Я не могу пошевелиться в полной мере, потому что он держит меня стальной хваткой за горло.
Это все равно что падать со скалы. В этом не должно быть ничего приятного, потому что, когда я достигну дна, я буду мертва. Но прямо сейчас? Я не думаю о приземлении. Я застываю в моменте падения. За пределами страха и добровольно наложенных оков есть трепет, возбуждение. То… неизвестное.
Я становлюсь зависимой от этого.
Все еще покусывая мой сосок, Эйден тянется другой рукой, чтобы стянуть с меня пижамные шорты. Его пальцы находят мои скользкие складки, и он стонет, дразня меня, спускаясь вниз.
Мое тело словно подожгли, пока я падала с того утеса. Тысячи мурашек покрывают мою кожу и проникают в кости.
– Эйден…
Он поднимает голову. Похоть и что-то еще, чего я не могу понять, искажают его лицо.
Мои пальцы впиваются в его футболку, и я пытаюсь стянуть ее через его голову. Он хватает мои пальцы поверх своей футболки, останавливая. Что-то мелькает в его красивых чертах. Это происходит быстро, и, возможно, если бы я не была так сильно очарована им, я бы поняла значение этого выражения.
Но оно исчезает так же быстро, как и появилось, и он стягивает футболку через голову.
Он спортсмен, так что шесть кубиков пресса не должны меня удивлять, но идеальные пропорции все равно кажутся немного несправедливыми. Как будто он снимается для журнала.
Теперь, когда он сгибает руки, татуировки со стрелками, кажется, указывают прямо на его сердце.
Или мое.
Когда мой взгляд возвращается к нему, он наблюдает за мной с жестким выражением на лице, как будто ждет, что я начну вырываться.
Я не сомневаюсь, что, если я буду драться, он даст отпор.
В зависимости от моего выбора, он сделает все настолько чудовищным или прекрасным, насколько сочтет необходимым.
Королева или пешка.
Мои пальцы скользят вверх по его твердым бокам к упругому животу. Я не знаю, когда прикосновения к нему превратились в зависимость.
Удовольствие.
Необходимость.
Каково было бы запечатлеть себя под его кожей?
Это… пугающая мысль.
Эйден стягивает с себя брюки вместе с боксерскими трусами.
Он такой же внушительный, как и в прошлый раз, если не больше.
Это будет больно.
Почему я хочу, чтобы было больно?
Не отпуская мое горло, он устраивается между моих ног. Его свободная рука обхватывает мой подбородок. Его чертовы глаза прокладывают путь прямо в мою душу.
– Ты сводишь меня с ума, черт возьми.
– Ты тоже сводишь меня с ума. Это уже не смешно.
Эйден – это утес.
Неизвестный.
Незапланированный.
Непредсказуемый.
Он – мой худший кошмар.
А еще он – самое близкое, что у меня было к свободе.
Эйден сжимает мое горло и врывается в меня.
Он разрывает меня на части одним движением.
Я кричу ему в губы.
Это больно.
Черт возьми.
Это чертовски больно.
Я чувствую себя так, словно он натурально порвал меня.
Согласно тетушкиным любовным романам, другие девственницы в такой ситуации подождали бы, когда боль утихнет. Они почувствовали бы необходимость в том, чтобы партнер замедлился, позволяя привыкнуть.
Я хочу, чтобы это продолжалось.
Боль. Я хочу, чтобы боль осталась.
Мое тело выгибается навстречу телу Эйдена. Я сжимаю его плечи так крепко, что ногти впиваются в кожу.
Он замирает, встречаясь с моими глазами, и рычит.
– Ты девственница? Как, черт возьми, ты можешь быть девственницей? Почему ты…
– Н-не останавливайся. – Я обрываю его, медленно покачивая бедрами. – Бери.
Я хочу, чтобы он был жесток со мной, потому что мне нужна боль, я не знаю почему, но я просто хочу ее.
Боль означает, что я жива. Я живу этим моментом.
Учитывая грубый характер Эйдена, я ожидала, что он примет приглашение.
Вместо этого он плавно двигает бедрами вперед, его толчки мягкие, как будто он ждет, пока я привыкну к нему.
Затем… он целует меня.
Страстно, но нежно. Наши языки танцуют в эротическом, медленном танце. Он отпускает мою шею и притягивает к себе, так что я оказываюсь сидящей у него на коленях. Новая глубина проникновения заставляет мои колени дрожать.
Его толчки становятся медленными, глубокими и сводящими с ума.
Я хотела боли, но получила эйфорию, даже не подозревая, что так нуждалась в ней.
Эйден разрушил иллюзию, которая у меня была. Он сломал ее и швырнул на землю.
Что-то внутри меня дает трещину.
Мои пальцы запутываются в его волосах, и я целую его в ответ с такой же страстью. Я встречаю нежное покачивание его бедер своими.
Кажется, целую вечность мы целуемся, позволяя нашим телам привыкнуть друг к другу. Мы целуемся так, словно это наш последний поцелуй в жизни.
Как будто случится катастрофа, если мы перестанем целоваться.
Я пытаюсь уговорить его действовать жестче, дергая за волосы, но он мягко откидывает мои волосы за спину, молча давая понять, что не будет выполнять мои приказы.
Наши конечности так переплелись, что я не знаю, где начинается он, а где я. Наши тела покрываются капельками пота, а запах секса витает в воздухе как афродизиак.
Эйден толкается быстрее и резче. Похожий на всхлип стон срывается с моих губ, когда он касается чувствительного места внутри.
Не нарушая своего ритма, Эйден толкает меня, вынуждая упасть на спину. Его руки скользят под мои бедра, и он закидывает обе мои ноги на свои широкие плечи.
Он обхватывает рукой мое горло, то ли для того, чтобы удержать меня на месте, то ли в качестве угрозы, я не знаю.
У меня нет времени думать об этом.
Он врывается в меня с удвоенной энергией. Новый угол проникновения заставляет мои стенки сжиматься.
Изголовье кровати скрипит при каждом неистовом толчке и покачивании его таза, прижатого к моему. Мое сердце учащенно бьется, я боюсь, что у меня случится сердечный приступ.
Даже если и так, это того стоит.
– Ты такая красивая, – стонет он, его ритм становится грубее и быстрее с каждым произносимым им словом. – Ты сводишь с ума. Ты вызываешь привыкание. Ты все портишь.
Мне не требуется много времени.
Возможно, из-за его слов, ощущения его внутри меня или его руки на моем горле.
Или всего вышеперечисленного.
Волна пронзает меня, и я кричу, падая вниз, не имея возможности приземлиться.
Этот оргазм совсем не похож на те, что были у меня раньше. Это первобытно, необузданно и настолько ошеломляюще, что я не могу дышать.
Эйден продолжает свой натиск, преследуя свой собственный финал. Он продолжает и продолжает.
И продолжает.
Я нахожусь в таком же бредовом состоянии, как и в прошлый раз. Я чувствую себя такой чувствительной и обиженной, но я не хочу, чтобы он останавливался.
Я жажду боли и удовольствия, которые он приносит.
Я жажду его.
Его плечи напрягаются. Я все еще хочу посмотреть, как он упадет с обрыва.
Эйден мне этого не позволяет.
Он наклоняется к моему клитору и дразнит его, прежде чем вонзиться в меня в последний раз. Я снова кончаю с хриплым криком.
– Блять, – стонет он, когда тепло наполняет мои внутренности.
Эйден остается внутри, когда притягивает меня к себе. Моя голова покоится у него на груди, ухо оказывается прижато к биению его сердца. Его естественному, но неровному сердцебиению.
Стук.
Стук.
Стук.
Я касаюсь губами его кожи и остаюсь в таком положении, пока мои веки не закрываются.
Свобода.
Неужели именно такой и должна быть свобода?
Глава 30
Что-то теплое обволакивает мою кожу, совсем как…
Вода.
Я вздрагиваю и просыпаюсь, ожидая обнаружить себя в той мутной, темной воде из ночных кошмаров.
Мое дыхание приходит в норму, когда я узнаю окружающее пространство. Я нахожусь в своей ванной комнате с белым кафелем и пастельно-розовым декором.
Я сижу в наполовину наполненной ванне. Совершенно голая.
Теплая вода льется каскадом из крана, медленно заливая мою грудь.
Эйден поворачивается ко мне лицом, но смотрит искоса, возясь с моим шампунем во всей своей обнаженной красе.
Я прикусываю нижнюю губу, откровенно таращась на него. В его красоте есть что-то первобытное, что привлекло мое внимание с момента нашей первой встречи.
Его мышцы напрягаются при каждом движении. Татуировки со стрелками скользят в такт движениям его бицепсов. Его член наполовину тверд и направлен в мою сторону. Интересно, всегда ли он в таком состоянии, потому что я никогда не видела его вялым?
– Наконец-то ты проснулась, соня, – говорит он, не поднимая головы.
Я позволяю своей руке побродить по воде. Я не могу поверить, что Эйден готовит мне ванну с пеной.
– Как долго я была в отключке? – спрашиваю я.
– Около двух часов.
– И что ты делал все это время?
– Наблюдал за тобой.
Наблюдал за тобой.
Будь он проклят и то, как легко он может говорить подобные вещи. Если бы это была я, я бы никогда в этом не призналась.
Когда я молчу, он скользит своими металлическими глазами по моему телу, и хотя оно покрыто пузырьками, мне кажется, что он видит сквозь них.
– А еще просматривал твой Инстаграм.
Я сглатываю.
– Ты просматриваешь мой Инстаграм?
Он наклоняет голову набок.
– Как ты думаешь, почему я на тебя подписан?
Я всегда думала, что это был какой-то метод запугивания, не то чтобы он на самом деле серьезно относился к этому.
– Кстати, ты так и не подписалась в ответ, – говорит он, как будто это что-то, о чем я забыла.
– Так зачем ты просматривал мой Инстаграм? – увожу я назад к вопросу.
Он пожимает плечами.
– Чтобы знать, что ты задумала.
– То есть ты преследуешь меня?
Он ухмыляется.
– Я предпочитаю исследовать.
Я брызгаю водой в его сторону.
– Ты неизлечим.
– Мне любопытно… – Он замолкает. – Почему ты никогда не публикуешь свое лицо?