– А вы почему здесь? – спросила Даша сокамерницу.
Женщина словно не расслышала вопроса, сидела и улыбалась своим мыслям. Потом взглянула на Дашу веселыми глазами и протянула ей руку:
– Держи краба, Шанель! Меня, кстати, Региной зовут. А за что присела здесь? Так за палку колбасы и бутылку «Хеннесси». Пошла в гипермаркет и взяла так, чтобы заметили и замели. Зима ведь, греться где-то надо. А на киче тепло, кормят. Полгода определят, как раз к лету выйду. Мне зимой по чердакам, что ли, маяться, когда на зоне и постель чистая, и баня? А тебя за что? Ты говорила или нет? Что-то я не помню.
– Так и я не поняла, – пожала плечами Даша, – пригласил меня к себе домой начальник, я по глупости поехала, думала, по работе, а он хотел напоить, приставать начал, но я убежала. А его потом мертвым нашли.
– Ты гонишь?
– В каком смысле?
– В смысле – не врешь? Правду говоришь? Я не следак. Скажи, мужик приставать начал, ты его и грохнула?
– Да вы что! Зачем мне его убивать? Я просто вырвалась, убежала, выбираться пришлось через лес, по темноте…
В камере стало тихо: похоже было, что все по-прежнему внимательно слушали.
– А что у них на тебя? Никто ведь не видел, как ты его замочила? – спросила бомжиха.
– Свидетелей нет. Да и не мочила… то есть не убивала я его! Просто нашли на подсвечнике мои отпечатки пальцев, так я и не отрицаю, что дотрагивалась до этого подсвечника, но я никого не убивала!
– Это понятно, – согласилась Регина, – какая сила нужна, чтобы подсвечником замочить – не сковородка, чай.
Дверь камеры открылась, вошел сержант и поставил на пол большой полиэтиленовый пакет.
– Передача для Шеиной, – сказал он, – только там салаты разные, это не положено: они скоропортящиеся, холодильника у нас нет… Так что…
– Так мы сейчас все и приговорим, – оживилась Регина и подошла к пакету, чтобы рассмотреть содержимое.
– Вы тоже угощайтесь, – предложила Даша сержанту.
Тот помялся немного, а потом признался:
– Мы немного уже взяли. Но нам разрешили. Ваш муж, когда ребятам передавал, сам предложил… Сказал, что он и на наш коллектив принес.
– Муж? – удивилась Даша и почувствовала, что начинает краснеть.
Но в камере было слабое освещение, и, кажется, никто не заметил. Регина выгребала из пакета принесенную снедь. Ей помогала и девчонка в майке с Микки-Маусом.
– Даже консервы так пропустили! – удивлялась женщина. – Положено же все банки вскрывать.
– Да что мы – не люди, что ли! – ответил сержант и закрыл за собой дверь.
– Твой с левиками договорился, – догадалась Регина, – хороший у тебя мужик. Хороший бердыч прислал.
– Ой, тут и конфеты! – закричала девчонка. – Можно мне попробовать?
К ним пододвинулась и угрюмая женщина, порешившая мужа сковородкой.
– Угощайтесь! Берите что нравится, – предложила Даша, открывая упаковку с нарезкой колбасы.
Шеина сразу поняла, кто отправил ей передачу. Конечно, это сделал Хворостинин – больше некому. То, что он думает о ней сейчас, когда ей тяжело, было приятно. Даша попыталась представить, что он делает в эту минуту, чем занимается, раз он проявил такую заботу, значит, волнуется за нее. Внезапно девушке очень захотелось оказаться рядом с Дмитрием и поблагодарить. Она проверила еще раз опустошенный пакет, но никакой записки не было.
– Маляву ищешь? – догадалась Регина. – Не пропускают на предзак, мало ли, вдруг подельники инструкции передадут…
Ели не спеша и долго. Беседовали на разные темы. Женщина, чьего имени Даша не знала, налегала на колбасу и копчености, Регина вылавливала пальцами из консервированного морского коктейля мидии и креветки, а когда они закончились, макала в маринад кусочки хлеба. Девчонка ела все: конфеты, шоколад, маринованные огурчики, буженину, кусочки соленого лосося…
Звали ее Илоной, и попалась она случайно. Ночью полицейские из патрульной машины заметили девушку в длинной норковой шубе, нагруженную огромными пакетами. Документов при ней не оказалось, но она утверждала, что только что отвезла в больницу смертельно больную маму, которую срочно положили в реанимацию и делают операцию. А в пакетах находятся мамины вещи, которые надо отнести домой, потому что гардероб в больнице ночью закрыт. Маминых вещей оказалось много, в пакете обнаружился полушубок из рыжей лисы, женская кожаная куртка с фианитами, мужской кожаный пиджак, несколько упаковок женского белья, два мобильных телефона, сумочка, набитая косметикой и золотыми украшениями… Илона пыталась убежать, но полицейские ее догнали. Она долго плакала, пыталась убедить их, что жестоко нападать на школьницу, у которой умирает от страшной болезни единственный родной человек. И все же ей не поверили, доставили в отделение, вещи изъяли, выяснили, что все это принадлежит вовсе не матери и что никакой матери в больнице у нее нет. Илоне пришлось во всем сознаться, привести полицию в квартиру, которую она ограбила. А там обнаружился труп мужчины, сердце которого не выдержало лошадиной дозы клофелина, подсыпанного ему в бокал с коньяком «Курвуазье»…
– Удивляюсь я этим старым козлам, – возмутилась Регина, – едут ночью на своих «Мерседесах», видят голосующую девочку, которая типа замерзла, а пойти ей некуда, потому что мама-алкоголичка из дома выгнала, так как приревновала ее к сожителю – такому же синюшнику… Ведь сразу видно, что это лялька непокоцанная, босявка, зажигалка… короче, малолетняя проститутка, но тут же эти козлы стараются, решив, что им привалила удача, обещают помочь. Везут, кто в квартиру свободную или в гостиницу неприметную, а кто в свой офис…
Девчонка слушала ее, ела конфеты и смеялась.
– Чего ржешь! – прикрикнула на нее Регина. – Тебе же не пятнадцать, чтобы на короедке чалиться: тебя же на взрослую кичманку кинут… А там тебя еще на эстафете просчитают и сразу к телу пристроят. Это мне хорошо – там для меня дом родной. Это здесь я по виду лушпайка, тетя-синяк, а на зоне я – жужу, уважаемая воровка. В бане как увидят, какая я расписная – у меня такие мастюхи… Я еще на первой ходке в хач попала…
– Регина, – остановила ее Даша, – а вы можете на нормальном языке объясняться?
– Разумеется, – ответила женщина даже уже без хрипоты в голосе. – Я до модельного агентства три курса юридического закончила, а потом решила в конкурсе красоты поучаствовать, на свою… – Регина вздохнула, – на свою голову.
– А что такое хач? – заинтересовалась девчонка.
– Коллективная драка с ножами и заточками, драка до убийства. Порезали тогда многих, две женщины скончались. Мне тоже изрядно досталось. Лежала в больничке тюремной и плакала от безысходности и страха. Мне же десять лет дали, а могли и отпустить сразу, если бы я дала показания против Пожидаева, но я боялась, молчала. И одна женщина мне сказала тогда в больнице, что меня все равно сломают, но если есть авторитетный вор, который может словечко за меня замолвить, то можно послать ему по тюремной почте сообщение. Вот я и передала для Васи Маленького, что прессуют меня по распоряжению начальства колонии. И очень скоро отношение ко мне изменилось. Даже шконку… прости, даже койку в углу предоставили. – Регина замолчала и вздохнула: – Давайте о чем-нибудь другом, о душевном… А про то вспоминать не хочется.
Все молчали, и тогда Даша предложила:
– Хотите, расскажу историю про Авдотью-рязаночку, которая почти год шла за войском Батыя, чтобы спасти сына, мужа и брата, которых захватчики уводили в Орду вместе с другими пленными?
Стала рассказывать и увидела слезы на глазах этих женщин. А потом решила напомнить им о любви Петра и Февроньи…
– А я все время думаю, – произнесла вдруг убийца мужа, – то есть не все время, но давно меня мучает вопрос, кто все-таки написал «Слово о полку Игореве»? Ведь получается, что не знает никто и теперь уж не узнает…
– Самая популярная версия, что сам князь Игорь и написал, – ответила Даша. – Многие историки говорят, что это можно понять из текста, потому что автор обращается к другим князьям и называет их братьями, а так обратиться к ним мог только равный – не монах, не дружинник, не купец, а только князь. А кто, как не Игорь, знал подробности битвы на реке Каяле, кто, как не он один, знал условия содержания князя в половецком плену и подробности того, как он сбежал из плена, – все это тоже хорошо известно автору. Создатель великого произведения наблюдал перед боем солнечное затмение и упомянул об этом в «Слове», и жену князя он называет лишь по отчеству, как очень близкий и любящий ее человек, – Ярославна. Посторонний назвал бы ее Ефросиньей Ярославной… И я думаю, что это князь Игорь. Он был гениальным писателем, превосходящим талантом всех, кто творил до него и многие столетия позже. Разве что Гомер с ним может сравниться…
Глава 9
Накануне защиты аспирантской диссертации Даше позвонила жена доцента Пахотина, ученого, который был ее научным руководителем.
Вообще-то Даша ждала звонка самого Ивана Ивановича, и странно было, что он, обычно такой обязательный и пунктуальный, вспомнил про ученицу только поздним вечером.
Даша схватила трубку и услышала взволнованный голос женщины:
– Дашенька, простите, но Иван Иванович не сможет завтра прийти на вашу защиту. Он в больнице. Я только что оттуда. Так что надо как-то договориться, чтобы перенесли на другой день.
– Бог с ней, с защитой, что с Иваном Ивановичем?
– На него напали, избили, отобрали телефон и деньги. Сотрясение мозга и сломанная челюсть – говорить не может. Подонки – напасть на пожилого человека, – всхлипывала Пахотина.
– Так на молодых и здоровых редко кто нападает. Могу я вам помочь? Может быть, что-нибудь нужно?
– Спасибо, Дашенька. Я и сама как-нибудь… Доктор сказал, что все будет хорошо. Главное, чтобы у вас все получилось. Завтра буду за вас Бога молить…
То, что научный руководитель не сможет присутствовать на защите Шеиной, заведующий кафедрой уже знал, но переносить все на другой день было уже поздно.