Уснуть мне, разумеется, не удавалось. Лицо Молли перед падением, ее последний взгляд и душераздирающий крик не позволили мне хоть на секунду забыть о случившемся. Мне бы стоило тогда броситься в окно вслед за ней! Я отнял жизнь Дэна просто из прихоти, потому что он стоял на пути к тому, что мне желанно, но как я мог верить, что это поможет мне на сто процентов? Смерть друга не принесла ожидаемого результата, а Молли я убил лишь из злости, ведь она так и не досталась мне. Я отнял жизни двух прекрасных людей. Заслуживал ли я жить после этого?
Я страдал и боялся. Душа стала, подобно камню, невыносимо тяжелая. Я сидел на кровати в полной темноте, прижав к себе ноги. Окно было закрыто занавесками и едва пропускало свет. Я беспомощно сжался, как напуганный маленький мальчик. Все это время я лишь лгал себе, что стал другим. Сейчас я понял: это не так. Это Дэн делал меня другим, смелым и свободным. Пока я шел за ним, моя жизнь была идеальна, а теперь я снова канул в прежнюю пустоту.
В темной комнате мало что было различимо. Зрение стало играть со мной в странную и пугающую игру, создавая нелепые, нереальные иллюзии. Я на мгновение зажмурил глаза, но тут произошло нечто, заставившее меня впасть в оцепенение и ужас…
— Мартин! — четко прозвучало мое имя прямо здесь, в этой комнате, совсем рядом.
Меня стало трясти, застучали зубы, но не от холода, а от страха. Я осторожно приподнял голову. На стуле у стены, в своей белой любимой рубашке сидел Дэн. Он смотрел прямо на меня своим спокойным, но одновременно глубоко печальным взглядом. Затем я покосился к окну, боясь пошевелиться. У штор стояла Молли. Даже в темноте я смог увидеть несоизмеримую ни с чем боль в ее некогда красивых глазах.
— Ты совершил большую ошибку, — с грустью произнес Дэн, как будто вовсе и не умирал.
Дрожь одолела меня еще больше. Я хотел, но просто не мог ничего сказать и лишь смотрел на них обоих.
— В аду тебе придется несладко! — заговорила Молли и медленно подошла к Дэну, взяв его за руку. — Твоя душа уже тебе не принадлежит…
Я набрался смелости и, бросившись к прикроватной тумбочке, включил лампу. В комнате никого не было. Пот каплями стекал по моим вискам, руки дрожали, а сердце колотилось так, что готово было выскочить из груди.
— Я схожу с ума…
В состоянии, подобном лихорадке, я снова вернулся на кровать. Свет остался включенным. Удивительно, но я все же смог заснуть…
То, что я увидел ночью, пусть даже это были только галлюцинации моего поврежденного разума, забыть невозможно. Сейчас я рассчитывал хотя бы спастись от полиции.
Я появился в банке к самому его открытию — ровно в восемь утра — и потребовал выдать немедленно все мои вложения наличными.
— Желаете закрыть счет, мистер Моррэс? — спросил дотошный и медлительный банкир.
— Да, хочу поместить мои деньги в более надежное место.
— Сэр, в Нью-Йорке нет более надежного банка, чем этот!
— Позвольте мне самому решать, где хранить мои деньги!
Молодой человек не мог не заметить мое раздражение и спешку, и больше не стал меня задерживать.
За время ожидания я успел принять решение уехать не только из этого города. Я понял, что должен покинуть Америку в целом. Только так я мог обеспечить себе спокойный сон.
Выйдя из банка, я поторопился в порт. Конечно, мне крайне хотелось попасть в Европу: это было единственное, кроме Нью-Йорка, место, с которым я был знаком. Однако ни один корабль не планировал отправляться туда сегодня. Выбор оказался невелик: либо Южная Америка сегодня, либо Лондон, но спустя двое суток. Разумеется, я купил билет до Южной Америки. Меня ничуть не страшила перспектива затеряться где-нибудь в Бразилии. Куда страшнее — быть пойманным полицией.
Глава вторая. Одиночество
Пароход удалялся прочь от родных берегов. У меня не осталось ничего, кроме денег, а рядом больше не было верного друга. Меня всегда раздражало и жутко злило, что решения принимает он, но если быть справедливым, то становится ясно: это было отнюдь не плохо. Чего бы я добился в одиночку?
Я стоял у поручня и смотрел вдаль. Наверное, Молли была права: моя психика действительно нарушилась. Прожив семнадцать лет на отцовской «цепи», я стал совершенно безумным, обретя свободу. Даже если бы мне удалось заполучить Молли, это все равно не остановило бы меня: я продолжал бы искать все новые и новые источники счастья. Многие, перенеся однажды страдания и боль, считают, что весь мир становится им обязанным. Вселенная подарила мне самого лучшего друга, на которого я только мог рассчитывать. Это и была та самая компенсация за былые страдания. Но я не оценил подарок, приняв его, как должное. Есть дружба, выше которой ничто не может быть. Но, если мисс Стоун мне не предназначалась, тогда зачем Бог позволил полюбить ее? Я ломал голову в попытке отыскать ответ. Возможно, это было испытание, дабы проверить силу и действительность моей дружбы, а также жертвенность ради близкого человека. Если мое предположение являлось верным, то этот тест я не прошел.
Мне никогда не доводилось остаться совершенно одному… В детстве и юношестве со мной рядом находилась Бетти, а потом на протяжении лучшей части моей жизни рядом был Дэн. А сейчас я стоял на палубе, обдуваемой холодным ветром Атлантики, совсем один, без друзей. Не было никого, кто протянет руку помощи. Это и был тот самый миг, когда я всерьез возненавидел себя. Я мог бы обвинить в своих бедах и поступках поломанное детство, исказившее мой разум и судьбу, где не было радостей из-за отца с его чудовищным, жестоким воспитанием без любви и заботы. Я мог бы обвинить Молли, сказав, что она сама вызвала во мне гнев, за что и поплатилась. Но искать оправдания — это удел слабых. Ничто не может оправдать того, что я совершил! Только законченный трус станет защищаться, не решаясь признать себя чудовищем, падшим человеком. И теперь я бежал в страхе.
По окончании путешествия передо мной гостеприимно распахнул двери жаркий Рио-де-Жанейро. Пальто и костюм были единственными, что я имел с собой из одежды. Весь мой любимый гардероб остался в Нью-Йорке. Палящее солнце сразу дало мне понять, что в такой одежде я очень скоро «расплавлюсь», как кусочек масла на горячем тосте.
Прежде чем начать поиски подходящего отеля, я отправился по магазинам. В тонких светлых брюках и рубашке из высококачественного хлопка я почувствовал себя куда более комфортно, а жилет в тон брюк и новенькая шляпа придали образу завершенность. Я купил новые золотые часы и, закрепив их цепочку на жилете, в легком приподнятом настроении пошел искать отель.
Я не стал спрашивать дорогу у прохожих: мне захотелось самому изучить новый город.
Никогда прежде мне не доводилось видеть пальмы — только на картинках или черно-белых фотографиях. Здесь их было невообразимое количество: от самых маленьких, не выше кустарника, до необычайно высоких. Глядя вокруг, на моем лице то и дело появлялась непроизвольная улыбка, а сердце начинало петь от восторга. Яркие, оживленные улицы с бесконечным множеством восхитительных красавиц, звуки музыки, сухой теплый воздух, смешанный с запахом южных цветов — то был совершенно другой мир! Не зря я так рвался сюда когда-то. Это место обещало заставить позабыть обо всех печалях, и горький привкус прошлого могла погасить даже божественно-сладкая маракуя, которую продавали здесь на каждом углу.
Я остановился в отеле «Sonya&Luna» (Соня и Луна). Окна моего дорогого, роскошного номера выходили на океан. Только рай мог выглядеть так же! За две недели я почти изучил город. В какой-то миг я ощутил себя обновленным, словно это место действительно заставляет забыть все тяготы души. Мне нравился португальский язык, хоть я и не понимал ни единого слова, я полюбил местную кухню, меня будоражили страсть и жизнерадостность здешних девушек, я обожал проводить дни, не думая о делах, беззаботно начиная утро с чашки ароматного кофе, сидя на открытом балконе и ощущая на лице свежесть прибрежного бриза. Но я был совсем один… Проще найти на дороге деньги, чем отыскать доброго, надежного друга. Находя радость в городе, я тут же терял ее, возвращаясь в отель, а роскошный номер постепенно превращался в удушающую коробку, где не с кем было обмолвиться словом. Если бы я только мог вернуть все назад… Окруженный раем, я был заперт в собственном аду.
Ни одна из девушек не была похожа на Молли. Ни один из случайных собеседников не был таким, как Дэн. Я хотел их забыть, однако сам не замечал, как всякий раз пытался отыскать их лица в толпе.
Все же люди — странные создания… Они гонятся за призрачным счастьем, думая, что дальнейшее существование невозможно без него. Ими движет желание заполучить его вопреки настоящему и всему прекрасному, что в нем есть. Стоит ли ради глупого каприза рисковать приобретенным? Лишь в редких случаях столь высокая ставка обеспечивает заветный приз. Играя в рулетку или карты, вы рискуете немногим — всего лишь деньгами, но, играя с самой жизнью, ставки куда более высоки. И гарантий победы никто не дает. А что касается моего случая, необязательно быть гением или обладать сверхспособностями, чтобы предвидеть полнейший провал моей затеи. Дэн был прав, и он простил бы мне мой гнев, не вонзи я в него нож. А Молли… Ее появление в моей жизни было ничем иным, как проверкой нашей дружбы. И только потому, что я не захотел отступить — просто смириться с неизбежным, — они оба мертвы!
Весна в Бразилии ничем не отличалась от американского лета. Я даже забыл, что сейчас только апрель. Торопиться было некуда. Часы стали бесполезной вещью. На них я почти не смотрел, сжигая время то в баре, то в казино.
Я пробыл здесь еще неделю, затем другую… Жизнь ничему меня не научила. Я знаю, что сказал бы Дэн, увидев с какой расточительностью я прожигаю восьмилетнее состояние. Иногда, проводя полночи за карточным столом, мне казалось, что я слышу его вразумительный голос. Думаю, вы уже поняли: я не стал хорошим игроком. Почти все мои победы были случайными, а неуверенное поведение немедленно выдавало соперникам блеф.