Сказать, что меня не пугает та мощь, которую Джонатан излучает без слов, было бы ложью. Тем не менее я не буду прятаться.
Он может переломать мне кости, а я все равно буду сжимать его руку.
– Папа.
Отстраненный голос Эйдена доносится откуда-то сбоку. Я была так поглощена своей безмолвной войной с Джонатаном, что не почувствовала его присутствия.
Впервые.
Острый взгляд Джонатана скользит с меня на Эйдена, не прерывая рукопожатия. Я недоверчиво смотрю на битву, которая разгорается между отцом и сыном.
Эйден – точная копия старшего Кинга. Это похоже на королевскую битву между могущественным человеком и его более молодым «я».
Король и его наследник.
Я не уверена, кто побеждает и должен ли быть победитель, но напряжение висит в воздухе как густая пелена дыма.
Удушающая.
Таинственная.
Завораживающая.
– Повеселись на своей вечеринке, сынок.
Вот так просто Джонатан отпускает меня, так же плавно и хищно, как пантера.
– Будет сделано.
Джонатан улыбается, как утонченный, аристократичный джентльмен. Не слишком приветливый, но и не отталкивающий. В нем сохранился намек на темноту, которая окутывает Эйдена, как вторая кожа.
Темные демоны заложены в их проклятых генах.
Еще раз окинув меня взглядом, Джонатан властными шагами направляется ко входу.
Я смотрю на Эйдена, думая, что он наблюдает за своим отцом так же, как только что наблюдала я.
Вместо этого Эйден полностью сосредоточен на подносе в моей дрожащей руке. Он хватает его и несет, не произнеся ни слова и не удостоив меня взглядом.
Он шагает в том направлении, куда направлялись мы с Марго.
Я массирую руку, которую Джонатан чуть не сломал, и иду в ногу с Эйденом.
– Что все это значит? – спрашиваю я.
Тишина.
– Эйден?
Снова тишина, но его шаги становятся шире.
Я уже упоминала, насколько отстойно быть на его плохой стороне? Кто бы мог подумать, что кто-то вроде Эйдена будет использовать наказание молчанием?
Я подбегаю и встаю перед ним, широко раскинув руки.
Он останавливается и бросает на меня такой резкий взгляд, как будто разрезает меня ножами. Костяшки его пальцев сжимают поднос.
– Ч-что происходит?
Эта его сторона всегда приводит меня в состояние повышенной готовности. Эйден не из тех, кто так свободно выставляет напоказ свои эмоции. Тот факт, что он, кажется, близок к взрыву, означает, что неизбежно произойдет что-то катастрофическое.
– Скажи что-нибудь, – я давлю, когда он снова молчит.
– Держись подальше от моего отца, – он произносит каждое слово почти рыча.
– Я не подходила к нему, я…
– Мне насрать на то, что ты делала или не делала. Ты не разговариваешь с Джонатаном. Ты не пожимаешь ему руку и уж точно, черт возьми, не разговариваешь с ним. Когда вы видишь его, ты поворачиваешься и идешь в противоположном направлении. Это ясно?
У меня кружится голова.
– Почему?
– Потому что я, блять, так сказал.
– Простите, ваше величество, но я ничего не делаю, потому что вы, блять, так сказали.
– Эльза… – он рычит, глубоко и низко.
– Скажи мне почему.
– Это один из тех случаев, когда ты просто говоришь да и не споришь со мной.
– Или что?
Его металлические глаза становятся расчетливыми.
– Или я напою Рид и позволю Найту отвезти ее домой.
– Ты… не станешь.
– Посмотрим. – Он проходит мимо меня в комнату.
Мое сердце замирает.
Я спровоцировала уродливую, чудовищную сторону Эйдена. Сторона, которой все равно, кому он причиняет боль, пока он получает то, что хочет.
Для него Ким – всего лишь средство для достижения цели, которой являюсь я. Он использовал ее раньше и будет использовать снова, чтобы доказать, что может заставить меня согласиться на все, что он пожелает.
Он знает, как много Ким значит для меня и что я без колебаний буду защищать ее.
Чего он не знает, так это того, что в эту игру могут играть двое.
На этот раз Эйден не победит.
Глава 42
Я должна была догадаться, что этот вечер обернется катастрофой, в тот момент, когда Коул и Ким вместе вошли в кинозал.
Или когда у Ксандера свело челюсть.
Или когда Эйден наблюдал за происходящим с холодным расчетом в глазах.
Мы все сидим лицом к огромному телевизору, который занимает всю стену. Черт возьми, он такого же размера, как экраны кинотеатров. Кожаные диваны могут легко проглотить человека. Здесь даже есть куда положить гамбургеры, чипсы и пиво.
Мы с Ким довольствуемся содовой. Я игнорирую тот факт, что Эйден хватает обычную колу и сует диетическую мне в руки. Я уже говорила ему, что диетическая кола не только низкокалорийна, но и вредна для здоровья. Однако на этот раз я молчу.
Если и есть что-то, чему я научилась, находясь с Эйденом, так это умению выбирать перспективные для победы сражения.
Прямо сейчас самая важная битва – узнать, что, черт возьми, он запланировал для Ким.
Когда я попыталась скользнуть рядом с ней, Эйден притянул меня и усадил между своих раздвинутых бедер.
Он повсюду и окружает меня со всех сторон. Его грудь находится в нескольких дюймах от моей спины, но я чувствую его запах, смешанный с гелем после душа. Каждый мой вдох наполнен его всепоглощающим присутствием. Он проникает мне под кожу и оседает в моем сердце резкой волной вожделения. Эйден даже не прикасается ко мне, но ему это и не нужно. Как будто я принадлежала ему с первого прикосновения.
Воздух колышется от обещания прикосновения его кожи к моей. Я сжимаю бедра и сосредотачиваюсь на экране.
Сегодня «Арсенал» проводит самый важный матч сезона в Лиге европейских чемпионов. Если бы я была с дядей, мы были бы канонирами, болеющими от души, как Ксандер и Ронан.
Они прыгают, как кролики на крэке, кричат и даже пинают воображаемые мячи. Они даже говорят с сильным акцентом кокни, о котором богатые люди даже не должны слышать. Должно быть, это из-за общения с другими футбольными фанатами.
Интересно, Эйден тоже говорит на кокни?
Кинозал наполняется одобрительными возгласами фанатов, энтузиазмом комментаторов и фанатичным безумием Ксандера и Ронана.
Коул и Эйден – самые спокойные зрители. Коул произносит несколько охов и ахов, но так и не сдвигается со своей позиции.
Ким сидит рядом со мной и Эйденом, а Коул с другой стороны от нее, и пьет свое второе – или третье – пиво.
Может, она и фанатка «Элиты», но Премьер-лига ее не особо волнует.
Пока Ронан и Ксандер кричат, проклинают и разбрасывают повсюду чипсы и закуски, Ким наблюдает за ними с живым интересом, как за игрой.
В некотором смысле они устраивают развлекательное шоу. Когда «Арсенал» в забеге, они отбивают мячи вместе с ними. Они наносят воображаемые штрафные удары и ударяются плечами, когда происходит что-то хорошее.
Я начинаю смеяться к тому времени, как они фальшиво подпевают фанатским песнопениям. Ким тоже смеется, полуприкрыв глаза. Когда она допивает пиво, Эйден вкладывает ей в руку еще одну банку, и она принимает ее с небрежной улыбкой.
Я бросаю на него сердитый взгляд.
– Ты пытаешься ее напоить?
Его холодный взгляд остается прикованным к экрану, но, похоже, игра его не слишком интересует.
– Она уже пьяна.
– Эйден! – Мой голос понижается, когда я поворачиваюсь вполоборота, так что моя спина упирается в его согнутое бедро. – Что ты делаешь?
Его металлический взгляд медленно, хищно скользит по мне. Вот так в игру вступает отвратительная, психованная сторона Эйдена. Просто потому, что я иногда не замечаю его натуры, это не значит, что она исчезает.
– Ты согласна с тем, что я сказал ранее?
– Нет, пока ты не скажешь мне почему. – Я сжимаю губы в тонкую линию, чтобы не наброситься на него и не устроить сцену.
– Неправильный ответ. – И вот так просто его внимание возвращается к игре.
Я отталкиваюсь от него, но он мертвой хваткой сжимает мой локоть, не давая мне вырваться.
Разочарованно вздохнув, я придвигаюсь ближе к Ким, насколько позволяет его хватка.
Ее темно-синее платье в полоску доходит до середины бедер и сбивается внизу. Румянец заливает ее щеки, а зрачки расширяются. Она определенно пьяна.
Я пытаюсь отобрать у нее пиво. Одному богу известно, что Эйден в него подлил. Я хочу думать, что он не причинил бы вреда Ким и что он не из тех, кто накачивает девушек наркотиками, но он психованный демон, который не остановится, пока не получит то, что хочет.
Ким для него не человек. Она всего лишь средство для достижения цели.
Она прижимает пиво поближе к груди и надувает губы, как будто я хочу отнять у нее любимую игрушку.
– Ким. Давай, ты уже достаточно пьяна.
– Не-а, – невнятно произносит она. – Я абсолютно трезвая, Элли.
Следующие несколько минут я безуспешно пытаюсь разлучить ее с пивом.
Эйден наблюдает за этим с такой бесстрастной холодностью, что мне хочется дать ему пощечину.
Я не знаю, как он догадался, что Ким становится дикой, когда напивается, но он использует это в своих интересах.
Первая половина игры заканчивается со счетом 0:0. Ксандер и Ронан наконец садятся. Ронан поглощает чипсы как изголодавшийся солдат на войне, в то время как Ксандер бросает суровые взгляды в сторону Ким.
Когда звучит гимн Европы, она, пошатываясь на нетвердых ногах, поет вместе с ними от всего сердца. На невнятном немецком. Я знала, что она берет уроки немецкого, но я не знала, что она так свободно говорит на нем.
Ронан прикладывает руку к сердцу, ставит миску с чипсами так, словно это чашка, и подпевает. На тарабарском языке.
Коул усмехается:
– Ну какого черта!
Он встает так, чтобы Ким оказалась между ним и Ронаном, и поет «Оду радости» на более совершенном немецком, чем у Ким, – хотя, вероятно, это потому, что он не мертвецки пьян, как она.
– Не порти мне настроение, капитан! – Ронан бросает в него чипс. – Пой на том языке, который мы все знаем.