— Витенька, он что, голову ударил? Он, когда падал, ударился? Да?! Ну скажи, ударился?! Он сильно ударился?
— По-моему, он не только ударился…
— А что, Витенька?! Что?!
— По-моему, он ее разбил.
— Как разбил?!
Но ответа не было. Мой супруг встал на колени и стал осматривать голову водителя.
— Витенька, как разбил? Ну, говори. Не молчи.
Я тебя очень прошу. Ты только что-нибудь говори. а то, когда ты молчишь, мне становится еще страшнее и хочется кричать диким криком. Скажи, что ты сейчас видишь? Ну скажи, что? Только не молчи. Я тебя умоляю, не молчи.
— У него нет пульса, — гробовым голосом сказал Виктор.
— Что?
— Я говорю, у него нет пульса.
— Как нет?
— Ты что, не знаешь, в каких случаях у человека нет пульса? — Я сейчас вообще ничего не соображаю. Что, совсем ничего не слышно?
— Совсем.
— А почему?
— Потому, что он мертв…
— Что?!
— Ева, он мертв.
Услышав последние слова, я почувствовала, что меня тошнит от страха.
— Нет! — всхлипнула я и замотала головой. — Виктор, нет! Нет! Нет! Витя, скажи, что ты пошутил!
Скажи!
— Ева, да мне сейчас как-то не до шуток. Ты знаешь, я не привык шутить подобными вещами.
— Витя, нет!
— Да, Ева… Да…
— Нет, — все так же шептала я, отворачиваясь к стене. — Нет… Не может такого быть… Мы так не договаривались…
— Я и сам не пойму, как это произошло.
Когда до меня дошло, что водитель мертв, я впала в полнейшее оцепенение.
— Ева, да что происходит? Что вообще происходит?! — Я почувствовала, что у моего мужа закончилась выдержка и началась самая настоящая истерика. — Ева, я его не убивал… Ты видела, что я его не убивал? Гы понимаешь, что я его не убивал?!
— Ты его не убивал, — тут же согласилась я Виктором. — Он сам.
— Что он сам?
— Он сам себя убил…
— Ты думаешь?
— Я сама видела…
— И что ты видела?
— Что он убил себя сам…
— А разве так бывает?
— Ну да… Сейчас же именно так и произошло.
— Странно все как-то.
— Я же просила его уйти, а он… Он… Он какой-то ненормальный. Разве так отрабатывают деньги?!
Мне показалось, что он сумасшедший. Вить, но я действительно не знаю, как его зовут…
— Ева, я просто дал ему в ухо. Он мне хамил, назвал меня ослом. Если бы я не дал ему в ухо, то меня нельзя было бы назвать мужиком. А так, обыкновенной тряпкой. Я всегда мог за себя постоять, и я не привык терпеть подобные оскорбления. Ты как считаешь? Я должен был постоять за свою честь или нет?
— Конечно, должен.
— Тебе ведь самой неприятно, что какой-то козел назвал твоего мужа ослом?
— Конечно, неприятно.
— Спасибо за то, что ты со мной солидарна.
— А разве может быть по-другому?
— Он не мог умереть от одного удара. Это всего лишь обыкновенный удар в ухо, и все. От такого еще никто не умер. А он потерял равновесие… Он просто потерял равновесие. Он слабый какой-то. Еле на ногах стоит. Каши, наверное, с самого утра не ел. Он сам ударился головой о перила, а затем повалился на пол. Я здесь ни при чем. Я просто заехал ему в ухо.
Ева, ты же видела, что я его не убивал?!
— Конечно, не убивал.
— А что теперь будет, Ева?! Что будет-то?!
— Что будет?.. Нужно вызвать милицию.
— Зачем?
— Не знаю, но в таких случаях всегда вызывают милицию.
— Ева, но меня посадят.
— Нет, Вить.
— Откуда такая уверенность?
— Тебя не посадят, потому что ты никого не убивал.
— Ты думаешь, что мы сможем это доказать?
— Конечно. Любая экспертиза докажет, что он умер не от удара в ухо, а от того, что ударился о перила. Вить, ты уверен, что он мертв?
— Уверен. Если есть желание, то можешь сама потрогать его руку и убедиться в том, что у него нет пульса.
— Что? Я? — Одна мысль, что я должна прикоснуться к покойнику, привела меня в состояние ужаса. — Нет, ты что! Я тебе доверяю! Я… Я не смогу!
— Ева, меня посадят. — Голос моего мужа заметно дрожал, и мне показалось, что он с трудом сдерживает себя от того, чтобы не разреветься, как маленький мальчишка. — Ева, это тюрьма.
— Витенька, да какая, к черту, тюрьма?
— Зачем он тебя провожал? Зачем я вышел тебя встречать? Почему он так упирался?! Ева, почему?
— Если бы я знала Если бы я могла это знать…
Я бы не впустила его в подъезд. Я бы ни в коем случае не впустила его в подъезд. Но кто мог знать. Кто мог об этом подумать… Кто…
— Ева… Евушка… А может, не будем вызывать милицию? Я ей не доверяю…
— Кому?
— Милиции. Я никогда ей не доверял и не доверяю. Они ж виновных не ищут. Они же меня схватят.
Им только найти козла отпущения. Кто будет разбираться? Да никто. Если я ему дал в ухо, значит, я его и убил.
— Вить, но ведь ты его не убивал!
— Это ты и я знаем, а другие сразу отметут эту версию.
— Но ведь бывает смерть по неосторожности. И в ней нет виноватых. Ведь это бывает.
— Бывает, — судорожно кивнул головой Виктор. — Только смерть по неосторожности очень тяжело доказать. Получается, если я дал ему в ухо, то он из-за меня потерял равновесие. Именно из-за меня, а не из-за кого-то другого. Он же не сам упал. Получается, что я его толкнул. Короче, все эти рассуждения — палка о двух концах. Смерть по неосторожности бывает, но, как правило, всегда ищут крайних Тут может случиться все, что угодно. Но то, что меня посадят, можешь не сомневаться! Ева, а что будет дальше? Что? Ведь я твой муж, я отец твоей дочери Я кормилец семьи, как вы будете здесь без меня?! Как же глупо я пострадал… Как глупо… Как вы будете без меня жить? Как я сяду в тюрьму, ведь я такой домашний?! Вы ж без меня пропадете!
— Витя, подожди… Виктор, ведь тебя еще пока никто никуда не посадил.
— В том-то и дело, что пока.
— Мы наймем адвокатов. Мы докажем.
— Да какие, к черту, адвокаты.
Виктор тихонько всхлипнул. Я не знаю, плакал он или нет, но так паршиво я еще себя не чувствовала никогда в жизни. Мне захотелось упасть на пол, громко кричать и отчаянно бить ногами, призывая хоть кого-нибудь на помощь.. Хоть кого-нибудь…
— Вить, что делать-то? Может, не нужно в милицию сообщать? — Я не могла представить своего мужа в тюремной форме. Такой вежливый и обходительный Виктор в тюремной форме… Это невозможно. Это действительно невозможно… — Вить, что делать-то? — вновь спросила я напряженным голосом. Я прекрасно знала, что мой муж никаким боком не причастен к убийству, и знала, что доказать этот факт милиции очень тяжело, а быть может, и невозможно. Наше правосудие оставляет желать лучшего.
Сколько невинных людей сидят за решеткой! Сколько загубленных жизней из-за какого-то недальновидного стража порядка… И никому ничего не докажешь.
Толкнул — значит, убил. Другого нет и не может быть.
Все скажут, что мой муж совершил преступление сознательно, да еще и на почве ревности. Сознательно…
Нет, но ведь это не так…
— Ева, время идет. В любой момент в подъезд может кто-то войти. Нужно взять себя в руки. Ты точно не знаешь этого человека?
— Нет.
— Это случайный человек?
— Я просто попросила его довезти меня до дома.
— Никто не видел, что ты садилась в эту машину?
— Нет, — соврала я. — Никто.
Я вспомнила, что Роман дал водителю денег и запомнил номер моей машины, но ведь это ни о чем не говорит. Вообще ни о чем. Я могу сказать Роману, что этот горе-водитель прекрасно меня довез и уехал.
И все. То, что произошло на лестничной клетке, знаем только я и мой муж. Это тайна двоих, и третьему тут нет места. Мне было неимоверно жалко своего мужа, потому что он и в самом деле никого не убивал и никогда не был способен на какое-нибудь убийство. Он просто защищал свою честь. В конце концов, его обозвали при жене, а это само по себе уже оскорбление, за которое настоящий мужчина обязательно спросит.
— Ева, где его машина?
— Прямо напротив подъезда.
— Сейчас четыре утра. Весь народ спит. Самое сонное время. Сбегай, пожалуйста, домой. Принеси плед и какие-нибудь тряпки.
— Зачем?
— Плед для того, чтобы я его завернул, а тряпки Для того, чтобы вытереть кровь.
— И что дальше? — Я никак не могла понять, что же собрался делать мой муж. — Отнесем его в его же машину и отвезем подальше от нашего двора. — Виктор достал из кармана водителя ключи от машины и быстро сказал:
— Ева, так ты поднимаешься или нет? Если в подъезд кто-то зайдет, то считай, что мне крышка.
Считай, что твоего мужа похоронили заживо, то есть упрятали за решетку ни за что. Если хочешь, то побудь здесь, а я сам поднимусь наверх.
— Нет, я сама! — крикнула я, перебив своего мужа, и помчалась наверх. Мне было страшно представить, что я должна остаться один на один в темном подъезде рядом с трупом. И я побежала через одну, а то и через две ступеньки наверх.
Вернувшись с большим покрывалом, я отдала его мужу, который тут же завернул в него покойника, и, включив фонарик, принялась вытирать кровь. Муж взвалил на плечо труп, завернутый в плед, и деловито спросил:
— Ева, ты все убрала?
— Все. — Я еще раз осветила все фонариком.
— Теперь открой мне дверь, а затем багажник. — все так же деловито скомандовал он и понес труп вперед.
Я сделала все, как велел мой супруг, и, как только труп оказался в багажнике, тут же села в машину — Вить…
— Что?
— А если гаишники остановят? — спросила я своего мужа, который только что завел мотор и выставлял под себя зеркала.
— Ева, я сам ничего не знаю, — заметно волновался он.
— Если они нас остановят и проверят багажник…
Да у тебя и документов на машину нет — Документы на машину я у него уже вытащил.
Они у меня в кармане.
— Когда ты успел?
— Пока ты домой бегала.
— А ведь доверенности на вождение нет…
— Если остановят, скажу, что доверенность дома забыл. Денег дам в крайнем случае. Я же на угонщика совсем не похож? Посмотри повнимательнее.