравится, когда я отвечу.
Я сдерживаю озноб от его слов и близости его тела и встречаюсь с ним взглядом.
– Разве ты уже не ответил? Что, черт возьми, за игра у тебя с Ким?
Он наклоняет голову набок, его губы кривятся в ухмылке.
– Будь моей, и никакой игры не будет.
– Черт возьми, Эйден. Ты не можешь играть так подло.
– Разве я говорил что-нибудь о честности? – Его рука поднимается к моему горлу, и большой палец нащупывает точку пульса.
Он, кажется, одержим этим движением.
– Я же сказал, что буду угрожать всему, что ты любишь. Рид – только начало. Пришло время сделать шаг, сладкая.
Он щиплет меня за щеку.