— Там негде гулять по женщинам. Там горы, — следователь не отреагировал на Ромкину реплику.
— Поверьте, мы не имеем к вашему Икселю даже малейшего отношения, — откровенно зевнула Лена. — Наша задача отдыхать, а ваша задача кого-то искать.
— Я опрашиваю всех, кто был на рыбалке. Я должен записать все показания.
— Но нам действительно больше нечего добавить, — я старалась казаться спокойной, но внутренне была готова взорваться.
Следователь словно почувствовал мое состояние и задал мне тот вопрос, который я больше всего боялась услышать и который добил меня окончательно:
— Ева, а скажите, пожалуйста, почему с вами на берег поплыл не ваш супруг, а совершенно посторонний человек, муж вашей знакомой?
— Как это почему? — захлопала я глазами. — Наверно, причина здесь проста. Он тоже хотел в туалет.
Можно сказать, что на тот момент мы были друзьями по несчастью.
— Это для тебя причина проста, а для турецкого следователя это настоящая, трудная и практически неразрешимая задача, — язвительно сказал мой супруг и разочарованно посмотрел на часы. По его взгляду нетрудно было понять, что волейбол уже начался. — Ты не забывай, в какой стране находишься и какой национальности следователь тебя допрашивает.
— По правилам порядка проведения рыбалки на берег вас должен был отвезти Иксель, который несет прямую, прошу заметить, что не косвенную, ответственность за туристов.
— Так он сам не поехал, — вновь вмешался в нашу беседу Роман. — У него и так суеты выше крыши было. Русский народ пить требовал, рыбалка как-никак. Он только и успевал бутылки открывать. На этой рыбалке он исполнял роль бармена и официанта в одном лице. Если бы он уплыл, кто бы нам тогда наливал? А если бы "наливать было некому, то наши мужики этот паром запросто бы перевернули. Тогда других туристов не на чем было бы вывозить. Вот мы его и оставили. Тем более я и сам неплохо гребу.
— Но это не положено по инструкциям. Это их полнейшее несоблюдение. За подобное Икселя могли уволить с работы.
— Ну уж извините. — Роман нервно Закурил сигарету. — Тут уж нашей вины нет. Мы понятия не имеем, что у вас положено, а что не положено. Вот в нашей стране положено все.
— Вас никто не обвиняет. Просто у нас принято следовать инструкциям. Каждый держится за свое рабочее место. Очень странно, что он разрешил вам плыть вдвоем.
— А я что, школьник, что ли, чтобы мне кто-то что-то разрешал?! Я за эту рыбалку, между прочим, деньги отдал. А кто платит, тот и правит балом! Рыбалочка-то у вас не дешевая. Пятьдесят баксов с человека за несколько часов, немалые деньги за удовольствие, которого ты не получил. Фигня, а не рыбалка.
Больше рекламы. У нас в России рыбалка во много раз интереснее. Мы с женой сто баксов отдали за данное мероприятие и пожалели. Мало того что нас с рыбалкой как лохов прокатили, так сейчас еще с отдыхом прокатывают. Почему я должен отвечать на вопросы по поводу какого-то Икселя, исчезновение которого мне, честно говоря, до балды, если по плану я сейчас должен валяться на море, потому что заплатил за этот отдых большие деньги. Тем более что завтра я улетаю, а это значит, что у меня осталось совсем мало времени, чтобы подышать морским воздухом.
Я смотрела на Рому и не верила своим глазам. Он был слишком уверен в себе, говорил с вызовом, а его голос даже не дрогнул. По его речи можно было действительно поверить в то, что Роман ни в чем не виновен и не имеет к исчезновению Икселя даже малейшего отношения. Я вспоминала того Романа, которого видела в баре несколько дней назад, у которого тряслись руки и дрожал голос. Я смотрела и не узнавала его. Словно это был совсем другой человек.
Такие большие перемены за такой короткий промежуток времени. Передо мной сидел холеный, самоуверенный мужчина, закинувший ногу на ногу, надменно пьющий турецкий кофе и вальяжно обнимающий свою жену…
Роман будто прочитал мои мысли, бросил в мою сторону беглый взгляд и с еще большим, вызовом продолжил:
— А что касается того, кто с кем и куда поплыл, то это не имеет к делу никакого отношения. С нами в лодке вашего Икселя и близко не было, а даже если бы он и был, то я бы его уже собственными руками утопил, потому что терпеть не могу, если в лодке, в которой я плыву, гребет кто-то другой. И вообще, в наших семьях полнейшее доверие. Моя любимая супруга мне доверяет. Она знает, что я всего лишь захотел в туалет.
— И я своей жене на все сто доверяю, — мой супруг не мог не вставить свою реплику. — Так что насчет того, кто с кем поехал, оставьте свое мнение при себе. Мы не позволим порочить честь наших семей.
Не знаю, как там у турков, но для русских само слово «семья» свято.
— И я про то же, — продолжил свой резкий монолог Роман. — Так что, господин начальник, нам больше добавить нечего. Вы уж извините, но мы платили только за отдых, а общение с блюстителями порядка не входит не только в наши планы, но и в программу нашего отдыха. — При этом Роман озадаченно посмотрел на часы и перевел взгляд на жену, которая слушала его, открыв рот, и ловила каждое слово:
— Лен, может, на катамаране покатаемся?
— Подождите, — тормознула Романа растерявшаяся русская девушка-гид. — Подождите. Будьте благоразумны. Давайте будем проявлять уважение к турецким блюстителям порядка.
— За свои деньги я еще должен проявлять к кому-то уважение, — никак не мог успокоиться Роман.
— Но ведь существуют элементарные правила вежливости. Уж пусть лучше вас допросят здесь, чем задержат ваш рейс и начнут допрашивать в здании аэропорта.
— А я что, преступник, что ли, чтобы меня в здании аэропорта допрашивали?! Вы тут так на всех смотрите, будто мы этого Икселя замочили. Я что, преступник, что ли, тут сидеть и эту бодягу слушать?!
— О чем вы говорите? — развела руками девушка-гид. — Никто ни в коем случае не считает вас преступниками. Вы поймите правильно, человек пропал без вести посреди рабочего дня. Турецкие власти заинтересованы его побыстрее найти, потому что Турция не Россия и такое в ней случается нечасто. Вы последние, кто видел пропавшего гида, поэтому, естественно, следователь обязан допросить в первую очередь вас.
— А что нас допрашивать? — заговорила заскучавшая Лена. — Я и Витя были последними туристами, которые видели Икселя в полном здравии. Нам и рассказывать-то особенно нечего. Он взял лодку у сменщика, который приплыл к нам с соседнего парома, сказал, что скоро вернется, и поплыл в сторону берега. Вот, пожалуй, и все. Больше мне нечего добавить. Второй турок, сменщик, еще над ним пошутил.
Мол, смотри не утони, а то с утра каши мало ел. Грести устанешь и точно ко дну пойдешь. Мы еще тогда все над ним посмеялись. А потом приплыли Ева и Ромка. Они его там больше не видели. Вот и все.
Внимательно слушая Лену, следователь постоянно кивал головой и, как только закончился ее короткий рассказ, вновь задал не самый приятный вопрос:
— А вы все давно друг друга знаете?
— В смысле?
— Вы приехали сюда семьями?
— Нет, — покачала головой Лена. — Мы здесь познакомились. А в чем, собственно, дело?
— Да ни в чем, — пожал плечами дотошный турок. — Просто я задал вопросы, которые должен был вам задать. До вас я опросил уже одиннадцать человек, принимавших участие в воскресной рыбалке Четверо вас. И все. Опрошены уже все.
— И что? — взволнованно спросила я следователя.
— Ничего. Ведется следствие. Думаю, ваши показания мне обязательно пригодятся. В общем, вопросов у меня к вам больше нет. Я спросил у вас обо всем, что хотел узнать. Вы все должны оставить мне свои координаты.
— А эго еще зачем?
— Затем, что так положено. Напишите мне, пожалуйста, свои полные адреса и телефоны.
— Я мобильник писать не буду, — возмутился Роман. — Кто мне будет международные звонки с Турцией оплачивать, если следователь захочет мне еще задать несколько провокационных вопросов? Мне такой ненавязчивый сервис за деньги из моего кармана на фиг не нужен.
— Оставьте номера телефонов своих городских квартир, — совершенно спокойно сказал следователь и раздал нам чистые листы бумаги.
Мы написали свои координаты, приняли извинения от нашего гида, слегка над ними посмеялись и, дружно встав со своих мест, отправились в бар у бассейна.
— Оказывается, не только в России люди пропадают, но и в Турции тоже, — озадаченно произнесла Лена. — И куда этот Иксель подевался? Надо же, пропал именно в нашу рыбалку. Может, он и в самом деле грести не умел и пошел ко дну… Тогда лодка куда подевалась? В любом случае здорово, что мой Ромка сам взял в руки весла, а то если этот турок пропал, то немудрено, что Ева с Ромкой тоже могли не вернуться. Ромка как чувствовал. Не хотел с этим турком в одну лодку садиться. И после того, что мы узнаем, нас еще и допрашивают Да они нам должны моральный ущерб оплачивать за то, что у них гиды на экскурсиях пропадают. Черт-те кого гидами ставят.
А ведь с ним могли и половинки наших семей пропасть, если бы вовремя не передумали с ним в одну лодку садиться. Ладно, бог с ним, что это я заладила.
Главное, что у нас и у наших близких все хорошо, а до остальных нам нет никакого дела, И уж тем более до турков.
Когда мы все вчетвером шли на пляж. Роман не обронил в мой адрес ни единого слова и даже ни единого взгляда. Он вел себя так, словно я действительно была его случайной новой знакомой, с которой он познакомился на отдыхе в Турции и к которой никогда не чувствовал даже малейшей симпатии. Словно мы никогда не были с ним близки, не занимались любовью, не говорили сокровенные слова и даже никогда не пытались оставить свои семьи для того, чтобы сойтись и начать жить вместе.
— Ром, а ты из лука стреляешь? — спросил мой супруг идущего рядом. Романа. — Пошли постреляем.
Слышал, сейчас объявили, что кто хочет пострелять из лука, пусть подойдет к теннисному корту? Так что можно пойти и оторваться по полной программе. Ты как по части стрельбы?
— По части стрельбы я всегда в боевой готовности и по части стрельбы из лука тоже.