да сплошь и рядом.
Две юные девушки завернули руки избиваемой за спину, а женщина-мать среднего возраста одной рукой ухватилась за красивые, цвета вороньего крыла, длинные волосы истязаемой, а в другой держала большущие ножницы и с клацанием срезала ей волосы.
Одна женщина с огромным животом, по меньшей мере на шестом или седьмом месяце беременности, от смеха обеими руками схватилась за живот и с интересом наблюдала за происходящим. Старушке в зеленой кепочке военного образца она сказала:
— Вышла замуж, а завивку не сделала, ей захотелось подольше сохранить такие длинные волосы, иногда заплетает длинную косу. Удивительно, не собирается ли она, маскируясь под девушку, совращать молодых парней! Посмотри, будет ли она после этого рисоваться! Тогда та старушка повернулась к женщине, обрезавшей волосы, и крикнула:
— Обрезай еще короче! Обрезай еще короче! Распутница! Дура вонючая!
Клац! Клац! Клац!
Прядь за прядью черные волосы падали на землю.
Некоторые малыши стали собирать их. Взяв в руки, совали в ноздри пучки волос, изображая из себя стариков с усами, напуская на себя солидный вид и вызывая взрывы смеха у женщин.
Прекрасные волосы той женщины в мгновение ока стали короче, чем при стрижке под ежика. Только неровные.
— Снова отрастет, еще раз пострижем! С этого дня будем стричь тебя ежедневно! Ежемесячно! Ежегодно! — внушала ей женщина, которая обрезала волосы, с силой надавливая ей пальцем на лоб.
Две девушки, завернувшие ей руки за спину и державшие во время стрижки, наконец-то, отпустили их.
Она медленно-медленно поднимала голову, над которой, дав себе волю, достаточно поиздевались, не глядя никому в глаза, лишь той старушке в военной кепи. Смотрела, сжав губы, не говоря ни слова, а в глазах мало-помалу накапливались и текли слезы, и только нескоро она сказала всего одну фразу:
— Ма, я же все-таки жена вашего сына! Та тут же ответила:
— Я прикажу своему сыну завтра же развестись с тобой. Я не признаю тебя женой моего сына! Распутница! Разве не из-за того, что мой сын связан с вашей семьей, имеющей зарубежные связи, он не может вступить в партию?! А сегодня еще может подвергнуться критике?!
Старушка в новейшем военном кепи цвета зеленой травы, прижавшем к затылку прядь волос, выглядела очень комичной и смешной. Однако окружавшие ее люди, кажется, ничего не замечали. В каждом слове, сказанном невестке, вырывалась наружу ее внутренняя злобная ненависть. Как и сейчас, я тогда не мог понять, как она могла дойти до такой ненависти к жене сына только из-за того, что ее сын не вступит в партию и подвергнется критике
— Тьфу! Да у вас же в доме еще два аквариума с золотыми рыбками! — подошла к истязаемой беременная женщина, поддерживая руками свой живот, и плюнула ей в лицо липкий комок слюны.
Ее рука потянулась, чтобы вытереть слюну, да остановилась.
Слюна медленно сползала вниз по ее лицу.
— Принеси и выбрось их! — снова вскинулась та женщина, которая только что стригла ей волосы.
— Я схожу, кто пойдет вместе со мной?
— Я пойду!
И два малыша, опередив всех, а за ними еще 5–6 мальчишек бросились бегом в дом.
— Нет! Нет! — встревожилась старушка в военном кепи, а беременной женщине сказала:
— Как бы ее не били, все сойдет, а вот ломать вещи в моей квартире я не разрешу!...
Беременная женщина, окинув ее взглядом, высказала свое удивление:
— Эй, вы слышали? Она только что говорила, что не признает ее женой сына называла распутницей и вонючей дурой, а сейчас она уже заодно с невесткой! Ты знаешь, сколько мужчин она одурачила за спиной твоего сына?
— Избитая женщина еще раз, глядя на старуху, скорбно спросила:
— Ма, ты им веришь?
— Распутница! Я хочу верить и верю!
— Ты не веришь даже тому, что говорит твой сын?
— Мой сын... — и в этот момент старушка увидела, как из ее дома дети вынесли два аквариума с золотыми рыбками. Она торопливо бросилась вперед, — детки, не бросайте, ни в коем случае не бросайте! Каждый аквариум стоит больше восьми юаней! Да и за каждую рыбку отдали большие деньги!
Беременная женщина громко крикнула:
— Бросайте! Эта старуха не знает, что говорит!
Женщина, все еще державшая в руках ножницы, тоже скомандовала:
— Бросайте!
Остальные женщины беспорядочно выкрикивали то же самое:
— Бросайте! Бросайте! Почему не бросаете?!
Все дети, наблюдавшие за происходящим, тоже зашумели:
— Бросайте! Бросайте! Послушаем звуки гонга! Ударьте в гонг!
Два керамических аквариума, которые держали на руках двое малышей, мигом разлетелись вдребезги, ударившись о землю. Образовалась грязная лужа. Несколько драгоценных золотых рыбок бились о землю, подпрыгивая в этой луже. В предсмертных судорогах они раскрывали рты и усиленно работали жабрами.
Старушка смотрела на эту сцену ошалелыми глазами. Женщина, которую избивали, кажется, переживала за них больше чем за себя. Не в силах смотреть на них она закрыла глаза и потерянная, растоптанная бессильно опустила голову.
— Еще прыгают, раздавите ногами! — подстрекала детей одна из женщин.
Дети наперебой стали топтать золотых рыбок. В момент десятки ценных красивых созданий дети безжалостно превратили своими ногами в рыбное месиво.
— Еще раз разведите два аквариума золотых рыбок! Посмотрим, чем это для вас кончится! — с дикой ненавистью в голосе пригрозила беременная женщина. Как будто от ее безумной ненависти зависит, разводить ли им рыбок и сколько аквариумов. Точное указание на количество обычно заставляет человека задуматься и сделать по-другому, раз нельзя два, тогда надо один и ее ненависть угаснет.
Мальчик 13–14 лет поднял руку и крикнул:
— Посмотрите, это тоже из ее дома! — он держал в руках и показывал, изящную красную, сшитую из тонкого материала, вещь.
Женщина с ножницами отняла ее у него.
Все остальные женщины столпились вокруг нее, чтобы посмотреть на диковинную вещь. Несколько рук потянулись к ней. Это был комплект из бюстгальтера с трусиками вышитый узорами.
Взрослые женщины загалдели, прищелкивая языками всех на лицах застыло изумление, как бы выражающее единодушное мнение о порочности этой вещи. Изумлялись — как может человек надевать такую развратную вещь; попутно под настроение провели бессловесное воспитание детей, дали понять, что только очень порочные женщины надевают такие вещи.
Их сыновья и дочери, внуки и внучки — учащиеся начальных и средних школ тоже изумлялись, похоже, тоже единодушно полагали, что они, к несчастью, своими глазами увидели самую порочную в мире вещь; свое отношение к порочной вещи они перед женщинами выразили полным неприятием.
Поступая так, подняв галдеж, женщины, тем не менее, как я отчетливо уловил, выражали еще и восхищение, и зависть.
— Посмотри, с верху до низу ручная вышивка, это сколько же надо затратить труда на одну вещь!
— Ой, совсем просвечиваются, все можно видеть насквозь. Что одевай, что нет, все равно одинаково!
— Это ж каких денег стоит?
— Нам никогда таких не купить!
— Даже если и купишь, то не наденешь! Какая порядочная женщина наденет такое?
Избитая женщина безучастно слушала их рассуждения, лицо давно стало пунцовым. Ее без сомнения больше одолевал стыд не за то, что ей обрезали волосы, а за то, что принародно выставляли ее нижнее белье. Она терпела, собрав все силы и выдержку.
Одна женщина подошла к ней, дала две громких пощечины, стала грубо стыдить:
— Вонючая тварь! И ты, ложась спать, надеваешь это?
— Неужели вы никогда не носили бюстгальтеры, никогда не надевали трусы? — наконец, высказала она своеобразный протест.
Шлеп, шлеп! Последовали еще две пощечины.
— Грязная тварь! Какая же порядочная женщина наденет такое?! Да еще вышитое!
— Это мне подарила жена посла, когда я выступала за рубежом!
— Закрой свой вонючий рот! Я за год всего несколько раз выхожу на берег реки, а ты еще ездишь по заграницам! Впредь и не мечтай об этом!
— Ты китаянка или иностранка?!
— По-вашему за рубежом женщины не порядочны!
Возмущение женщин росло.
— Стригите ее, стригите!
— «Мне подарила жена посла», вы слышали, как она преуспевала?
— Стригите, стригите в полоску!
— Разве не из-за хорошего природного голоса она стала жительницей нашего дома? Не допустим, чтобы она сейчас потеряла авторитет! Пусть даже на веки останется дурная слава о нас!
И тут несколько женщин потянулись к той из них, которая клацая ножницами, безжалостно срезала ей волосы. Теперь они пучок за пучком стремительно слетали на землю.
Настроение старушки в военном кепи после того, как разбили аквариум, упало, она глубоко сожалела о случившемся. Неизвестно, какие чувства в этот момент овладели ею, с ней началась истерика, она направилась к невестке, стала набрасываться на нее и царапать.
Несколько мужчин, оказавшихся среди зрителей, не вынесли эту сцену, подошли к старушке и оттащили ее.
Она, лежа на земле, билась в судорогах и кричала:
— Не выйдет, завтра разделим имущество! В нашем доме не все вещи принадлежат той подлой распутнице!..
Женщина с ножницами, закончив свою вторую миссию, склонившись к старушке, крикнула: — Вставай! Кто сказал, что будем делить ваше домашнее имущество? Мы хотим конфисковать ее вещи. Мы можем провести такой политический акт? Старушка не вставала. Лежа на земле, ответила:
— Большинство из ее вещей куплено моим сыном! Та ее одежда, обувь — все это приобрел мой сын! На все потрачены деньги моего сына!
— Все, что куплено твоим сыном, ты отложишь и все тут, — благосклонно разъяснила ей женщина с ножницами.
— Именно так, сколько мы еще можем терпеть из-за нее неприятности?
— Наше главное направление борьбы — это она!
— Быстрее вставай! Если ты еще раз поднимешь такой шум, то помешаешь нам в осуществлении главного направления.
Женщины опять загалдели.
Тут только старушка поднялась, подобрала слетевшую с головы измятую шапчонку и снова надела на голову.