После вздохов и неясного бормотания миссис Брюс сказала, что высшие существа решили уничтожить Землю и что спасение будет дано только тем, кто контактирует с истинными силами Вселенной. Их вывезут с Земли на летающей тарелке примерно за день до всеобщего сожжения. После этих слов миссис Брюс впала в глубокий сон, во время которого сильно храпела. В конце концов миссис Хэмбро разбудила ее, посчитав до десяти и громко хлопнув в ладоши.
Естественно, все мы были возбуждены и напуганы таким известием. Если прежде я имел какие-то сомнения, то мой контакт с внутренней личностью миссис Брюс, передававшей информацию от высших существ, заставил меня поверить в инопланетный разум. Прежде всего я имел эмпирическое подтверждение, а оно считается лучшим научным доказательством.
Теперь перед группой стояла новая проблема. Нам требовалось расшифровать точную дату конца света. Миссис Хэмбро нарезала двенадцать полосок бумаги и написала на них названия месяцев. Затем она приготовила полоски с датами в диапазоне от единицы до тридцати одного. Она положила две кучки полосок на стол и снова ввела миссис Брюс в гипнотический транс. Последовал вопрос: кто из присутствующих может стать проводником инициированного знания и определить роковую дату?
Миссис Брюс заявила, что избранной персоной является тот, кто совсем недавно присоединился к группе и пришел сюда один. Очевидно, высшие существа имели в виду меня. Когда наша хозяйка разбудила миссис Брюс, она велела мне закрыть глаза и взять со стола по одной полоске из каждой кучки. На виду у остальных участников встречи я приблизился к столу и выбрал две бумажки. На первой было написано «апрель». На второй значилось число «23». То есть, судя по информации высших существ, управлявших Вселенной, наш мир должен был погибнуть двадцать третьего апреля.
Я вдруг понял смысл своей жизни. Меня избрали для оглашения даты глобального события конца света и уничтожения Земли. Разумные силы управляли моей судьбой. Для выполнения этой миссии они привели меня из Севильи в Дрейкз-Лендинг. Неудивительно, что в нужное время я оказался у стола в гостиной миссис Хэмбро и объявил роковую дату. В тот исторический момент вся наша группа сохраняла спокойствие. Участники встречи держали свои чувства в узде. Мы пили кофе и молча медитировали над полученным сообщением.
Затем мои коллеги начали спорить о том, нужно ли нам информировать журнал «Сан-Рафаэль» и газету «Бейвуд-Пресс» о надвигавшейся катастрофе. В конечном счете они решили не делать публичных заявлений, поскольку люди, намеченные для спасения, должны были получить от высших разумных существ (мы называли их просто ВРС) телепатическое оповещение.
С легким туманом в голове участники собрания прервали встречу и торжественно, словно члены религиозной общины, выходящие из церкви, покинули дом миссис Хэмбро. Тот мужчина, который работал в хозяйственном магазине, подвез меня до кипарисовой дорожки перед особняком моей сестры. Я не запомнил его имени. Во время поездки мы молчали, потому что были озабочены своими мыслями.
Когда я вошел в дом, Фэй вытирала пыль в гостиной. Я думал, она будет расспрашивать меня о встрече, но, судя по всему, ее тревожило нечто другое. По резким жестам сестры мне стало ясно, что в данную минуту ее не интересовали мои впечатления, как, впрочем, и я сам.
– Звонили из госпиталя, – наконец сказала она. – Лечащий врач попросил меня приехать к нему. Он хочет поговорить со мной о Чарли.
– Плохие новости? – с усмешкой спросил я.
Фэй могла бы услышать от меня слова, которые не шли ни в какое сравнение с любым из возможных известий. Но, даже зная о скором конце света, я беспокоился о Чарли.
– Что тебе сказали? – спросил я, последовав за ней.
Она вошла в свою спальню и раздраженно ответила:
– Ничего не сказали! Просто врач хочет обсудить со мной срок выписки Чарли из госпиталя.
– Ты хочешь, чтобы я поехал с тобой?
– Мне нездоровится. Я не смогу вести машину в таком состоянии. Но ты не переживай. Я уже позвонила Энтайлам, и они согласились отвезти меня в Сан-Франциско.
Она вошла в ванную и захлопнула за собой дверь. Послышался шум бегущей воды. Фэй принимала душ и меняла одежду.
– Похоже, новости не такие уж и плохие, – сказал я, когда она снова появилась передо мной. – Если врач говорит о выписке Чарли…
– Все будет хорошо, – оборвала меня сестра. – Успокойся и иди к себе.
Этот тон Фэй часто использовала с девочками. Внезапно она замолчала, посмотрела на меня и спросила:
– Ты ничего не рассказывал Чарли? О том, что Нат бывает здесь?
– Нет.
– Черт бы тебя побрал, – проворчала она, буравя меня сердитым взглядом. – Могу поспорить, что ты проболтался. Я чувствую нутром, что ты говорил ему о нас!
– Это мой долг, информировать его о научно достоверных фактах. Почему я не должен рассказывать Чарли о том, кто приходит сюда? Ведь это его дом. Он имеет право знать, какие гости появляются здесь в его отсутствие.
Глядя на меня, она похлопала себя ладонью по груди и закричала:
– Это мой дом! И это мое личное дело!
Увидев на ее лице тревогу и злость, я почувствовал беспокойство. Не зная, что сказать, я вышел из дома и поиграл с собакой. Затем на подъездной дорожке появился «Студебекер» Энтайлов. Натан и его жена помахали мне руками. Нат, сидевший за рулем, погудел в рожок. Фэй выбежала к ним из дома (в плаще, в костюме, на высоких каблуках) и села в машину. Перед тем как уехать, она высунулась в окно и крикнула мне:
– Будь здесь, когда девочки вернутся домой. Если меня не будет к пяти, приготовь им ужин. Не забудь вытащить мясо из холодильника. Пусть оно размораживается. На гарнир свари картошку.
Машина умчалась. К моему глубокому разочарованию, я не успел рассказать Фэй о встрече с уфологами и о том, что ВРС избрали меня для оглашения даты, на которую был намечен конец света. Чувствуя обиду, я вернулся в дом, сел в гостиной на софу и стал читать вечернюю газету. Мне не давали покоя обвинения моей сестры. Я просто выполнял свой долг, информируя Чарли. Но почему она так рассердилась на меня? Даже понимая, что Фэй была неправа, я все равно расстроился из-за этой ситуации. Мне всегда становилось неприятно, когда кто-то злился на меня.
Пока Фэй ездила в Сан-Франциско, я устроился в студии и, используя печатную машинку, создал на бумаге новое и более яркое описание событий, происходивших в нашем доме. Мне казалось, что Чарли должен был знать эти факты. Наука утверждает, что человеческий выбор возможен лишь при наличии предварительных данных, а точный план действий требует полной и научно организованной информации. Вот что отличает нас от животных.
В качестве аналога или модели я взял оставшиеся у меня журналы «Захватывающие чудеса» и «Удивительные истории», точнее, несколько рассказов, которые произвели на меня особенно сильное впечатление. Изучив стиль изложения, я понял метод, благодаря которому их авторы драматизировали, делали более красочными те или иные эпизоды. Разложив раскрытые журналы перед собой на столе, я приступил к кропотливой работе.
Скоро Чарли вернется из госпиталя. Я должен был представить ему художественный отчет о сложившейся ситуации. Этот документ мог послужить основой для его дальнейших действий.
Фэй приехала поздно вечером. Она сказала, что Чарли выпишут домой на этой или на следующей неделе. К счастью, я далеко продвинулся в своей работе и был уверен, что закончу ее к сроку. Фактически мне удалось завершить отчет на следующий день, поэтому в пятницу я сел в автобус и поехал в Сан-Франциско. У меня на коленях лежал свернутый в трубку и перевязанный резинкой доклад, написанный в яркой и драматической манере.
Проведя некоторое время в публичной библиотеке и посмотрев новые журналы, я отправился в университетский госпиталь. Чарли, одетый в больничный халат, загорал в инвалидной коляске на солнышке.
– Добрый день, – сказал я.
Он повернулся ко мне, и его взгляд задержался на свернутой в трубку бумаге у меня в руке. Кажется, он понял (или как-то догадался), что я принес для него очередную сводку из нашего дома. Чарли открыл рот для приветствия, но передумал.
– Уже недолго осталось, – подбодрил его я. – Всего несколько дней до твоей выписки из госпиталя.
Он молча кивнул. Взяв стул, я сел напротив него.
– Не читай мне этой дряни, – вдруг выкрикнул Чарли.
– Здесь художественно изложенные научные факты.
– Пошел вон!
Его реакция смутила и расстроила меня. Я ошеломленно вертел в руках резинку и чувствовал себя как дурак. Мои пальцы сжимали свернутые листы – плод напряженного труда. Для чего я его создавал?
Наконец я собрался с духом и сказал:
– Разница между нами и животными заключается в том, что мы можем пользоваться словами. Я правильно говорю?
Он кивнул, хотя и с явной неохотой.
– Мы расширяем свой кругозор и учимся с помощью написанных текстов. Если бы ты не умел читать, то никогда бы не узнал о такой далекой стране, как Сиам.
Я прояснил эту идею на нескольких примерах. Он слушал и молчал. Я подождал немного, затем развернул страницы, разгладил их ладонью и начал читать. Чарли не перебивал меня, но когда я закончил свой отчет, на его лице появилось неопределенное выражение. Казалось, он вот-вот рассмеется.
– Как тебе удалось навалить такую кучу дерьма? – спросил он с сарказмом.
Его губы кривились. Одна щека подергивалась. Глаза блестели, словно он сходил с ума. Я видел, как тряслись его руки.
– Все это похоже на рассказ из старого дешевого журнала, – продолжил Чарли. – Где ты нахватался таких фраз? «Ее грудь походила на два холмика взбитых сливок. На конусы чистого экстаза с красными вершинами». Откуда ты взял такое фуфло?
Его слова смутили меня еще больше. Отложив листы в сторону, я попытался объяснить свою позицию:
– Мне хотелось оживить отчет.
Он смотрел на меня с тем же непонятным и странным выражением. Затем его лицо вдруг начало краснеть. Дыхание участилось. На миг мне показалось, что Чарли собирается чихнуть, но он захохотал. Я почувствовал гнев от такого открытого оскорбления. Он смеялся все громче и громче.