Впрочем, подобное отношение к России характерно не только для Джеймстауна, а для большинства американских политологов и политиков – в США совершенно искренне считают, что для жителей любой республики бывшего СССР будет лучше, если влияние России в ней будет сведено к минимуму.
Например, американские дипломаты в Средней Азии предпочитают учить не русский, а язык титульной нации, хотя в реальности – по крайней мере, пока – русский в регионе позволяет говорить с большим количеством людей, так как кроме титульного народа (к слову сказать, среди казахов и киргизов очень много русскоязычных) на нем говорят и национальные меньшинства.
Однако, как мне объяснили работники посольства, они не сомневаются, что вскоре русский в регионе уже будет не нужен. При этом мои собеседники считали, что не произойдет ничего страшного, если все русские квалифицированные специалисты покинут Среднюю Азию – их «готовы заменить индусы и пакистанцы».
Вряд ли такая политика освобождения бывших советских республик от колониального наследия объясняется чувством справедливости. Скорее американцы руководствуются чисто практическими соображениями.
Например, особый интерес США к Украине вполне логичен. Напомним, что Збигнев Бжезинский писал, что, потеряв Украину, Россия уже никогда не будет сверхдержавой. И, конечно же, США делали все возможное, чтобы ослабить связи этой страны с Россией.
Помню, что как-то в беседе со мной один американский политолог похвастался, что это именно он предложил, чтобы мультфильмы в Украине шли на украинском – таким образом дети с малых лет приучались бы говорить по-украински, а не по-русски.
Мое возражение, что не является ли такая украинизация искусственной в восточной Украине, где почти для всех родным языком является русский, вызвала гневную отповедь: «Украина – независимое государство, и люди в ней должны говорить по-украински».
«Не забывайте об антисоветской линии»
В США находят нормальным, что Великобритания и Франция считают свои бывшие колонии зоной своих жизненных интересов, однако восстановление влияния России на пространстве бывшего СССР воспринимается не только как очень опасное, но и недопустимое предприятие.
Во многом такое отношение связано с тем, что время холодной войны оставило больший след в сознании американцев, чем у советских людей.
Так, практически во всех американских советологических центрах были вывешены «схемы метро» американских городов, где привычные названия замены на «советские»: «Ленинская», «Марсксисткая» и т. д. Это, конечно, шутка, но, если советская пропаганда не могла допустить даже мысли, что американским солдатам удастся вступить на советскую землю, то в США тема нашествия «красных» обсуждалась часто и основательно.
В американских школах даже «репетировали» налеты советской авиации. По команде учительницы «Русские!» дети должны были успеть залезть под парты.
«К сожалению, наша деятельность предельно политизирована. Мой совет – если хотите работать в США, не забывайте об антироссийской линии», – сказал мне один знакомый американский политолог.
Недоверие Запада к России имеет очень давние исторические корни и возникло задолго до образования СССР. Как иронизировал Редьярд Киплинг: «Русский привлекателен как самый западный из восточных; но если он начнет претендовать на то, чтобы его считали самым восточным из западных, то будет казаться невыносимым».
Увы, столкнувшись с и такой откровенной русофобией, я несколько по другому стал смотреть и на политику «страшного Путина».
Да, давать людям срока за публикации в фейсбуке отвратительно. Но Кремль стал «душить свободу» только после начала открытого конфликта с Западом, когда страна превратилась в осажденную крепость. В начале своего правления Владимир Путин был искренним сторонником демократии и хотел партнерских уважительных отношений с Западом. Увы, «партнеры» воспринимали Россию, как проигравшую страну (хотя в реальности это было не так) и требовали от нее безоговорочного подчинения.
По сути, нынешний авторитарный режим в России во многом спровоцирован извне. Любую же оппозицию (пусть и честную) нынешнему режиму Запад пытается использовать для своих целей. У России есть только два варианта: стать сателлитом США и страной третьего мира (более вероятно, множеством карликовых «княжеств) или авторитарной, противостоящей Западу державой.
Цензура по-американски
Да, конечно, в США нет цензуры в советском понимании этого слова. Но, как говорят сами американцы, существует softpower (мягкая сила): материал, написанный не в стиле мейнстрима, просто не опубликуют в сколько-нибудь значимом американском СМИ.
Как журналист, я довольно много сотрудничал с американскими изданиями и знаю ситуацию не понаслышке. Расскажу о тех темах, которыми занимался сам.
Например, во время войны в Югославии невозможно было написать статью, хоть частично оправдывающую действия сербов. А в нынешней ситуации в Восточной Украине, безоговорочная правда, естественно, на стороне украинцев, противостоящих «российской оккупации».
Хотя формально американские журналисты и пытаются быть «объективными и нейтральными» (декларируемый принцип западных СМИ), в реальности статьи получаются «черно-белыми», четко выражающими позицию одного из участников конфликта.
Когда я работал в одной американской правозащитной организации, отслеживающей нарушения прав верующих в странах бывшего СССР, я должен был всегда давать две точки зрения: пострадавших верующих и властей. Но и я, и редактор заранее знали, что мнение властей будет представлено неубедительным – ведь если бы власти были правы, то мы бы эту статью просто не напечатали, так как нашей задачей было информировать именно о нарушениях прав верующих.
Может, и менее грубо, но и в массовой американской прессе действует тот же принцип. Скажем, можно процитировать кого-нибудь из украинских сепаратистов, однако это мнение не должно «перевешивать» точку зрения защитников территориальной целостности Украины.
Интересно, что редактор никогда не скажет тебе, что такой-то материал не проходит по цензурным соображениям. Тебе попросту объяснят, что статья «слабовата, тема не раскрыта». Как правило, редактор и сам в это верит.
Однако, после начала нынешнего конфликта межу либералами и трампистами, американские СМИ стали заниматься уже откровенной пропагандой (в стиле советской), не заботясь даже о балансе мнений.
Так, например, NewYorkTimes Magazine опубликовало эссе-памфлет «Проект 1619», широко рекламируемой в качестве основы для новой учебной программы по истории.
«Проект 1619», по словам его архитектора Николь Ханны-Джонс, направлен на то, чтобы «переосмыслить» всю американскую историю в свете «античерного расизма», якобы коренящегося в «национальном ДНК», который, как утверждают авторы, возник из предположительно уникального американского «первородного греха» – рабства. Это уже явно не нейтральное исследование, а политическая кампания в стиле советской газеты.
На «партийность» американских СМИ влияет и нынешняя идеологическая война с Россией. Так, если «Радио Свобода» делает «исследование» об отдыхе в Крыму после его присоединения к России, то наивно думать, что там будет сказано, что курортный сервис на полуострове не ухудшился.
Интересно также мнение об американских СМИ метра журналистики США Фила Донахью, высказанное Владимиру Познеру: «Самое важное изменение в американских СМИ – это консолидация прав собственности на СМИ. Изменение, противоречащее духу Первой поправки к Конституции, смысл которой заключается в том, чтобы множество разных людей могли открыто выражать свое мнение. И где-то в центре этой огромной толпы можно было бы найти истину.
Сегодня это пространство занято не независимыми радиостанциями и телевизионными станциями, а четырьмя, может быть, пятью огромными медиакорпорациями. И именно корпоративные СМИ, по мнению многих политических деятелей, подрывают демократию в этой стран. Наша проблема в том, что слишком многие в СМИ стали частью этой власти. Вместо того чтобы стоять вне ее, задавать вопросы, подозревать». (Владимир Познер, Брайан Кан, Иван Ургант. Одноэтажная Америка).
Как считает Владимир Познер, американские СМИ все-таки не те, какие они были когда-то, их не только стало меньше, но их концентрация в руках одного человека стала гораздо большей; кроме того, они, эти СМИ – и особенно телевидение – стали частью не просто медиахолдингов, но крупнейших корпораций:
«Телесеть ABC теперь принадлежит «Диснею», NBC – корпорации «Дженерал электрик», CBS – корпорации «Нешнламьюзментс».
Помимо всего прочего, это привело к тому, что СМИ все больше и больше оцениваются с точки зрения приносимой прибыли – и только. Надо ли говорить, что вряд ли это способствует выполнению основной задачи СМИ – информированию населения?» (Владимир Познер, Брайан Кан, Иван Ургант. Одноэтажная Америка).
Совершенно на новом уровне проблема цензуры стала проявляться, когда традиционные СМИ были фактически вытеснены социальными сетями.
Классический пример, блокировка страницы в твитер (навечно!), фейсбук и инстаргам Трампа., а затем и социальной сети parler, где «собирались» его сторонники.
Как отмечает американский консервативный политолог Гордон Хан, руководителями BigTech (Amazon, Apple, Facebook, Google и Microsoft) являются люди радикальных левых взглядов, и, именно, им удалось взять под контроль потоки информации. Гордон сравнивает этот орган с советским Главлитом, который перекрывает любую неудобную для него информацию. Союзником BigTech – являются также технари-программисты из среднего класса. Политолог также считает, что если раньше пропаганда лишь искажала информацию, то теперь либералы умышленно дают абсолютно неверные понятия (simulacrum). Примером, simulacrum можно считать утверждение, что борьба белых и черных является основным фактором, предопределяющим всю историю американского общества.