Два главаря вели нас вперед словно бабушка Лю[25] с интересом рассматривавшая парк, кидаясь во все стороны и в то же время держа направление на дверь с надписью «отдел внешних связей».
Один из главарей уже протянул руку, чтобы открыть дверь, но второй отстранил его и, глядя ему в глаза, сказал потихоньку:
— Постучи в дверь.
С тех пор, как мы надели повязки хунвэйбинов, мы почти нигде не соблюдали такую норму приличия, как стучать в дверь. А здесь над нами что-то довлело.
Главарь, которому напомнили о том, что тут надо соблюдать приличие, отступил на шаг, трусливо сказал:
— Иди ты вперед!
— Если мне надо идти первым, так я пойду! — бодро сказал второй главарь, готовый на подвиги в первых рядах, и несколько раз постучал в дверь — тихо-тихо.
Проходит немало времени, изнутри не отреагировали. Он снова постучал, за дверью опять не ответили. Не зная, что делать, он повернулся к нам.
— Ты стучишь слишком слабо! — сказал я.
— Тогда ты постучи! — предложил он, отойдя от двери.
Я на мгновение заколебался, потом четко, с перерывами
стукнул три раза. За дверью по-прежнему не откликались.
— Что, нет никого?... — сказал я сам себе.
— Есть! Слушайте!
Все затаили дыхание, навострили уши и уловили слабые признаки жизни. Значит, есть люди.
Я хотел снова поднять руку и постучать в дверь, как вдруг изнутри донесся голос:
— Кто там, входи!
— Дверь заперта, не войти! — громко ответил я.
Только я успел сказать, как дверь отворилась. Появилось странное, похожее на Лу Цзячуаня* существо, которое торопливо, совершенно ненатурально спросило:
— Вы... откуда?
— Из 29-й школы.
— Как вошли сюда?
— Пешком.
— Я спрашиваю, с разрешения охраны или нет?
— Мы думаем, что без разрешения охраны сюда и мышь не проскочит.
— По какому делу?
— Прибыли объединяться с вами.
— Объединяться?... Заполнили бланк на прием гостей?
— Заполнили, заполнили! — один из главарей оттолкнул меня и передал его «Лу Цзячуаню».
«Лу Цзячуань» внимательно пробежал по нему глазами, испытующе посмотрел на каждого из нас, несколько неодобрительно, а больше неохотно, сказал:
— Входите. Самое большое на беседу с вами можем уделить до 10 минут. Неожиданно для нас в комнате оказалась еще и «Линь Даоцзин»,[26] женщина приятной наружности, волосы короткие, щеки румяные (если еще надеть длинный халат, то совсем была бы похожа на настоящую Линь Даоцзин), выражение лиц тоже смущенное. Она сидела у краешка стола, держа в руках наш пропуск, и невозможно было понять, или она читает его, или смотрит на нас. Видимо, не могла преодолеть смущение, для которого была причина.
«Лу Цзячуань» не проявил к нам особой обходительности, даже не пригласил сесть, хотя в комнате стоял диван, на котором мы все бы разместились. Сами мы тоже не посмели своевольничать.
— Говорите! — сказал «Лу», садясь напротив «Линь Даоцзин».
— Мы... Мы хотели бы, чтобы ваша организация красных цзаофаней приняла нас под свое командование... Именно с этой целью мы прибыли к вам... — сказал один из главарей, предварительно перемигнувшись со вторым и получив его согласие.
— Принять под наше командование? — «Лу» вертел в руках сине-красный карандаш, обдумывая ответ, — зачем же вам принимать наше командование? Каждый хунвэйбин страны должен находиться под командованием председателя Мао!
— Правильно, правильно! Я имею в виду объединиться с вами, тогда мы сможем лучше выдержать направление в волнах революции, не потерять его, точно следовать путем, предписанным великим стратегическим замыслом многоуважаемого председателя Мао!
— Великая культурная революция — это политическая борьба. Политическая борьба очень сложна, — настойчиво вдалбливал нам «Лу». Потом добавил, — объединиться можно. Даже необходимо. Но откуда мы знаем, что вы настоящие, а не псевдохунвэйбины ? В хунвэйбиновских организациях имели место случаи, когда рыбьи глаза выдавали за жемчуг, т.е. пытались выдать фальшь вместо подлинного! А если вы монархисты? Как, например, «Союз 8.8», разве они не самые настоящие монархисты, именующие себя цзаофанями?
Второй главарь несколько заволновался, заспорил:
— В нашей школе есть только одна организация хунвэйбинов и нет никаких других!
— Что касается поставленного перед нами вопроса, то мы должны особенно серьезно проверить достоверность сообщенных вами сведений о своей организации, и только тогда сможем ответить вам! — резко сказал «Лу», — действительные цзаофани познаются в борьбе и получают признание других! Наша организация красных цзаофаней создала себе столь мощный авторитет в борьбе с «Союзом 8.8»!
— Если бы мы были монархистами, то почему не пошли на объединение с «Союзом 8.8», а пришли в вашу организацию красных цзаофаней?
— И все же мы не можем легко поверить вам! — сказал «Лу», вставая, — Если мы объединимся с организацией хунвэйбинов монархистского толка, тогда мы опозорим красных цзаофаней военно-промышленного института! На этом закончим наш разговор! Если вы действительно имеете намерение объединиться с нами, то возвращайтесь к себе, напишите нам письмо, исходя из наших целей, мы изучим его и тогда поговорим, — закончил он, давая жестом понять, что пора уходить.
Вел он себя с нами очень высокомерно. Очевидно, принял нас за хунсяобинов и хотел как можно быстрее избавиться. Это было оскорбительно. К своей «Линь Даоцзин» он, наверно, относился совсем не так, как к нам.
— Разрешите нам встретиться с вашим начальником отдела! Мы хотим поговорить с ним! — сорвалось у меня с языка.
— Правильно, разрешите нам встретиться с начальником отдела!
— Мы хотим побеседовать с ним!
— Мы не будем с тобой разговаривать! — так мои компаньоны поддержали меня.
«Лу» сдержанно выслушав наши выкрики, неторопливо, сохраняя самообладание, великодушно сказал:
— Именно я являюсь начальником отдела внешних связей красных цзаофаней. Мы растерялись и испугались.
В это время «Линь Даоцзин» важно поднялась со своего места и вальяжно, зная цену своим словам, посоветовала нам:
— Он действительно начальник нашего отдела по внешним связям, я не обманываю вас! То, что он сказал вам, вполне резонно. Нашей организации хунвэйбинов не безразлично с кем объединяться, а с кем нет, кого поддерживать, против кого выступать, кого громить. Вопрос, с кем вступать в связи — это наш самый высоко принципиальный вопрос, главнейшая позиция. Вы, как он сказал , возвращайтесь к себе, возьмите свой манифест и документ об основной цели деятельности ваших цзаофаней и принесите к нам для ознакомления, чтобы мы могли разобраться с организацией хунвэйбинов вашей школы.
Хотя в словах «Линь Даоцзин» мы почувствовали более мягкие тона, однако смысл был одинаков: во что бы то ни стало быстрее избавиться от нас.
Про себя я ругался: «Это ж надо, так неприкрыто принижать наших красных цзаофаней».
Наши главари почти одновременно скомандовали нам:
— Пошли!
И мы с негодованием покинули их.
В коридоре один наш парень, осмотревшись по сторонам и не обнаружив никого, кроме нас, быстро выхватил из верхнего кармана шариковую ручку, и на лозунге перед словами «красные цзаофани» по вертикали и по горизонтали написал иероглифы «низвергнем». А иероглифы «красные цзаофани» перечеркнул крест-накрест.
Никто из нас не воспрепятствовал ему. Все лишь наблюдали за его действиями.
Только он оторвал руку от письма, как оба наших главаря в один голос скомандовали:
— Быстрее уходим!
Мы ни минуты не могли больше оставаться в коридоре и бегом выскользнули из здания.
До входа в него оно вызывало у нас уважение, после того, как мы покинули его, оно стало враждебно нам.
— Мы не вовремя постучали в дверь.
— Почему не вовремя?
— Вы что — не видели, какое красное лицо было у той женщины ?
— Какое это имеет отношение к нам?
— К нам, конечно, не имеет отношения. Но когда мы постучали в дверь, люди, наверно, как раз что-то делали.
— А что они могли делать?
— Вы сами подумайте!
— Один мужчина и одна женщина запирают дверь, спрашивается, что можно делать в таких условиях?
— Неудивительно, что у того господина начальника отдела было испорчено настроение, и он не принял нас, как следует. Оказывается, мы помешали им.
— Черт с ними!
— Красные цзаофани — люди крепкие, поэтому должны, продолжая традиции прошлого, открывать пути для будущего.
— Ха-ха-ха!.. — все дружно засмеялись.
Неожиданно с крыши дальнего здания по громкоговорителю раздался сигнал сбора. После него голос диктора-женщины объявил: «Боевые друзья «Союза 8.8»! Немедленно собраться на стадионе, немедленно собраться на стадионе, будут проводиться ежедневные военные занятия, будут проводиться военные занятия»...
Вскоре более десятка команд, каждая в строю, выбежали с разных сторон, собрались вместе, набралось около тысячи человек. По командам, подаваемым через рупор, они начали занятия. Величаво исполняются одно за другим разные построения. Особенно заметна красота исполнения при прохождении строем: гордая осанка, бравая походка, могучая поступь, ни единой ошибки или нарушения строя.
Мы, несколько человек, стоя у края стадиона и наблюдая за тренировкой, пожирали глазами это представление и завидовали им.
Потом они бегали. На бегу выкрикивали лозунги: закалим тело, укрепим боевой дух, мгновенная готовность, отберем власть!
— Судя по всему, «Союз 8.8» очень мощный! Зачем нам объединяться с красными цзаофанями? — тот парень, которому уже прочитали нравоучения за похвалу в их адрес, своими глазами увидел боевые порядки «Союза 8.8», и вдохновившись их моральным настроем, еще раз высказал мнение о приверженности к монархистам, вызвавшее досаду у главаря.
— Ты опять несешь черт знает что, я вот поддам тебе!