— Я могу сказать ей, что уезжаю в командировку.
— С чемоданом?
— А почему бы и нет. Я могу сказать, что уезжаю в длительную командировку.
— А как же потом?
— Что — потом?
— Как ты потом объяснишь ей то, что эта командировка на всю жизнь? Да и в командировку обычно берут две пары носков, две пары трусов и сменные брюки… А ты… Ведь ты возьмешь больше?!
— Ева, тебе не нужно об этом думать. Я постараюсь сделать все так, чтобы тебя это не коснулось никаким боком. Положись во всем на меня. Даже если мне не удастся вынести из квартиры больше, чем две пары трусов и носков, то мы обязательно обновим мне гардероб. За этим не встанет.
Я нервно улыбнулась и обвила шею Романа руками.
— Ромка, тебе страшно?.
— Ева, мне не страшно, ведь я же мужчина. Мне тяжело на душе. А тебе что, страшно, что ли?
— Страшно, — сказала я правду.
— Ты Виктора, что ли, боишься?
— Боюсь.
— Да брось ты. Волков бояться — в лес не ходить.
Он у тебя смирный.
— Дело не в том, что он меня ударит или что еще Мне не так страшна его реакция, когда он прочитает мою записку. Мне страшно то, как он будет жить без меня.
— Ты не должна об этом думать.
— Я очень этого хочу, но у меня не получается — Ева, он молодой, интересный мужчина. Он еще сможет устроить свою личную жизнь, и я уверен, что он не будет один. Ты уже не сможешь его осчастливить. Все, что ты сможешь, это сделать его глубоко несчастным. А насчет того, о чем мы с тобой недавно говорили, ничего не бойся. Я завтра же вечером поменяю в нашей съемной квартире замки. Теперь я с тобой, и нас никто не сможет запугать. Ева, я люблю тебя… Если бы ты только знала, как сильно я тебя, люблю.
— И я тебя тоже.
— Ребята, вы едете или я поехал? У вас, конечно, красивые чувства, но у меня работа. Поймите правильно. Я всю ночь шару сбиваю. Я лучше в порт поеду, чем вашу мыльную оперу буду слушать. Мне нужно денег сколотить, — раздраженно бросил молодой водитель и всем своим видом показал, что он сейчас уезжает.
— Подождите, пожалуйста. Подождите.
Я тут же открыла заднюю дверь и села на сиденье, вытянув вперед ноги. Роман отдал водителю деньги и серьезным голосом произнес:
— Командир, тут тебе две цены, чтобы не ворчал.
Довезешь девушку до подъезда и проводишь прямо до квартиры. Не в службу, а в дружбу, доставь ее в лучшем виде, чтобы пальцем никто не тронул. Эта девушка мне очень дорога, а в ее подъезде часто не бывает света. — Водитель тут же сунул деньги в карман. Было видно, что он очень доволен.
— Без проблем. Буду стоять, пока она не зайдет в квартиру.
— Спасибо, командир. Ева, а ты, как только зайдешь, сразу мне позвони. Я должен быть спокоен, что ты дома. И не забудь, что завтра в шесть вечера у нас начинается новая жизнь.
— А что делать с моей машиной?
— Завтра разберемся. Завтра вечером вызовем техпомощь.
— А если ее к тому времени разберут?
— Кто?
— Местные хулиганы.
— Соберем, починим, а хулиганов накажем, — улыбнулся Роман.
— Ты, как всегда, меня успокоил.
— Ну все. До скорого.
Роман еще раз крепко меня поцеловал и махнул рукой, чтобы мы ехали. Как только машина тронулась, я тут же открыла окно и крикнула ему вслед:
— Ром, а ты как же?
— А что я?
— Ты пешком?
— Да мне идти-то тут всего десять минут! Я люблю тебя!
— И я тебя!
В машине я хотела было достать свой мобильный, чтобы позвонить мужу, но передумала. Да и что я могла ему сказать? Чтобы он не волновался? А дальше? Что будет дальше? И все же… Все же я должна позвонить… Я должна сделать вид, что ничего не произошло, что все хорошо, что у меня просто сломалась машина. А завтра… Завтра все будет как всегда.
— Я соберу его на работу, покормлю завтраком, завяжу ему галстук и, как только он сделает шаг за дверь, тут же соберу свой чемодан. Мне не нужны скандалы или упреки. Я хочу уйти тихо, мирно, без каких-либо отрицательных эмоций. Отбросив противоречия, я достала мобильник и нервно повертела его в руках.
Включив телефон, я набрала номер своего мужа.
— Вить, привет. Ты меня потерял?
Мой супруг не произнес ни единого слова, но я отчетливо слышала его тяжелое дыхание в телефонной трубке.
— Вить, ты меня слышишь? Вить, ты не хочешь со мной разговаривать?! Но ведь это глупо. У меня сломалась машина. Я скоро приеду домой, только я еду не на своей машине, а на попутке.
Уж лучше бы он спал, подумала я про себя. Если бы он спал, тогда бы мне не пришлось звонить, но в том-то и дело, что я очень хорошо знаю своего мужа.
Я знаю, что сейчас он сходит с ума и не находит себе места. Он жутко обиделся и нагородил себе столько нелепых фантазий, что я не смогу в них разобраться, как бы ни пыталась.
— Считай, что я тебе почти поверил. — Я уже и не ожидала, что услышу на том конце провода голос своего супруга.
— Ты должен мне верить, потому что я говорю правду. У меня действительно сломалась машина.
— Я помаю, что у тебя также разрядился телефон.
— У меня действительно разрядился телефон и не было возможности тебе позвонить. Я поймала попутку и попросила подзарядник у водителя, который везет меня домой.
При этом водитель удивленно посмотрел на меня в зеркало, но я не отреагировала на его взгляд и как ни в чем не бывало продолжила разговор.
— И как зовут водителя?
— Я не знаю. Я не знакомилась. Мне сейчас как-то не до знакомств.
— А что ж ты так?
— Вить, прекрати Мне и так плохо.
— Ева, я уже не знаю, когда ты говоришь правду, а когда лжешь. Иногда я закрываю глаза и думаю, что ты страшная лгунья.
— Я говорю правду. Я скоро буду.
— Где ты?
— Я еду. Я же тебе говорю, что скоро буду. И вообще, я думала, что ты спишь, и боялась тебя разбудить.
— Ева, но ты же хорошо меня знаешь! Как я могу спать, если на улице глубокая ночь, а тебя все еще нет дома! Да я места себе не нахожу!!!
— Именно поэтому я и позвонила.
Сунув мобильный в сумочку, я вновь поймала в зеркале взгляд молодого водителя и опустила глаза.
— Мужу звонили?
— Какая разница?
— Извините.
Я ста та смотреть в окно и думать о том, как мне окончательно, бесповоротно, раз и навсегда уйти из собственного дома. Я понимала, что не смогу признаться мужу в своем уходе в словесной форме, потому что у меня никогда не хватит духу совершить подобное. Сейчас я должна быть такой, как и прежде, чтобы мой супруг ни о чем не узнал и ни о чем меня не допытывал. И мне совершенно не стыдно от того, что я делаю, потому что я не хочу стыдиться своей любви. Любовь — слишком глубокое чувство, и в ней не должно быть стыда Я очень мало знаю о любви.
До того как встретиться с Романом, я думала, что это плод людского воображения, фантазии или даже всеобщее заблуждение. Я считала, что человек так устроен, что он должен во что-то верить, даже если он верит в то, чего нет. Я думала о Романе… О том, что — теперь мы всегда будем вместе, и о том, что в нашей совместной жизни никогда не будет вранья… Я думала о тех ночах, когда я лежала вместе со своим мужем и опять же думала о Ромке… Я не могла спать, я не могла есть… Я очень сильно худела и очень сильно переживала. Я никогда не испытывала ничего подобного со своим мужем. А только какое-то дурацкое чувство долга, чувство страха и чувство жалости.
Я закутала наши отношения в оболочку лжи, но настал тот момент, когда я поняла, что это предел, что больше так продолжаться не может, что нужно остановиться или все кардинально изменить. Остановиться я уже не могла, а кардинально все поменять не хватало духу. Мне просто надоело врать и прятать свою любовь по углам. Человек устает от всего, и от лжи тоже. А ведь я так умело врала.., хотя никогда не подозревала в себе подобные таланты. Все, что случилось между мной и Романом, было неизбежно, настолько неизбежно, что мне даже не пришло в голову этому сопротивляться…
Въезжая в темный двор, водитель покачал головой и вновь посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
— И что за двор, ни один фонарь не горит?
— Потому что никому ничего не нужно.
— Вроде и дом приличный…
— Дом-то приличный. Все на дорогих иномарках, а зимой в дорогих шубах, и никто ни на что сбрасываться не хочет. — Водитель затронул мою больную тему. — Еле на домофон сбросились, а на вахтера черта с два. Будка для вахтера стоит. В ней все сделано. Нашлись пенсионеры, которые бы с удовольствием работали вахтерами, да только оказалось, что платить им нечем.
— Как нечем?
— Элементарно. Никто скидываться не хочет.
— Странный народ.
— И я про то же. Как же так можно жить и не заботиться о собственной безопасности? Ну и народ нынче пошел. Живут одним днем и не думают, что собственная безопасность начинается не со своей квартиры, а с общего подъезда. Так же и с освещением, которого тут хронически нет. Только одна я куда-то звоню и постоянно ругаюсь по поводу того, что не горят лампочки. Вот и сейчас темно. Если я не позвоню, никто не позвонит. Такое впечатление, что всем главное, чтобы лампочки только в их квартире горели, а до другого им дела нет. Пусть на улице будет хоть вечная тьма.
Остановив машину недалеко от моего подъезда, водитель слегка прокашлялся и вновь посмотрел в зеркало заднего обозрения.
— Ваш.., я даже не знаю, как выразиться, ваш друг…
— Это мой любовник… Вернее, не любовник, потому что любовник — это как-то грубо сказано. Это мой любимый мужчина.
— Ваш любимый мужчина заплатил мне двойную цену и сказал, чтобы я проводил вас до самой квартиры. Вы не против?
Я посмотрела на темную, безлюдную улицу и кивнула головой.
— Нет. Не против. А даже наоборот. С удовольствием.
— Вот и замечательно, а то у вас не двор, а потемки. Тем более мне заплатили двойную цену, а сейчас на это не каждый пойдет. Народ нынче жадный. А я люблю делать свою работу качественно. Тем более ваш.., опять забыл, как выразиться.