Приманку, то есть автомобиль, поставили в полуразвалившемся гараже на территории бывшего Дома пионеров. Это сделали на тот случай, если вдруг Каскадеру, не желающему попасть в ловушку, придет в голову, что продавца подсунули менты и он пошлет за ним своего наблюдателя. Место по меркам воров отличное: в центре города, запущенное, уж сюда ни одна ищейка носа не сунет, потому что не догадается. Для Каскадера данный укромный уголок должен стать звеном в доказательстве «чистого» дела, ведь только истинно осторожный человек сообразит спрятать машину на виду у всех. Второе: до свидания у «Трех поросят» Артем не встретится ни с одним человеком, что тоже расслабит Каскадера.
Артем прямиком помчался к бывшему Дому пионеров, навесной замок на ободранных узорчатых воротах открыл своим ключом, при том озирался, как последний вор. В гараже выждал время, чтоб прибыть точно в назначенный час.
Остановился, не доезжая до магазина, где не было ни фонаря, ни огонька. Вышел из машины и дошел до «Трех поросят», поискал глазами Каскадера – не нашел. Закурил. Старательно играл, будто нервничает: ходил взад-вперед, смотрел в разные стороны, подносил к глазам руку с часами. Через десять минут около магазина остановилось такси, из машины вышел Каскадер.
– Ты опоздал, – упрекнул его Артем.
– Ну и что? – пожал тот плечами, не извинившись, но хотя бы объяснил причину: – В клубе задержали. Где твоя снегурочка?
– Идем.
Автомобиль впечатлил Каскадера, он провел по нему рукой в перчатке, как по телу чужой жены, заглянул в салон, закивал:
– Неплохая девочка. Поехали, дорогу покажу.
Артем про себя хихикнул: как бы Каскадер ни перестраховывался, а Денисович с ребятами будут знать, где машина, даже если в салоне водитель с пассажиром немыми станут. Он забрался на место водителя, начал колдовать с проводками.
– Так она без ключей? – разочаровался Каскадер.
– Потерял. Цену не сбивай, я в курсе, что почем.
– Я свои проценты с тебя получу.
– И с барыги, так? – хохотнул Артем.
– Это мой бизнес, – поставил точку на теме Каскадер.
Район новостроек, где строительные фирмы возводили многоэтажные дома улучшенной планировки, отличался хаотичной разбросанностью. Места здесь – есть где разгуляться. Хватали землю все кому не лень, отсюда – никакой строгой планировки, натыкано построек то тут то там. Посередине района образовался пустырь, но его уже захватили, обнесли щитами, создав жителям без автомобилей массу неудобств, им теперь приходилось обходить это пространство пешком по бездорожью. Справа от пустыря советские многоэтажки, слева – современные дома с магазинами и всевозможными бытовыми услугами, впереди коттеджи для богатых, сзади вообще нечто типа бомжатника.
Приехали туда, где бомжатник. Какие-то гаражи, мастерские, заброшенные строения, свалки железа и бетонных плит, горы мусора. Подъехали к паршивенькой автомойке, лично Артем здесь не помыл бы даже потрепанную «копейку». Ко всему прочему, автомойка – вряд ли та точка, где «причесывают» краденые автомобили. Каскадер открыл дверцу:
– Пойду приглашу на смотрины.
– Иди. Я мотор не глушу, почувствую ловушку, дам деру, – предупредил Артем. – Бабки здесь заберу, заходить никуда не буду.
Каскадер постучался, его впустили.
А ночь... как в деревне, в которой отключили электричество, оставив гореть редкие фонарики, чтоб у жителей был примерный ориентир, куда надо идти. Тишина мертвая.
Вышел Каскадер с мужчиной, который обошел «Лексус», открыл дверцу со стороны водителя и сказал Артему:
– Лимон.
– Мне, – тут же начал торговлю Артем.
– Я загоню ее за лимон, значит, тебе половина.
– Офонарел? – возмутился Артем. – Внедорожник новый...
– Без документов, так? – начал перечислять недостатки товарищ Каскадера. – Без ключей. И наверняка в угоне. Над ней предстоит поработать, изменить так, чтоб производитель не узнал, сделать документы и ключи, вывезти из города, а это затраты и риск.
– Погоди...
Артем приводил доводы в свою пользу, тем самым тянул время, выторговал сто пятьдесят тысяч, ударили по рукам. Приятель Каскадера двинул на автомойку за деньгами, пробыл там минут пять, вышел с пакетом... Артем спрыгнул на землю...
В этот момент налетели, как хищные птицы, вооруженные люди. Приятеля Каскадера затолкали назад, ворвались на автомойку. Двое кинулись на остолбеневшего Каскадера, повалили на заснеженную землю.
Одного Артем схватил за шиворот и отбросил в сторону, тот отлетел и затих. Второго свалил ударом кулака в лицо, схватил безвольного Каскадера и запихнул в джип. Быстро запрыгнул на место водителя и газанул. За ними рванула милицейская машина.
Погоня! Артем здорово от нее удирал, не жалея бензина, между тем поинтересовался:
– Каскадер! Каскадер, мать твою! Жив?
– Жив... – промямлил сообщник.
– Вот и хорошо, – процедил Артем.
– Догонят, – проблеял Каскадер.
– На своей колымаге? Никогда!
Он выбирал улицы, где горожане лишь мечтали об асфальте, машина подпрыгивала на ухабах, но что ей сделается, когда ее предназначение – летать, а не ездить. Такого преимущества не имеют легковые милицейские автомобили, поэтому неудивительно, что преследователи отстали.
Артем выехал за город, остановил машину, мотор не глушил. Он обошел нос, открыл дверцу и грубо вытащил Каскадера. Схватив его за грудки и прижав к боку внедорожника, злобно прошипел ему в лицо:
– Ну, гад, я тебя урою! Ты ментов навел, ты?
– С ума сошел...
– Я эту тачку пас два месяца, два! – тряс его Артем, а сам думал, не слишком ли старается, а то нечаянно кончит хлюпика. – Я к тебе, как к человеку, а ты... меня... ментам...
– Не я! – заорал Каскадер, чувствуя, что если не охладит психопата, то ему будет каюк. – Загребли-то не тебя! А моих людей! Зачем мне терять своих? Сам подумай... Отпусти!.. Дышать нечем...
Артем сжалился над ним, убрал руки. Но как же он страшен был в своем отчаянии! И ходил, и рычал, и размахивал руками:
– Что делать, что? Мне кранты! Вот связался!
Короче, Каскадер не посмел бросить ему ответное обвинение: мол, не ты ли сам ментов привел? Мысленно он, конечно, просчитывал такой вариант, вычислял, каким образом Артем мог сообщить милиции, где они припаркуются. Но современными технологиями Каскадер не увлекался, лишь теми новшествами, которые необходимы в быту, особым умом тоже не блистал, посему уличающих фактов не нашел.
– Залечь на дно надо, – подсказал выход.
– На дно?
– Да, временно. Не думаю, что нас запомнили в лицо те два... что меня скрутили. Утихнет буря, можно будет вылезти.
– Залезай! – решительно скомандовал Артем, открыв дверцу.
– А куда мы?..
– На дно. Я тебя, друг ты мой, не отпущу, так и знай. Если меня повяжут, то и тебя. Лезь, я сказал!
От кофе у нее сердце тарахтело. В сущности, пить его необязательно, когда вдохновение, можно сказать, сидит рядом. Да, спать не хотелось, просто кофе – это ритуал, непременный атрибут умственной работы, помогающий сконцентрироваться и отобрать из огромного объема мыслей, важные. Кофе заполняет паузу, если вдруг наступает минута невесомости, когда ищешь поворот в сюжете, или не знаешь, какой фразой начать главу. Это и маленькая награда в миг удачи, если перечитанное нравится самой, когда хочется сказать себе: недурственно. У кого-то все эти функции выполняет сигарета, у Софии – кофе.
Борька ни разу не позвонил, значит, действительно погряз в хлопотах. Впрочем, о нем она вспомнила только у папы, сейчас не до того...
Она писала
Анфиса помогала Марго раздеться, щебеча:
– Ой, ну и важен же господин трагик, барыня. Я стою, читаю, а он положил ногу на ногу, болтает ею и в потолок глядит. А потом как рявкнет басом: стой! Я и обомлела вся. И про фразы мне чего-то толковал, а чего... не поняла я. А водки выпил, почитай, весь графин.
– Ты довольна?
– Уж не знаю, барыня. Меня смущение брало, себя не помню. Они ж знаменитые, а я...
– Ты это брось, – строго сказала Марго. – Раз надумала в актерки податься, то уж стеснение забудь. Или ты передумала?
– Что вы, барыня, я не передумала. Да только господин трагик как посмотрит на меня, аж сердце в пятки уходит. Но я справлюсь, слово даю.
Вошел Николай Андреевич в длинном шлафроке, кинул на комод газеты и махнул горничной, дескать, ступай. Та убрала вещи барыни и выскользнула из спальни. Николай Андреевич присел в кресло, намереваясь поговорить с женой, да зная вспыльчивый характер Марго, думал, как начать.
– Как провела день? – начал издалека.
– В хлопотах, – сказала она, натирая руки кремом. – У княгини Дворской родился сын, ездила поздравить ее. Потом у графини Шембек кофе пили. Я заехала за Вики Галицкой, но она сказалась больной.
– А что за новая идея с господином артистом?
– Но я же тебе говорила! – повернулась она к мужу. – Он дает уроки Анфисе, она мечтает пойти в актрисы.
– Дурацкая причуда, – высказался он не то о горничной, не то о самой Марго.
– Каковы б ни были причуды, каждый имеет на них право, – не хотела ссориться Марго, хотя настроение мужа угадала. – Анфиса талантлива, не попробовать свой талант на сцене – это вызов самому господу.
– Твоя Анфиса деревенская девчонка, глупая, сама не понимает, что делает, а ты ей потакаешь. Актерка! – презрительно бросил он. – Лицедеи все развратники и пьяницы.
– Но это ее выбор. Дорогой, ты, кажется, забыл: Анфиса не крепостная. И она ничуть не глупее многих дам, которых ты уважаешь, а они этого не заслуживают.
– Либеральность, Марго, хороша в меру. Ладно, оставим горничную. А кресло? Что за блажь?
– Я сделала Виссариону Фомичу подарок, – ложась в постель, устало проговорила Марго. – Кресло ему понравилось. Он был доволен и забавен.
– Еще бы не понравиться! Кресло-то немалой стоимости, – проворчал Ростовцев. – Оно из набора, Марго. У нас было двенадцать таких кресел...