Как только я выхожу из дома, первые капли дождя попадают мне на нос и ресницы. Я могла бы вернуться за зонтиком, но не делаю этого.
Вместо этого я позволяю своим ногам взять верх.
Я бегу по пустым, освещенным улицам так сильно и быстро, как только могу. Ночной холод бьет меня по лицу, а дождь мочит насквозь за считаные секунды.
Но этого недостаточно.
У меня в груди какая-то тяжесть.
Это удушающе.
Это лишает меня всякого воздуха.
Каждый мой вдох кажется мне грязным.
Я чувствую себя грязной.
Единственное, что может очистить меня, – это бег и дождь.
Только… этого не происходит.
Образ Сильвер, расслабляющей Эйдена, продолжает крутиться в глубине моего сознания, как в каком-нибудь порнофильме.
Должно быть, поэтому он слишком занят, чтобы написать мне.
Я закрываю глаза и пытаюсь выкинуть эти образы из головы.
Сильвер и Эйден созданы друг для друга.
Меня не волнуют они и их внеклассные занятия.
Но зачем просить меня быть его, если у него уже есть кто-то, кто потакает его прихотям?
Придурок.
Как только я прихожу в продуктовый магазин, я покупаю несколько упаковок тампонов и зонтик. Я бы предпочла бежать обратно под дождем, но тетя расстроится из-за этого.
Не говоря уже о том, что мое сердце ведет себя странно. Я не буду нагружать его без причины.
Я сворачиваю за угол к нашему дому, неся пакет с тампонами в одной руке и зонтик в другой, когда замечаю черный «Мерседес» с тонированными стеклами. Я думаю, он стоял там с самого начала.
Паника сжимает мою грудь, и я бегу остаток пути домой. Я выбираю зайти через черный ход, так как он самый близкий.
В тот момент, когда я сворачиваю за угол, сильная рука зажимает мне рот. Я вскрикиваю, зонтик и пакет выпадают у меня из рук.
Мой крик заглушается ладонью.
Меня тянет вперед. Я спотыкаюсь, и моя щека ударяется о капот машины. Я узнаю его запах еще до того, как горячее дыхание шепчет мне на ухо.
– Пришло время расплачиваться, сладкая.
Глава 18
– Эйден?
Мое сердце подпрыгивает в груди, время от времени ударяясь о капот машины.
Его машины.
Тусклый свет, льющийся из-за угла, не позволяет мне хорошо видеть, но я чувствую его.
Невозможно не чувствовать, когда я вдыхаю его чистый, ни с чем не сравнимый аромат, смешивающийся с дождем.
Внизу моего живота болит от того странного волнения, которое я всегда испытываю к нему.
Это проклятое осознание подобно неизлечимой болезни, отказывающейся покидать мое тело.
Я пытаюсь поднять голову и посмотреть на него, но он снова прижимает мою щеку к мокрому капоту.
– Что ты делаешь…
Он резко хватает меня за волосы.
– Заткнись нахрен, Эльза.
Я хнычу от боли, разрывающей мой череп, и от неудобной позы, в которую он меня поставил. Холодный, мокрый металл машины впивается мне в живот от каждого движения.
Когда я открываю рот, чтобы что-то сказать, он тянет меня за волосы, так что я смотрю в его темные глаза.
Его простая черная футболка промокла насквозь и прилипла к мышцам как вторая кожа. Дождь струйками стекает по его суровому лицу, сильной линии подбородка и шишке на губах из-за драки с Ксандером.
Он выглядит злым.
Нет. Смертельно опасным.
Возможно, это из-за темноты, дождя или пустынных улиц, но холодок ужаса пробегает по моей коже.
Это истинная форма Эйдена. Бездушный, бесчувственный псих.
– Ни единого гребаного слова. – Его левый глаз подергивается. – Ты не будешь испытывать меня прямо сейчас.
Мои губы дрожат, и это не из-за холода или дождя.
– Тетя сейчас наверху. – Я пытаюсь угрожать. – Она спустится за мной.
Его губы касаются моего уха, когда он шепчет жестоким голосом:
– Тогда почему ты не кричишь?
Прежде чем я успеваю подумать об этом, он прикусывает раковину моего уха. Сильно. Так сильно, что я думаю, он жаждет его прокусить.
Я вскрикиваю, но его рука зажимает мне рот, превращая крик в приглушенный, затравленный звук.
Такой, что издают жертвы, когда их похищают посреди ночи.
– Тебе нравится кровь на твоих руках? – спрашивает он мрачным, леденящим душу тоном.
Моя спина дрожит.
Кровь на моих руках.
В моих волосах.
В моем…
– Если бы я убил Ксана сегодня, это было бы из-за тебя.
Я что-то бормочу в его руку, но он лишь сильнее тянет меня за волосы.
– Ты знаешь, что я чувствую себя убийцей, когда кто-то прикасается к тебе? Поэтому ты выкинула этот гребаный трюк?
Я качаю головой, слезы застилают мои глаза и смешиваются с проливным дождем.
Боже. Он псих. Больной сукин сын.
Тогда почему я не сражаюсь?
Черт возьми, сопротивляйся, Эльза. Ты боец.
Мои конечности остаются прикованными к месту, сколько бы я ни умоляла их пошевелиться.
– Отвечай.
Я бормочу что-то неразборчивое. Он закрывает мне рот, как, черт возьми, я должна отвечать?
– Закричишь или дернешься, и я буду грубо трахать тебя, прижимая к машине, пока вся округа не узнает мое имя. Поняла?
Я сглатываю, кивнув один раз.
Он убирает руку от моего рта, но прижимает к капоту машины, обхватив сильной рукой за затылок.
– Ты используешь Ким против меня, – выдыхаю я, мой голос хриплый и грубый. – Неужели это так неожиданно, что я решила использовать твоего друга против тебя?
– Хм. Может, мне стоит избавиться от всех упомянутых друзей?
От его бесстрастного тона у меня звенит в ушах. Он… серьезен. Они не такие друзья, как Ким для меня. Если они представляют какую-либо угрозу его планам, они становятся одноразовыми.
Абсолютно никем.
Его полное пренебрежение человеческими эмоциями пугает.
Нет. Ужасает.
Что еще ужаснее, так это тот факт, что кто-то подобный ему так болезненно зациклен на мне.
– Ты распустил обо мне эти слухи. – Заткнись. Заткнись, не провоцируй его. Независимо от того, сколько я ругаю себя, слова не перестают вырываться из моего горла как яд. – Это из-за тебя на меня навесили ярлык шлюхи. Это из-за тебя ко мне никто не подходит.
– И не подойдет. – Он замирает у моего лица, так близко, что мы вдыхаем воздух друг друга. – Ты знаешь почему, сладкая?
– Почему? – бормочу я.
– Потому что ты всегда была моей. Ты просто этого не знала.
Он задирает мое платье, и воздух шлепает по моим голым бедрам, отчего по всей моей коже бегут мурашки. Я зажмуриваюсь, когда он стягивает с меня шорты, оставляя меня обнаженной под дождем и его безжалостным взглядом.
– Если ты все равно собирался взять то, что хотел, зачем просил меня быть твоей? Это все было игрой? Постановкой? Тебя заводило, что я цепляюсь за ложную надежду, думая, что у меня есть право голоса хоть в чем-то, что ты со мной делаешь? – Я задыхаюсь от этих слов. Мой голос такой эмоциональный, такой сердитый, что я чувствую, как он раскатывается, как гром, вместе с каплями дождя.
– Я же говорил тебе. Это был твой шанс сделать первый шаг, но я был прав. Ты не хочешь нежности. Ты хочешь, чтобы я забрал твою волю, не так ли?
– Отвали от меня, ты, больной ублюдок.
– Ты на мне повернута, сладкая. Ты такая мокрая, что я чувствую твой гребаный запах в воздухе.
Он засовывает в меня палец, и мои уши горят от стыда, когда он не встречает сопротивления.
Никакого давления.
Ничего.
Его палец находит убежище в моих плотных стенках, как будто ему там и место.
Как будто у него были на меня права с самой первой нашей встречи.
– То, что я доминирую над тобой, заводит тебя. – Он засовывает внутрь еще один палец, заставляя меня хныкать. – Находясь в моей власти, ты промокаешь насквозь.
Я прижимаюсь головой к металлу, но с его мертвой хваткой на моей шее это удается с трудом.
– Ты не обязана признавать это сейчас, но ты признаешь… – Он яростно вонзается в мое влагалище. – Рано или поздно.
Мои глаза закатываются к затылку, и я зажимаю рот рукой, чтобы сдержать громкий стон.
Эйден не останавливается. Он толкает свои пальцы внутрь меня сильно и быстро, как будто трахает меня своим членом. Я выгибаюсь дугой с каждым безжалостным толчком.
Я задыхаюсь, тяжело дышу и хнычу. Хуже всего то, что я не могу это контролировать.
Даже несмотря на дождь, общественное место и тот факт, что тетя может выглянуть с кухонного балкона в любую секунду, я не могу остановиться.
Черт, от этого мне становится еще жарче. Так жарко, что капли дождя почти испаряются на моей коже.
Он овладевает мной и превращает меня в эту незнакомую, пугающую версию.
– Ты не позволишь ни одному другому мужчине прикоснуться к тебе. Ясно?
Я слишком поглощена его дьявольскими пальцами, чтобы обращать внимание на его слова.
Что-то жестокое и разрушительное нарастает внизу моего живота, сталкиваясь и круша его ритм.
Я чувствую эту волну. Я доводила себя до оргазма и раньше, но всегда сдерживалась в последнюю минуту, боясь той интенсивности, которую он приносит.
Теперь я не могу остановить это, даже если захочу.
Тебе нравится, когда твою волю забирают, не так ли?
Его слова вызывают жар внутри меня.
Боже. Что со мной не так?
– Скажи да, – приказывает он, щелкая по моему клитору.
Стон срывается с моих губ, независимо от того, как сильно я пытаюсь сдержать его.
Он крепче сжимает мою шею.
– Скажи да, или я остановлюсь.
Его ритм становится все более интенсивным, словно доказывая свою правоту.
Я хнычу, выпучив глаза.
Нет, он не может остановиться. Только не в этот раз. Я почти. Почти у цели.
– Я… я…
– Скажи это, черт возьми. – Он вонзается в меня сильнее, отчего под моими веками образуются звездочки.
– Да! – я кричу, когда волна оргазма захлестывает меня.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но он застывает на букве «о», и слова не выходят наружу.
Он украл у меня способность говорить.