Девушку сегодня вечером нужно врачу показать. Ты понял, что говорить?! Ты тоже должен придерживаться этой версии. Видишь, девушка какая бледная.
На ней просто лица нет.
— Не теряла она сознание. Вы сексом занимались долго, — не согласился с Романом турок. Произнеся те слова, которые мы вовсе не думали услышать, он развернулся на сто восемьдесят градусов и направился к лодке.
— Да ты что, командир?! — опешил Роман. — Тебе-то какое дело, чем мы здесь занимались, трахались или теряли сознание?! Ты что, такой борзой, в натуре?! Ты давай свой язык укороти, а то мне самому придется это сделать! Ты меня понял?!
Но упертый турок ничего не ответил и по-прежнему шел дальше.
— Слышишь, командир, ты меня понял или нет?! — окончательно растерялся Роман. — Ты ведь экскурсии проводить должен, а не видеть то, что тебе видеть совсем не нужно! Тебе какая разница?!
Турок по-прежнему не реагировал и шел в направлении лодки.
— Командир, стой, я сказал! Стой!
К нашему обоюдному удивлению, турок и в самом деле остановился и окинул нас крайне презрительным взглядом.
— Никто не терять сознание. Вы секс. Вы плохо поступать. Очень плохо. Это не хорошо. Муж очень переживать. Он беспокоиться, а его жена секс. Не хорошо.
Закончив свою тираду, турок повернулся в сторону берега и как ни в чем не бывало пошел к лодке.
Я посмотрела на Романа беспомощным взглядом и голосом, полным отчаяния, произнесла:
— Ромка, он нас сдаст. Он сумасшедший. Я что-то не пойму, ему какое дело. Может, ему денег дать?
— Денег? — В глазах Романа появилась маленькая, но все же надежда. — Ты так считаешь?
— Конечно. Надо дать ему денег за молчание.
Другого выхода нет.
— Эй, командир, стой! — Роман бросился следом за турком. — Ну, постой минуту! Куда ты так быстро идешь?! За тобой не угонишься. Мы с тобой полностью согласны. Все, что мы здесь делали, — это ужасно. Мы больше так не будем. Мы тебе обещаем. Только, командир, не нужно сейчас доплывать до парома и кричать во все горло, чем мы здесь занимались. Если ты думаешь, что это кому-нибудь будет интересно, то ты глубоко ошибаешься. Это никому интересно не будет. Просто у нас есть близкие люди, которым ты можешь причинить боль, а мы очень сильно дорожим их спокойствием и не можем этого допустить. А чтоб тебе не обидно было и чтоб тебе говорить не хотелось, мы тебе денег дадим. Давай я дам тебе немного баксов, и ты все забудешь. Мы оба будем знать о том, что ты ничего не видел и ничего не слышал. Командир, возьми денег!
В этот момент Роман резко остановился и полез в карман шорт для того, чтобы достать свой бумажник.
— Командир, держи! Держи деньги, я тебе говорю!
Но турок даже не думал останавливаться. Он еще больше ускорил шаг и бросил через плечо:
— Я думал, они туалет, а они секс. Не хорошо.
Плохо. Муж волноваться, переживать, а они секс.
Муж хороший человек. — Командир, да стой, я тебе сказал! Денег возьми, чтобы тебе спокойно было, раз ты уж такой правильный! На тебе денег! Стоять! Придурок, я сказал, стоять!
Но вместо того чтобы остановиться, турок еще больше ускорил шаг и почти побежал. Он был себе на уме и бормотал что-то под нос. Я обхватила голову руками, ссутулилась, представила, что сейчас может произойти на пароме, и прокричала:
— Рома! Да останови же ты этого идиота! Он сейчас в лодку сядет! Ну сделай же ты что-нибудь!
Мои слова заметно подстегнули Романа. Он сунул бумажник обратно в карман и, не придумав ничего лучшего, поднял с земли увесистый камень. Со словами: «Стой, я сказал!» — что было сил запустил камень в турка. Роман не промахнулся, а турок не успел добежать до лодки. У нею как-то странно подкосились ноги, и он совершенно бесшумно упал в нескольких шагах от берега, на котором стояли две одинаковые резиновые лодки.
— Ром, он упал. — Я посмотрела на своего любимого крайне растерянным взглядом.
— Но ты же сама сказала, что я должен что-то делать… Наверно, я просто сбил его с ног. Давай приведем его в чувство и сунем ему побольше денег в целях компенсации за моральный ущерб.
— Давай. Я еще таких упертых турков никогда в жизни не видала.
Добежав до лежащего на траве турка, Роман сел на корточки и попробовал привести его в чувство.
— Эй, дружище, вставай. Не дури. Ты у нас прямо шутник какой-то. И откуда ты взялся на нашу голову? На кой тебе на пароме не сиделось? Мы бы и сами приплыли. Подумаешь, задержались немного.
С кем не бывает…
Неожиданно Роман резко замолчал, поднял лежащий рядом с турком кровавый камень и дрожащим голосом произнес:
— Бог мой… Кровь…
— Кровь, — сказала я то же самое и тяжело задышала.
Сперва я ничего не подумала, наверно, просто не успела, но, когда Роман перевернул турка лицом вверх, моему взору предстала действительно страшная картина, я издала пронзительный крик. Глаза турка были открыты и.., смотрели куда-то вдаль.
В них не было жизни. Черт побери, в них совершенно не было жизни. Они смотрели мимо меня, и было нетрудно догадаться, что эти глаза вообще ничего не видели. Ничего… А из его виска текла кровь, такой тоненькой алой струйкой, напоминающей цвет алой гуаши…
— Ты попал ему прямо в висок! — Я и сама не знаю, почему я стала кричать. — Камень попал именно в висок! Ну почему?! Почему он попал не в шею, не в спину, а именно в висок?! Почему?! Почему именно в голову?!
— Я и сам не знаю, как это произошло… — Голос Романа заметно дрожал. — Это произошло случайно. Я не хотел. Ты веришь, что я не хотел? Я просто кинул в него камень, и все… Я и не думал попасть в голову. Я хотел просто сбить его с ног. Я хотел его остановить…
Роман побледнел еще больше и, взяв турка за руку, попытался нащупать пульс.
— Ну что? — я по-прежнему не теряла надежды.
— Ничего.
— Что — ничего?
— Вообще ничего.
— Ты хочешь сказать, что он мертв?
— У него нет пульса.
Я старалась хоть как-то осмыслить эту страшную ситуацию, в которую мы так нелепо попали, но у меня ничего не получалось.
— Ром, ты не ответил на мой вопрос. Он мертв?
— Ева, а как ты сама думаешь? Если у человека нет пульса, он мертв или жив?
— Мертв… — словно в тумане, произнесла я.
— Ну а что тогда спрашиваешь…
— Господи, кошмар-то какой….
Роман еще раз обследовал турка на предмет хоть какой-нибудь искорки, напоминающей жизнь, но и это не принесло должного результата.
— Он мертв, — сделал окончательное заключение Роман и ударил кулаком по стоящему рядом дереву. — Вот черт! Вот попали!
Я еще сохраняла остатки спокойствия, но уже не могла мыслить трезво. Я плохо представляла себе, что именно должна делать в данный момент: начать рыдать, орать, биться в истерике или обвинять во всех смертных грехах своего любимого… Я страшно испугалась за себя, за Романа и за то, что с нами будет дальше. А еще там, на пароме, остался мой муж, который уже, наверно, рвет и мечет, а может быть, уже сам догадался о моей такой чересчур наглой и откровенной измене. Двое уплыли в одной лодке на берег и не возвращаются долгое время Только идиот не догадается, чем мы занимались на берегу. А мои муж далеко не идиот и никогда им не был. Это я сделала его идиотом, когда стала откровенно изменять прямо у него под носом.
— Ром, поплыли, нам пора. — В моем голосе появились нотки, близкие к истерике.
— Куда?
— Как куда? На паром. Нас ждут. Там, наверно, уже паника.
— А с этим товарищем что делать?
— Как что делать? — растерялась я еще больше. — А что мы должны делать, если мы ничем не можем ему помочь? Мы же его не воскресим. Мы уже ничего не должны делать. Нужно просто вернуться на паром как ни в чем не бывало.
— Как это, как ни в чем не бывало? — в отличие от меня Роман еще не совсем растерял самообладание.
— Будем двигать свою версию по поводу того, что я потеряла сознание, и все. Не будем же мы в один голос кричать о том, что несколько минут назад ты совершил убийство по неосторожности.
Роман вскинул голову и посмотрел на меня таким пристальным взглядом, что по моей спине пробежали мурашки.
— Мы совершили убийство.
— Что?
— Я говорю, что ты сказала, что я совершил убийство, а я тебя поправляю. Не я совершил убийство, а мы его совершили. Ты пытаешься свалить всю вину на меня.
— Ром, но ведь ты кидал в него камень, — опешила я.
— А я от этого и не отказываюсь. Я просто говорю это к тому, что я кидал в этого турка камень совсем не потому, что мне этого захотелось. А потому, что ты сказала мне, что я должен что-то сделать и хоть как-то его остановить.
— Ром, ты хочешь сказать, что турка убила я? — Я почувствовала, как перед глазами все поплыло.
Равновесие давалось мне с огромным трудом, ноги очень сильно подкашивались, и мне казалось, что я могу рухнуть на землю в любой момент. — Кто кинул в него камень, тот его и убил.
Заметив мое состояние, Роман взял меня под руку и слегка успокоил:
— Дуреха моя. Ну что мы тут с тобой делимся, кто турка убил, а кто не убил. Прямо как дети малые…
Хотя я прекрасно понимаю, что дети турков не убивают. Хорошо. Я кидал камень, значит, я его убил. Ты хочешь заявить об этом в полицию? Ты хочешь на весь свет заявить о том, что я убийца?! Ты хочешь рассказывать об этом каждому встречному?
— Ты что, дурак?! — от возмущения я покрутила пальцем у виска.
— Тогда зачем ты начинаешь что-то делить? Давай просто решим, как нам теперь вывернуться из той ситуации, в которую мы попали. Какая разница, кто кидал камень?! Главное, что это произошло и у нас нет времени Если ты хочешь услышать от меня, что этого турка убил я, и тебе станет от этого легче, то я тебе говорю: действительно, этого турка убил я, и ты тут ни при чем.
Я как-то совсем некстати улыбнулась и в самом деле почувствовала себя немного лучше.
— Прости, Ром, я сама не знаю, что на меня нашло. Действительно, бред какой-то. Это просто нервы… Все так глупо произошло. Это я во всем виновата. Я действительно во всем виновата… — Я смахнула слезы и задрожала как осиновый лист. — Если бы я не придумала эту поездку в Турцию… Какого черта.