Я отправился во Францию примерно на пару недель раньше, чем все остальные, чтобы решать вопросы на месте. А они действительно возникли. Оказалось, что французская бюрократия тоже была не сахар. Если наши нам быстро выдали визы, то почему-то возник вопрос с въездными французскими визами. Пришлось с моим другом Тьерри Жилем идти в Министерство иностранных дел и бегать пару дней по всем инстанциям. К счастью, все закончилось удачно. По выходу из министерства Тьерри гневно высказался по поводу чиновничьих препон, думая очевидно, что ничего подобного в СССР нет. Он воскликнул:
— Послушай, это у Вас перестройка! А здесь видишь, что делается! — а потом в сердцах добавил:
— Но что ты хочешь — это Франция, понимаешь, Франция!
Эта фраза была произнесена таким тоном, с таким пренебрежением, что я вдруг вспомнил сотни таких фраз, которые я столько раз слышал дома:
— Но что ты хочешь!? Это же Россия, понимаешь, это наша лапотная Россия!
Мне кажется, что только два великих народа Европы, русские и французы, любя свою страну, часто ее поносят всеми словами. Такого я никогда не слышал ни от американцев, ни от немцев, ни тем более от англичан, спесивых и самоуверенных.
Не знаю, как кому, но мне это качество по сердцу. Мы честные, более открытые и в конечном итоге в этой самокритике есть что-то душевное, пусть часто и глупое, но то, что отличает человека от робота.
Но вот препоны советские и французские мы все преодолели, и 9 июля 1989 г. в мой 33-й год рождения группа из 35 русских «олимпийцев», одетых в восхитительные светские костюмы с белыми шляпами, вступили на землю Франции в аэропорту Шарля де Голля. Но это было еще не все! Тогда в аэропортах не было таких строгостей с безопасностью как сейчас, и мы с моими французскими друзьями добились, что отряд 18-й линейной полубригады с оружием (!), ружьями и штыками, получил возможность войти в зал аэропорта и отсалютовать по военному своим русским братьям, а потом, как и полагается, хорошо всех угостить вином и сыром. Я никогда не видел сразу столько счастливых людей!
Посадив всех в заранее приготовленный комфортабельный автобус, я отвез личный состав в место расположения, где тотчас приказал всем облачиться в мундиры. Отряд построился, пока еще не совсем идеально, строевая подготовка должна была начаться завтра, но выглядела полубригада просто здорово! А улыбки и счастье были написаны на всех лицах — ведь все они до одного (!) были не только в первый раз во Франции, а почти все в первый раз за границей.
Единственный человек, который улыбался умеренно, был гражданин в штатском, который, как и было положено, следил за правильной политической выдержанностью мероприятий. И он следил… Так что возгласы: «Да здравствует Франция! Да здравствует Республика!» а потом и «Да здравствует Император!» произносились, должно быть, политкорректно, в полном соответствии с линией КПСС.
Ну а если серьезно, для этого совершенно незлобливого человека это была первая возможность выехать во Францию, да еще за государственный счет, и он наслаждался поездкой, никак не вмешиваясь ни в какие мои распоряжения.
Первый вечер во Франции мы провели в ресторане, где отметили нашу встречу и мою 33-ю годовщину. Мы с восторгом видели, как самые фантастические мечты программы «Империи» 1976 г. реализуются с полным успехом.
На следующий день мы собрали все наши военно-исторические войска. Наших было около 30 бойцов, человек 25 было англичан в униформе 9-й легкой полубригады эпохи революции, а еще была дюжина немцев в униформе волонтеров то ли Нижнего Рейна, то ли Верхнего, не помню, ну и еще примерно столько же человек 18-й линейной полубригады. Всего где-то около 80 «солдат и офицеров».
На первых же учениях, которые я возглавил как «генерал», выяснилось, что строевую подготовку наши ребята худо-бедно выучили, мундиры у них были пошиты так, что стыдно перед иностранцами не было, а вот ружья совсем другое дело. У наших были просто муляжи, хотя и довольно красиво сделанные, а у наших коллег, особенно англичан, точные копии ружей той эпохи, настоящие, стреляющие ружья, которыми они владели безупречно. Было чему поучиться, но пока подобные ружья были для нас недоступны.
Наш отряд республиканских войск отработал на славу. Мы прошли парадом по Версалю, по городу Палезо, по еще одному маленькому городу, где устроили потрясающий праздник… Но самым важным, самым знаковым из всех наших мероприятий было отдание почестей праху Наполеона в Соборе Инвалидов.
Когда я приехал раньше наших «войск» во Францию и навел справки о возможности подобной церемонии, мне сказали, что это крайне затруднительно, практически невозможно. Бельгийская безалаберная реконструкция той эпохи, (о ней поговорим потом отдельно) составила такую дурную славу нашему движению, что французские военные власти отрицательно относились к допуску реконструкторов в святая святых военного храма Франции. Тем не менее, мне устроили встречу с генералом, главнокомандующим этого огромного комплекса, состоящего из собора, музея Армии, военного госпиталя (продолжающего традиции Дома инвалидов эпохи Людовика XIV) и военной комендатуры города Парижа.
Должен сообщить, что в эти дни, когда я готовил визит моих друзей в Париж, здесь с официальным визитом находился президент Горбачев, с которым я даже по случайности встретился у Елисейского дворца, и он пожал мне руку, считая, что здоровается с типичным французом. Так что Горбачев был в Париже, и об этом все говорили.
Когда я весь подтянутый и официальный в наглаженном костюме с галстуком явился на прием к генералу, по пути через кулуары здания я увидел, что готовится какой-то прием. Официанты носили блюда с дорогими закусками и выставляли на столах батареи бутылок элитного шампанского и редких вин. Конечно я поинтересовался у адъютанта, который меня сопровождал, что все это значит?
Он ответил, что через пару часов сюда должен прибыть с официальным визитом сам Горбачев! Решение пришло мгновенно. Едва я встретил генерала-главнокомандующего, я заявил ему, что нахожусь во Франции в рамках официального визита г-на Горбачева, и в определенном смысле церемония, о которой я хотел говорить, в некотором роде связана с этим визитом.
Эффект был безотказный. Зная, что через пару часов сюда явится французский и советский президенты, генерал легко себе представил всю опасность отказа.
А вдруг за бокалом шампанского Миттеран или Горбачев возьмут его под руку и так, между делом, спросят: «Ну как там с Олегом Соколовым, все в порядке?» — Что он тогда ответит!?!
В результате генерал, командующий всей этой мощной военной структурой, принял меня как родного, все разрешил, все согласовал, спросил, за сколько времени до нашей церемонии нужно очистить помещение, назначил для охраны отряд жандармерии и приказал выделить маленький оркестр для французского военного сигнала: «Aux morts» («в честь павших»).
Как можно догадаться, Горбачев не стал интересоваться, как там церемония Олега Соколова, ну а генерал также явно не стал переспрашивать, вдруг он чего-то сделал не так, или недостаточно.
В результате в назначенный мной день, кажется 12 июля, Величественный Собор Инвалидов был освобожден от посетителей. На посту стояли повсюду жандармы в полной парадной форме и оркестр наготове. По моей команде под грохот барабанов отряд в 80 русских, англичан, французов и немцев в униформе французской армии эпохи революции гулким шагом вступил под величественные своды и застыл по команде «смирно!» (Garde а vous!) вокруг ниши, где располагается гробница Императора. Ружья взяли «на караул».
Во дворе музея Армии.
Фанфары жандармерии исполнили торжественно печальный сигнал «в честь павших». Знамена склонились, и в гробовой тишине я скомандовал «Vive L'Empereur!». По этому сигналу 80 солдатских глоток исторгли громовой победный клич наполеоновской эпохи, от которого задрожали своды Собора. Эффект был потрясающий, а воспоминание осталось на всю жизнь!
Что же касается самого праздника 14 июля, мне лично и нескольким моим лучшим солдатам не очень повезло. Посольство СССР пожелало, чтобы по случаю этой даты я приехал с небольшим отрядом в их загородную резиденцию, где они отмечали праздник дорогим фуршетом. Мы как могли поразвлекли своим появлением гостей, выпили по бокалу вина… и были свободны. Тут я решил с теми, кто меня сопровождал, пойти посмотреть, что за праздник был на Елисейских полях, и мы увидели продукт больной фантазии Жана-Поля Гуда. Большей толкотни, чудовищного столпотворения ради глупого авангардного шоу сложно было придумать.
Зато половине моего «русского» отряда, шедшего вместе со всеми остальными реконструкторами несказанно повезло. Этой половиной 32-й полубригады я поставил командовать моего друга Сергея Ерёменко (боевое имя Бессьер). Их приняли в небольшом городке под Парижем Жиф-сюр-Иветт, где все жители приняли участие в празднике. Они все переоделись (конечно, как могли) в костюмы той эпохи, декорировали исторический центр городка под 1789 г., украсили его флагами и гирляндами, и конечно приготовили «пир на весь мир» в самых лучших французских традициях.
Появление солдат революции было встречно восторженно. Радость, песни, объятия жителей, общий танец той эпохи «фарандола», когда плясали все, взявшись за руки, и конечно вино рекой, самые вкусные блюда и улыбки прекрасных девушек.
Как я пожалел, что, вместо этого вынужден был заниматься скучным официальным приемом, а затем просмотром идиотского модернистского шоу!
В общем, абстрагируясь от мелких накладок, должен сказать, что эта поездка сыграла для реконструкции в России огромную роль. Мы впервые познакомились с «солдатами» лучшего мирового уровня, потому что 9-я легкая полубригада была тогда без сомнения лучшей группой исторической реконструкции, где сочетались высокое качество мундиров, отличная экипировка, безупречная строевая выучка, знание военных песен той эпохи ну и, наконец, отлично функционирующие кремневые ружья. Можно было бы не сомневаться, что, если бы такой отряд попал на 200 лет назад во французскую армию эпохи революции, он мог бы действовать там так, что никто бы не заметил разницы. Ну а мы конечно подтянулись, или, вернее сказать, старались подтянуться вслед за ними.