Я попросил Настю одеться вечером красиво, но скромно, как она умела это делать. На бульваре Сен-Жермен напротив метро «Одеон» я попросил ее подождать меня несколько минут, и вскоре явился с огромным букетом прекрасных цветов, сказал, что поздравляю ее с днем рождения и хочу преподнести ей небольшой сюрприз. Мы прошли пару минут и оказались у входа в «Прокоп», где я заранее заказал лучший столик в красивом зале второго этажа, подле окна. Я видел, как счастлива была Настя от всей той атмосферы, которая нас окружала, ведь «Прокоп» — это не просто дорогой ресторан, но это триста лет традиции изысканной вежливости, умения принимать гостей и сделать вечер максимально приятным. Мы заказали устрицы, которых не особенно-то отведаешь в России, и к ним конечно «Гевюрцтраминер», эльзасское вино, считающееся, наверное, самым лучшим сопровождением для блюд «плодов моря», кроме устриц что-то еще очень вкусное, и конечно шикарный десерт.
Я видел, что моя любимая была счастлива от всей этой атмосферы, где история переплеталась с изысканной эстетикой, прекрасной кухней и вежливой тактичностью персонала, которые не купишь ни в Москве, ни в Петербурге, ни за какие деньги.
Весной 2017 меня пригласили в Италию командовать битвой при Тальяменто в 220-ю годовщину этого сражения, решающей победы Бонапарта в его Первой Итальянской кампании. Я согласился, но поставил условие что, во-первых, я приеду со своей девушкой, а во-вторых прошу, чтобы после битвы нас отвезли в Венецию, которая находится неподалеку от того места, где мы должны были сражаться.
Битва прошла неплохо. Было, наверное, человек 500 реконструкторов из Италии, Франции, Польши, Чехии, а также несколько человек из России.
Все солдаты были пехотинцами, но перед битвой для командного состава привезли пять или шесть лошадей. Кони были внешне красивые, но стало сразу ясно, что они буйные и к сражениям явно не приучены. Все мои коллеги «генералы» и «офицеры штаба» отказались садиться на подобных лошадей. Но я, как главнокомандующий посчитал для себя долгом сесть все-таки на коня, даже опасного.
Пока я скакал среди шагающих мерным шагом «батальонов» и разворачивал войска для «боя», конь вел себя явно беспокойно, но в меру. Но едва загремели первые выстрелы, мой конь начал бесится, а когда неподалеку грохнула пушка, он совершил такой немыслимый кульбит, что седло сорвалось с подпруги, и я грохнулся со всего маха на землю, и некоторое время не мог даже вздохнуть от боли. Тотчас солдаты бросились, чтобы мне помочь, но едва они приблизились ко мне, прямо на поле боя вылетела машина скорой помощи, откуда выбежали как сумасшедшие итальянские врачи и буквально приковали меня к носилкам, непрерывно восклицая «Fermo!
Fermo!», то есть «Не двигаться», «Лежать!» Потом мгновенно погрузили на машину скорой помощи и повезли в больницу. Где-то через четверть часа мы приехали в огромную клинику, меня положили в большую палату, где никого больше не было… и ушли, бросив «Fermo! Fermo!», типа «Лежать!», «Лежать и не двигаться!»
Я послушно лежал, не двигаясь минут десять, потом пошевелил осторожно руками. Очень болел бок, но вроде как руки были целы. Никто не приходил за мной. Минут через двадцать, отвязав руки, я стал двигать осторожно ногами. Тоже вроде целы, хотя и больно кое-где. Опять никто не приходит. Примерно через три четверти часа я уже полностью отвязался от носилок, попробовал немного приподняться. Больно, но вроде как терпимо. Решать, что делать дальше, мне не пришлось, все решилось само.
Двери палаты вдруг с шумом широко раскрылись, и на пороге в полной форме с саблей на боку стоял мой друг, командир артиллерии Сенармон (Степан Рощупкин) и Изабель (Настя).
Сенармон решительным шагом вошел в палату и сказал уверенно:
— Сир, Вы здоровы… Поехали с нами!
Услышав такие уверенные слова моего офицера, я поднялся и с его помощью и помощью Изабель двинулся к выходу. Нас никто не остановил, кто-то из медперсонала протараторил что-то на итальянском, кажется, что положено лежать и никуда удаляться нельзя… Но все это было сказано без всякой настойчивости, и через три минуты мы уже ехали на машине.
— А что случилось, Сенармон? — спросил я.
— Сир, у Вас просто нет их страховки, так что заниматься Вашей раной они особенно не собираются. Вроде как у вас трещина в ребре или двух ребрах… а как Вы себя чувствуете?
— Теперь, когда я с Вами и с Изабель, все прекрасно!
На самом деле было конечно не все прекрасно, так как трещина в одном или паре ребер конечно болела. Но какое это имело значение, когда мы прибыли на бивак, где за огромными столами был накрыт гигантский пир для солдат, а со мной были мои друзья и моя возлюбленная.
Появление раненого, но полного бодрости генерала, вызвало ликование солдат, а когда я с чаркой доброго вина встал то ли на скамью, то ли просто на стол и произнес тост за победу, это было встречено громовыми криками всех бойцов и особенно могучим радостным криком польских солдат, которых я не раз вел в атаку на полях сражения Испании. Так что все закончилось пиром, песнями и в особенности «Неу Sokoly…» (Эй, соколы). Эту старинную песню мои польские товарищи по оружию пели как гимн в честь своего генерала. В общем, вечер был прекрасным, но правда чертовски болел бок…
На следующий день меня с Настей отвезли в Венецию, где мы провели два прекрасных венецианских дня, наслаждаясь красотой этого волшебного города и счастьем гулять с любимым человеком среди всей этой восхитительной сказки.
Но, пожалуй, самым удивительным завершением этой Итальянской «кампании» была наше поездка в Феррару. Этот древний прекрасный город, принадлежавший герцогам Эсте, был в эпоху Возрождения центром, я бы сказал, «консервативного Ренессанса». То есть художники, скульпторы и поэты съезжались сюда со всей Италии, но идеология властителей Феррары была не буржуазно-городская, как во Флоренции или Вероне, а вся пронизанная куртуазно-рыцарской идеологией, причем заимствованной прежде всего у французского рыцарства. Замок герцогов Феррарских был центром притяжения не только для деятелей искусств, в частности знаменитого поэта Ариосто, но и для рыцарей. И роскошные турниры двора Эсте славились во всей Европе. Я задолго до этого в 90-е годы мельком проезжал через этот город, и мне хотелось посмотреть его по-настоящему.
Собрав все, что оставалось денег, я решил устроить сказочное путешествие в Феррару, и мы, приехав на поезде из Венеции, расположились не просто в отеле, а фактически во дворце, переделанном в гостиницу. Это была какая-то потрясающая красота! В нашем распоряжении был роскошный ренессансный зал с окнами, выходящими в прекрасный сад, наполненный благоухающими розами. А огромное королевское ложе под балдахином возвышавшееся посреди этих королевских покоев, словно звало к самым изысканным наслаждениям!
Так как мы устали от «битв» и довольно активного венецианского туризма, мы оставили знакомство с городом на следующий день, а приказали подать ужин с шампанским в наш королевский зал, зажгли свечи… а потом было самое прекрасное, что может быть у влюбленных, вокруг которых была только нега и красота, и ложе под балдахином, придававшее всему оттенок эротики королевского двора… Правда пара треснутых ребер немного мешали абсолютному удовольствию, но разве могла небольшая рана, полученная на поле сражения, помешать восторгу любви! Быть может, это был один из лучших вечеров в моей жизни!
Вообще 2017 г. был для нас идеальным, или еще точнее, последним идеальным для нас годом. Правда мы тогда еще не жили вместе окончательно, хотя, как я уже говорил, виделись чуть ли каждый день.
Характер, однако, у Насти был очень непростой, и она могла иногда устроить ссору из-за какой-нибудь мелочи, но все эти ссоры были кратковременными и улетучивались также быстро, как и возникали.
Я уже говорил о высокой духовности и редком интеллекте Насти, по постепенно со временем нашего общения стала раскрываться еще одна черта ее характера, которую я, честно говоря, поначалу не предполагал, или, точнее говоря, не предполагал в такой пропорции. Слава Богу, до встречи с Настей я знал достаточно много женщин, но такой страсти, такого буквально яростного желания чувственной любви я еще ни разу не встречал.
В качестве примера расскажу только пару эпизодов, иначе это произведение превратится в эротический роман.
Как-то раз, зимой 2016 г. мои московские друзья по военноисторической реконструкции устроили мероприятие недалеко от города в лесу и на поле перед лесом. Здесь игровой элемент сочетали с битвой «для публики». Было наверно, пара сотен пехотинцев и не менее 80 конных. «Бой» начался с партизанских действий в лесу, где «французы» должны были перевести какой-то символический груз, а «русские» его отбить. Получилось довольно сумбурно, но весело. Мы скакали чуть ли не весь день, русские и французские кавалеристы постоянно сшибались в отчаянных конных «схватках». Я был всегда в гуще «боя» с моей великолепной польской саблей, специально выкованной для таких потех, не боящейся никаких ударов, и поэтому я скакал и рубился весь день. Это был конечно игровой «бой», но чтобы в нем достойно участвовать, требовалось большое физическое напряжение.
Настя же шагала по лесу с девушками «французской армии» под защитой отряда гренадеров Старой Гвардии. Вечером часть нашего кавалерийского отряда расположилась в небольшой подмосковной гостинице, которую мы оккупировали полностью. Мы пришли сюда, разгоряченные днем, проведенным в седле или в хорошей прогулке по зимнему лесу. И конечно устроили веселый пир, где много пили и пели, как и полагается русским и французским гусарам, кирасирам и уланам. Этот пир еще более подогрел нашу кровь.
Мои товарищи из уважения к моему званию выделили мне единственный двухместный номер, где я и разместился со своей возлюбленной.
Как я уже говорил, ничто так не способствует эротическому подъему, как интенсивная скачка на коне, а тут еще за ней необычайно веселый пир, так что все чувственные желания обострились до предела.