— Я ничего не писал, — замотал головой Роман.
— Я тоже.
— Ты уверена?
— В чем? В том, что я ничего не писала?
— Что-то типа того.
— Если у меня пока все в порядке с головой, то, конечно, уверена.
— А ты уверена, что у тебя с ней все в порядке?
Я покраснела как вареный рак и посмотрела на Романа взглядом, полным ненависти. Казалось, что еще немного, и я буду его душить.
— Кретин! А я и не знала, что ты конченый кретин!
Не помня себя, я нагнулась для того, чтобы вцепиться в горло мужчине, которого, несмотря ни на что, я безумно люблю и который откровенно надо мной издевается, но Роман перехватил мои поднятые руки и совершенно спокойно поднес их к своим губам.
— Ева…
— Что?!
— Ева. Все хорошо. Успокойся.
— Роман, но я действительно не писала эту записку. — В моих глазах появились слезы. — По твоей реакции я поняла, что ты тоже ее не писал. Знаешь, мне страшно оттого, что мы ее не писали, но она все же откуда-то взялась.
— А может, ее написал твой муж? — Роман вконец успокоился и решил, что начал рассуждать здраво. Видимо, эта записка привела его в шок, и все, что произошло в эти минуты, было не что иное, как оголенные нервы. Нервы от нашего быстрого, неожиданного расставания и от того, что ему довелось еще раз услышать имя, которое он боялся услышать больше всего на свете, потому что этого человека уже нет и убил его он сам.
— А мужу-то зачем это надо? Муж тут вообще не при делах. Он про этого Икселя ни слухом ни духом.
— А кто тогда это написал? — В глазах Романа появились страх и беспомощность.
— Не знаю…
— Бред какой-то.
— И я про то же. Я подумала, что это ты.
— А я подумал, что это ты.
Я залпом выпила полкоктейля и возбужденно продолжила:
— Знаешь, когда ты оставил меня вчера одну на пляже, я видела какого-то странного человека…
— Какого еще странного человека?
— Он был одет во все черное и стоял рядом с тем лежаком, где мы занимались любовью.
— А почему этот человек показался тебе странным? , — Не знаю. Мне это подсказало какое-то чутье.
Интуиция, что ли:
— Я считаю, что человек в черном — это плод твоей фантазии, — сказал как отрезал Роман.
— Но он помахал мне рукой.
— Немудрено. Ты очень красивая девушка. И если какой-то мужчина помахал одинокой девушке в махровом халате, которая одна прогуливалась у моря, рукой, то я не вижу в этом ничего страшного. Это нормально.
— Возможно, ты прав. Просто мне было как-то неприятно.
— Неприятно оттого, что незнакомые мужчины оказывают тебе знаки внимания?
— Неприятно оттого, что была глубокая ночь.
— Но ведь ты сама захотела, чтобы я ушел. Ты сама довела меня до этого. Ты говоришь мне о том, что остаешься со своим мужем и расстаешься со мной, а я должен стоять и улыбаться… Не забывай, что гордость бывает не только у тебя. Еще существует мужская гордость.
— Хорошо, если этот мужчина в черном плод моей фантазии, то откуда тогда записка? Рома, скажи, откуда она взялась, кто ее написал и какие могут быть последствия?
Совсем растерявшийся Роман почесал затылок и пожал плечами:
— Понятия не имею. Ты задаешь вопросы, на которые я не знаю ответов. Ева, я действительно этого не знаю.
Рома взял лежащую на столе записку и быстро ее разорвал.
— Зачем ты это сделал?
— Затем, чтобы, кроме нас с тобой, ее никто не читал.
Осторожно взяв меня за руку, он собрался с мыслями и заговорил голосом, который мог принадлежать только здравомыслящему человеку:
— Ева, успокойся. Давай не будем паниковать и сделаем вид, что никакой записки и не было вовсе.
Давай не будем заострять на этом внимание. Если кому-то хочется нас напугать, то пусть он знает, что у него ничего не вышло.
— А кому хочется нас напугать? — я задала вопрос крайне взволнованным голосом и почувствовала, как у меня пересохло во рту.
— Не знаю. — Видимо, Роман только что осознал то, что сказал ранее.
— Нас и пугать-то некому, — я говорила и пыталась осмыслить все, что произошло. — В лесу были только ты, я и Иксель. Турок умер, а уж если кто и может нас пугать, то только мы сами друг друга.
Больше некому.
— Тоже верно. Иксель вряд ли сможет передать нам привет с того света и нас испугать, хотя бы по той причине, что он мертв, — с нажимом произнес Роман, не выпуская моей руки из своей.
— Ром, мне страшно.
— Чего тебе страшно?
— Страшно, и все.
— Ты что, записки, что ли, испугалась?
— Нет, того, что в ней написано.
— Забудь.
— Что значит забудь?
— Просто забудь, и все. Мы оба ничего не писали и оба ничего не видели. Не с ума же нам теперь сойти…
Роман тормознул проходящего мимо него официанта и заказал себе еще виски. Как только ему принесли новую порцию, я наклонилась как можно ближе и помешала трубочкой аккуратные кусочки льда, которые плавали прямо на поверхности.
— Дашь глоток?
— Пожалуйста.
Сделав пару глотков, я отодвинула стакан обратно, немного сморщилась и прокашлялась.
— Если ты не можешь крепкие напитки пить, то какого черта берешься?
— Это нервное. Ром, ты можешь мне ответить на один вопрос, только при этом не кричать, что я сошла с ума, что мне нужно в психушку, а ответить совершенно спокойно? Скажи, можешь?
— Конечно, могу. — В голосе Романа читалось неподдельное напряжение. — А в чем дело?
Я глубоко вздохнула и осторожно спросила:
— Ром, а ты уверен, что ты тогда этого турка убил? — Я была близка к состоянию, которое так и называется — «истерический припадок».
Сначала Роман усмехнулся, но затем побледнел.
Я сразу обратила внимание, как у него затряслись жилки на шее. И все же ему нужно отдать должное.
Он как мог старался сохранить остатки самообладания.
— Ева…
— Что?
— А ты сама как думаешь?
— Не знаю, — покачала я головой.
— Как не знаешь?! — Видимо, он не рассчитывал получить подобный ответ.
— Вот так. Не знаю, и все.
Роман потер вспотевший лоб и залпом выпил все виски. После этого он вновь посмотрел на сидящих в баре людей и заговорил вполголоса:
— Тогда какого черта мы его ветками и травой засыпали? Ты хочешь сказать, что мы живого человека почти в землю закопали?
— Мы его в землю не закапывали. Мы его всего лишь ветками закидали. — Неизвестно откуда во мне взялась рассудительность.
— Но я щупал у него пульс.
— И что?
— Его не было. Сама подумай, если бы я обнаружил у него пульс, зачем бы тогда мы отнесли его в яму и засыпали ветками?! Камень, который я в него кинул, попал ему в висок. Ты хоть представляешь, что такое висок?
— И что это такое?
— Это мгновенная смерть. — Немного помолчав, Роман все же не выдержал и покрутил пальцем у виска. — Ева, я тебя не узнаю. Несешь бред сумасшедшего. Ты хочешь сказать, что этот турок очнулся от глубокого сна, перевязал свою голову бинтами, вышел из леса и отправился на наши поиски?! А когда он нас нашел, то решил немного поиграть с нами в прятки и попугать. Написал записочку и подсунул ее нам в дверь.
— Мне в дверь, — поправила я Романа.
— Ну конечно, в твою дверь и дверь твоего мужа.
В дверь вашего супружеского ложа. Извини. Я просто не правильно выразился. Я не подумал о том, что я живу с тобой не в одном номере.
— Ничего страшного.
— В общем, я все это к тому говорю, что все твои подозрения необоснованны. Записка еще ни о чем не говорит. Я действительно убил турка. Я трогал пульс.
Его не было. Я полностью отвечаю за свои слова. Когда мы засыпали турка ветками, он был мертв. Удар в висок — страшная штука. Ты лучше скажи мне о том…
— О чем?
— Ева, я хочу знать, ты действительно решила со мной расстаться?
— Да, — довольно неуверенно кивнула я.
— А как же этот маскарад?
— Какой еще маскарад? Ты говоришь так, как будто мы приехали в Бразилию.
— Да, у нас здесь события покруче, чем в любом бразильском сериале. Какого черта мы приехали в Турцию?!
— На отдых.
— Лично я приехал сюда для того, чтобы быть с тобой рядом.
— Но ведь ты приехал с Леной…
— Конечно, но только потому, что ты тоже приехала со своим мужем. Причем это была только твоя идея. Я тебе предлагал… Я говорил тебе, чтобы мы взяли путевки вдвоем. Все было бы совсем по-другому. Какого черта надо было тащить наши семьи?!
— Как ты себе представляешь, что мы бы поехали вдвоем на отдых? Куда я дену своего мужа?
— У твоего мужа полно работы, и не нужно было его дергать и куда-то срывать. Пусть работает, пока работается. Ты прекрасная актриса. Могла бы ему напеть, нормально присесть ему на уши, что ты хочешь побыть одна, что ты чертовски устала. Он сам отправил бы тебя на отдых. Нет же, тебе обязательно нужно было срывать его с работы… Мы бы прекрасно отдохнули с тобой вдвоем. Все было бы совсем по-другому.
— А что бы ты сказал Ленке? Куда ты едешь?
Рома как-то по-недоброму усмехнулся и произнес язвительным голосом:
— Ева, позволь мне самому разбираться в своих семейных отношениях. Уж поверь мне, я бы нашел что сказать своей жене.
— Как бы ты ей объяснил, что едешь отдыхать один?
— Ева, ты что, глухая? Ты меня совершенно не слышишь. Еще раз говорю, что ради тебя я бы нашел слова, чтобы все объяснить своей жене. С нашим отдыхом не было бы никаких проблем.
— А вот я бы не смогла отпроситься у ;своего мужа.
— Смогла бы, если бы сильно захотела. Было бы желание.
— Но он бы меня не отпустил.
— Ева, вот ты где, а я тебя жду, жду… — Я повернула голову и увидела подошедшую к бару Лену. — Роман, с каких пор ты с утра похмеляешься? Голова болит? Конечно, так вчера перебрать… А что у тебя с шортами? Я смотрю, ты уже не в состоянии держать стакан в руке. У тебя координация, что ли, нарушена?
— Ты пришла читать мне мораль?
— Я пришла потому, что с тобой что-то творится.
Встав рядом с нами, Лена бросила в мою сторону раздраженный взгляд и истерично спросила: