Оставив дома вещи, мы поспешили в отель. Управляющий Эдгар Уолинс был явно счастлив нашему приезду, ведь это сулило ему весомое облегчение в работе. Он с гордостью сообщил Дэну, что помощь его отца не потребовалась, а после приступил докладывать нам обо всех происшествиях за прошедшее время.
— В прошлом месяце у одной пожилой дамы застрял в замочной скважине ключ, когда она пыталась войти в номер. Женщина чуть ли не в истерике ругала меня за неисправные замки и несерьезное отношение к работе. Список оскорблений был велик. Спустя двадцать минут, когда пришел мастер, выяснилось, что замок она пыталась открыть ключом от своей квартиры, а ключ от номера лежал в ее сумочке. После череды оскорблений мне пришлось выслушать сотню извинений. Всего лишь недоразумение, однако замок в номере был испорчен. Его пришлось заменить, — рассказывал управляющий. — А еще некий мистер Джонсон прожог сигарой матрац в 88-м…
— Это мелочь. Счастье, что пожар не случился! — заметил я и в ужасе поднял брови.
— Верно, сэр. Да, деньги за матрац он вернул. Мы уже заказали новый. Пожалуй, это самые серьезные из неприятностей, если не считать разбитую в коридоре шестого этажа вазу и неосторожность помощника повара: неделю назад он обжег руку, и мне пришлось найти ему временную замену.
— Благодарю, мистер Уолинс! — одобрительно сказал Дэн, выслушав его отчет. — Я полагал, Вы будете все записывать, однако вижу, Вам удалось запомнить даже такие мелочи. Я очень Вами доволен!
— Спасибо, сэр! Но, как Вы и сказали, я действительно вел письменный отчет. Он здесь, если желаете взглянуть.
— Непременно, но только после ужина.
— Вот именно! Я даже думать не могу о делах, пока не съем хотя бы пару тостов! Эдгар, распорядись, чтобы ужин подали в наш кабинет.
— Конечно, мистер Моррэс!
Я взял документы, приготовленные управляющим, и медленно пошел по служебному коридору.
— После можете ехать домой, Эдгар, — сказал Дэн.
— Но, сэр, еще даже нет и четырех!
— Я знаю, а еще даю Вам две недели отдыха, разумеется, за наш счет.
— О-о-о, мистер Мак’Коллин, это слишком щедро! — управляющий, очевидно, растерялся от данной неожиданности.
— Вы это заслужили, отдыхайте!
Я увидел, как Дэн улыбнулся и направился ко мне.
— Зачем ты дал ему так много выходных?
— А разве не понятно? Эдгар один вел дела, сам со всем справлялся, каждый день находился в отеле, решая то одну, то другую проблему, — серьезно пояснил Дэн.
— Мы ему за это платим, — напомнил я.
— Я не забыл. Но таких сотрудников нужно ценить и иногда поощрять. Это деловой подход, а впрочем — простая человечность. И, кстати, мы могли бы сами зайти в ресторане и поужинать. Не стоило давать Эдгару такое глупое поручение.
— Я тоже владелец этого места и сам решу, о чем мне просить моих рабочих! — я снял с себя пиджак и с довольным видом опустился в кресло.
— Как знаешь… Эти люди старше нас, однако наше положение в обществе куда более значительное и с финансовой стороны мы ничем не обделены. Мне бы не хотелось лишний раз напоминать им их место, демонстрируя свое превосходство и алчно пользуясь их безотказностью и безвыходным положением.
— Ты снова говоришь какую-то чушь! О такой мелочи и думать не стоило.
— Нет, стоило! Ты знал, Мартин, что он не посмеет тебе отказать, хотя это вовсе не его обязанность. Все работодатели так поступают: нагло пользуются своим положением. Мой отец поступал так же. Он становился крайне надменным в присутствии слуг и своих рабочих, всегда обращался к ним на «ты». Еще тогда, будучи мальчиком, я решил, что никогда не стану смотреть на кого-то свысока, даже если буду иметь на это право, — он повернулся ко мне спиной, подойдя к окну. — Быть рабочим нелегко. Я никогда не хотел бы оказаться на месте тех людей, подчиняться кому-то, но и эксплуататором я быть не хочу. Пусть сотрудники уважают нас за то, что мы уважаем их.
— Дэн, ты правда думаешь, такой подход заставит людей работать лучше? — я почти рассмеялся. — Они забудут, кто мы, примут нас за друзей, расслабятся и, в конце концов, станут относиться к нам, как к равным.
— Так не случится. Я не собираюсь напрочь стирать границу между хозяином и рабочим, просто не стану злоупотреблять своими привилегиями, чтобы не оттолкнуть от себя служащих, чего и тебе советую.
— Я уверен, они все равно ненавидят нас за наше богатство. Они видят твои золотые часы, Дэн, и сразу же начинают тебя ненавидеть. Все, что ты говоришь и делаешь, уже не имеет значения. Я, конечно, буду вежлив, однако как по мне, эти люди всего лишь наши слуги, такие же, как Миа, которая варит нам по утрам кофе и застилает постели. Они выбрали себе такую жизнь, такое положение, а значит, должны следовать ему без всяческих удивлений.
— Ты ничего не понял, Мартин, — Дэн с разочарованием покачал головой.
Тут беседа прервалась негромким стуком в дверь: нам, наконец, принесли ужин.
Окунувшись в двухминутное молчание, мы осмотрелись и только теперь осознали, что не были тут очень давно.
— Кажется, я не видел этот кабинет целую вечность! — Дэн открыл черный футляр, лежавший на столе, и с удовольствием взял в руки свою перьевую тяжелую ручку. — Как давно я не ставил на документах подпись!
Я улыбнулся.
— У меня те же чувства, как будто я снова дома. Интересно, почувствовал бы я то же самое, вернувшись в Чикаго? — мой взгляд на миг замер, устремившись в окно. — Я давно не видел Бетти, написал ей всего раз.
— Скажу честно, Мартин, мне не нравится, каким ты порой становишься безудержным и легкомысленным. Однако, боюсь, если ты вернешься в Чикаго хотя бы на несколько дней, ты снова станешь замкнутым, робким и неуверенным в себе, как тогда, когда мы познакомились. Не всякому хватает стойкости вернуться назад в прошлое и при этом не потерять настоящее.
— Да, ты прав. Мне нечего там делать. Моя жизнь теперь здесь.
Горячий ужин и крепкий кофе придали нам сил. Работы оказалось много. Мы провели в кабинете еще несколько часов, прежде чем отправились домой. Миа уже разобрала наши вещи и испекла свой фирменный пирог, как подарок ко дню приезда. Но даже чудный ванильный запах, расстилавшийся по всем комнатам, не придал нам бодрости. Утомленные долгим путешествием и длительным пребыванием в отеле, мы смогли лишь пожелать служанке доброй ночи и тот час же «провалились» в сонное забытье.
Глава третья. Молли
Время шло, и наше финансовое состояние все росло и росло. Мы становились старше, но я ничуть не изменил полюбившийся мне образ жизни, не желая себе в чем-либо отказывать, тем временем как Дэн, напротив, стремился приумножить наши доходы. Он часто думал и рассуждал о новых способах вложений. Так у нас появился ресторан «Magnolia» (Магнолия), который мы открыли на Пятой авеню, а спустя три года — еще один отель, который мы назвали «Seasons Hotel» (отель «Времена года»). Дэн и я по-прежнему оставались компаньонами, однако почти все воплощенные идеи, как и раньше, принадлежали лишь ему.
Помимо денег, успешный бизнес обеспечил нам множество бесценных знакомств. Рекламой отелей занимался знакомый Дэна по имени Джо. Но спустя время, нужда в его услугах иссякла. И хотя по популярности наши отели не могли сравниться с отелем «The Plaza» (Плаза), деньги все равно «лились рекой», а номера всегда оставались заполненными.
Несмотря на ежемесячные расходы в виде налогов и выплат рабочим, мы могли позволить себе все, что угодно. У нас не было долгов и займов в банке, и Дэн бесконечно гордился этим, ведь в большинстве случаев данных путей не избежать. Наши фамилии были известны очень многим, фамилии двух молодых, гордо несущих свои имена джентльменов, которым удалось покорить Нью-Йорк. Однако мне и этого уже было мало.
— Дэн, я думаю, пора приобрести жилье получше. Мы можем купить дом, скажем, в Лонг-Айленде, чтобы быть поближе к нашим друзьям, — предложил я. — Дела идут просто отлично! Нам необязательно жить так близко к отелям. Будем приезжать, если потребуется. Жить на побережье… Мне кажется, мы этого заслужили!
— Несомненно, — с улыбкой произнес он. — На Лонг-Айленде живут миллионеры, какими теперь стали мы. Это место нам вполне соответствует, но нас всего двое! Даже эта квартира для нас велика. — Дэн обвел рукой комнату. — Большой дом для двух холостяков — это, скорее, демонстрация нашего статуса для публики, нежели необходимость. Все и так знают, что мы богаты, — необязательно покупать для этого дом. Лучше открыть еще один ресторан. Я куплю дом только, если женюсь, но это вряд ли, — усмехнулся он. — Не могу представить себя в тисках брачных уз. Это все те же оковы.
Я был убежден, что мы просто обязаны соответствовать количеству наших денег. И хотя наша квартира, автомобили, одежда и парфюм подчеркивали статус состоятельных людей, мне хотелось больше роскоши. Я вдохновлялся ею на шумных Нью-Йоркских вечеринках, утопающих в изобилии бриллиантового блеска и моря шампанского. Мне хотелось, чтобы этот праздник длился вечно, но каждое такое веселье заканчивалось под утро, и мне приходилось возвращаться в нашу с Дэном квартиру, лишенную всей этой притягательной, волнующей суеты. Спокойное, тихое место, где я просто отсыпался после очередного похмелья. Но мне безумно хотелось устроить подобную вечеринку у нас дома, продемонстрировать всем наше величие. Именно для этого и требовался хороший особняк.
— Неужели это все, что тебя волнует? — Дэн осуждающе покосился в мою сторону, оторвав глаза от газетных страниц. — Поверь, вечеринки — наименьшее из того, о чем я думаю. Впрочем, я вообще о них не думаю. Так сталось, что веселье находит нас само, необязательно создавать для него условия.
Его голос всегда звучал слишком убедительно, и вот мне вновь пришлось забыть про желаемое.
Я продолжал тратить деньги на себя и девушек, видя в них только способ развлечений. Дэн тоже порой забывал о делах, ухаживая за той или иной красавицей, но ни одна из них не заставила нас почувствовать нечто большее, чем просто страсть. И в тот момент нам казалось, что лучше страсти может быть только хороший бренди.