И вот все собрались. Я дал указание старшему из офицеров и моей жене Насте возглавить приготовление соответствующего случаю стола, всем быть в готовности, а сам поехал на такси в аэропорт встречать генерала.
Я был несколько озадачен, когда увидел его, проходящего таможню, в скромном свитере и куртке.
— Мой генерал, а мундир?
— Ну не здесь же..- ответил он, — подожди немного.
С этими словами он последовал за мной к такси. Жорж сказал, что ему надо на четверть часа заехать в отель. Это была гостиница «Пулковская», которая находилась как раз у нас на пути. Мы заехали туда, Грийо вышел, а я остался ждать в фойе. Каково же было моё удивление и восторг, когда генерал Грийо вышел в своём парадном мундире с наградами и большой орденской лентой через плечо!
Минут через двадцать мы были у моего дома, где все, разумеется, были предупреждены и с нетерпением ждали нас. При появлении генерала раздалась команда:
— Товарищи офицеры!
Все тотчас втянулись по стойке «смирно» с восторгом глядя на героя Франции, приехавшего специально, чтобы с нами встретиться.
Я представил генералу всех моих друзей, и усадил его во главе стола… а дальше началось не застолье, хотя, конечно, мы немного пили и ели, а фактически монолог Грийо.
Он рассказывал о своей жизни, о том, как он стал офицером, как он себе представляет офицерскую честь и долг.
Рассказ был такой потрясающий (я его естественно переводил, ибо мои друзья французским, прямо скажем, не владели), что он длился часа четыре, и не рассказать хотя бы пару эпизодов этой удивительной судьбы, я просто не имею права.
Жорж стал унтер-офицером во время отчаянных боёв в Индокитае, где французам пришлось сражаться с вьетнамскими повстанцами и пришедшими к ним на помощь «китайскими добровольцами» (так назывались тогда в нашей прессе регулярные части китайской армии, вошедшие во Вьетнам).
Особо кровавым было сражение при Лан-Соне, где пришлось драться Жоржу, и где французы понесли тяжелейшие потери. В ходе боя 6-ой полк Иностранного легиона был опрокинут и бежал, бросив позиции.
Грийо рассказал, что когда полковник докладывал об этом маршалу Делатру де Тассиньи, тот почти не смотрел на командира разбитой части, но когда тот закончил рапорт, маршал повернулся к нему и гневно взглянув в глаза, грозно воскликнул, уперев свой стек в грудь офицера:
— Полковник, Ваш полк потерял свою честь! У Вас есть только один способ вернуть её. Идите и вымойте Лан-Сон в крови!!
Тогда с командиром части произошла перемена. Зарядившись от своего полководца отчаянной энергией, он бросился к солдатам, собрал их и произнеся примерно такие же слова, как и маршал, он приказал надеть парадные пояса и парадные белые кепи, символ Иностранного легиона, выбросить патроны из патронников винтовок и атаковать только в штыки! Атака 6-го полка Иностранного легиона была бешеной и несмотря на страшные потери части, противник был разбит, а полк шёл вперёд, сминая всё на своём пути.
Кровавая битва при Лан-Соне длилась три дня и три ночи. Но, когда французы одержали в конечном итоге победу, Делатр приказал вечером после боя всем полкам пройти парадом перед ним. Сам он с маршальским жезлом в руке стоял на бронетранспортере в свете двух мощных прожекторов. Оборванные, забрызганные грязью и кровью, полки проходили перед маршалом, приветствуя своего победоносного полководца в таком восторге, что Жорж сказал:
— Только тут я понял, что значит воинская слава!
Молодой унтер-офицер не только понял, что значит воинская слава, но и сумел добыть её для себя дорогой ценой.
Жорж получил под команду небольшой сторожевой пост на границе Вьетнама с Китаем. Этот пост представлял собой наблюдательную и одновременно оборонительную башню, а вокруг неё небольшую огороженную укреплениями площадку, где могли стоять в укрытии десяток грузовиков и где в бараке жили полтора десятка солдат.
Очень скоро после того, как Жорж Грийо возглавил этот сторожевой пост, началось массированное китайское вторжение. Более двухсот тысяч китайских солдат вступили во Вьетнам.
Китайцы перешли границу на широком фронте, сминая без труда малочисленные французские отряды. Естественно, что и пост Грийо был атакован несоразмерно превосходящими его силами. Маленький отряд Жоржа принял неравный бой и несмотря на отчаянное сопротивление, был вскоре почти полностью уничтожен. Остался только сам Жорж с одним из своих солдат, здоровым негром Мамаду, служившим ему в некотором роде телохранителем. Грийо и Мамаду отстреливаясь от неприятеля, забрались на верхний этаж башни. Внизу было всё заполнено массами китайцев, собиравшихся штурмовать башню, рядом с которой стояло несколько грузовиков, полных боеприпасами. Отчаянное решение пришло Жоржу мгновенно:
— Мамаду, ты знаешь какую-нибудь молитву? — спросил он негра.
— Да так, не особо…
— Ну, молись как умеешь!
С этими словами Грийо бросил гранату в один из грузовиков, стоявших прямо рядом с башней. Раздался страшный взрыв.
Очнулся Жорж далеко от башни, лёжа в рисовом поле, он был контужен, весь изранен, но жив. Неподалёку лежал Мамаду с вывернутыми кишками. Он был мёртв.
А по полю уже шли в атаку французские батальоны, которых вёл в бой сам Делатр де Тассиньи. Маршал склонился над тяжело раненным молодым воином и сказал:
— Ты должен стать офицером!
Делатр слова на ветер не бросил. Вскоре Жорж был в госпитале во Франции. Его крепкий организм оправился от страшных ран и молодой, но уже опытный воин поступил в Сен-Сирскую военную школу, основанную
Наполеоном, и с блеском её закончив, выполнил завет Делатра. Жорж Грийо стал офицером.
Едва пройдя одну «горячую точку», он оказался в другой. Как известно, в 50-е годы началась так называемая «национально-освободительная война алжирского народа против французских колониалистов», как писали тогда в нашей прессе.
На самом деле Алжир был довольно своеобразной «колонией», которая в отношении с метрополией была похожа чем-то на кавказские республики бывшего СССР. Французы, завоевавшие Алжир в начале XIX века, теперь всеми силами старались способствовать его развитию. Усилием французских специалистов здесь строились больницы, школы, жилые дома, фабрики, заводы, прокладывались дороги, а местное население постепенно приобретало все права французских граждан. Французские переселенцы за долгие годы абсолютно ассимилировались на алжирской земле, мирно уживаясь с алжирцами, просвещённая часть которых полностью приняла французский язык и культуру, дети учились по программе французских школ и маленькие алжирцы, как и их сверстники в Париже читали здесь первую фразу в учебнике истории для младших классов: «Наши предки, древние Галлы…»
Короче говоря, всё шло к полной интеграции Алжира во французскую республику и превращению его просто в часть этой страны. Вероятно, подобный сценарий был бы выгоден прежде всего алжирцам, и видимо несколько менее для коренного населения Франции. Однако подобный вариант не устраивал мусульманских интегристов и некоторую часть левых сил, боровшихся против «империалистической колониальной системы». В результате в 1954 г. началась война, которая длилась более семи лет. В этой войне противники французов действовали прежде всего методами партизанской войны и террористическими актами.
Жорж вспоминал, что он с патрулём своих солдат оказался в зале кинотеатра после того, как там произошел теракт. То, что он увидел там — изуродованные, разорванные в клочья тела детей, произвело на него неизгладимое впечатление. Он, воин, привыкший видеть кровь, убивавший врагов в рукопашной схватке, был так потрясён, что решил биться с террористами до конца.
Его отряд был всегда в бою на острие атаки, а его молодой командир был образцом для солдат. О том, насколько его подчинённые были преданы отважному офицеру, говорил тот факт, что в одном из яростных боёв, он внезапно ударившей с фланга пулемётной очереди, Жоржа закрыл своим телом один из солдат. Солдат погиб, спасая командира ценой своей жизни… Что может быть выше подобной жертвенности!
Когда мне говорят, что в жизни есть только деньги и материальные интересы, я вспоминаю об этом эпизоде. Моего друга спас ценой своей жизни его солдат, доказав, что есть те, для кого преданность, честь и отвага не пустые слова, есть ещё рыцари и герои!
Вдохновлённый этой жертвенностью, Грийо сражался, служа всегда примером для своих подчинённых, и в одном из боёв был страшно, тяжело ранен. Его эвакуировали во французский военный госпиталь, где врачи спасли его от смерти. но сообщили молодому офицеру, что его судьба — это инвалидная коляска, и он едва ли когда-либо сможет встать на ноги.
Для Жоржа это был страшный приговор, ведь он был весь воплощением энергии и отваги молодого воина. И тут, через каких-то знакомых ему на помощь пришла пожилая русская женщина из первой волны эмиграции. Какими-то снадобьями, каким-то своим особым уходом, она сумела совершить чудо. и раненый офицер полностью оправился и снова был готов вернуться туда, куда звал его долг!
С тех пор в голове Жоржа Грийо до конца жизни сохранилась признательность к человеку, излечившему его от, казалось бы, неизлечимой раны и симпатия к России, которая и сблизила нас и предопределила в частности и будущее геополитической концепции уже генерала Грийо.
Ну а тогда Жорж сразу вернулся туда, где шла война. И здесь у него на основании того. Что было сказано о французском Алжире, возникла идея. Ведь наверняка многие партизаны стали таковыми обманутые пропагандой экстремистов. Быт может многие сожалеют об этом, и может даже готовы будут вступить в бой за процветающий французский Алжир?
С этой идеей уже капитан Грийо обратился к генералу Бижару, ставшему легендой во французских воздушно-десантных войсках. Отважный генерал, внимательно выслушав Жоржа, согласился дать ему возможность попробовать реализовать эту идею.
Капитана Грийо допустили в лагерь военнопленных алжирцев, и он побеседовал с теми, кто потенциально мог стать его будущими бойцами. Три человека согласились. Жорж забрал их из лагеря и разместил в казармах французских войск. Но одного, который показался Жоржу самым сильным и самым положительно настроенным, капитан взял с собой в квартиру в городе Алжир, где он располагался. Ложась спать, Грийо сказал Ахмеду (так кажется звали его «новобранца»):