выложен ужин.
Мы в две вилки «подметаем» все и, наконец, я говорю ему то, что берегла для лучших времен. Почему-то уверена, что именно сейчас ему нужна эта капля позитива.
— Я навела справки… о том, как оформить бизнес и получить вид на жительство, и как можно ускорить этот…
Руслан не дает мне закончить. Убирает тарелку на тумбочку, тянется ко мне, чтобы обнять.
И я понимаю, что невыносимо сильно, просто до безумия, хочу спать. И мне спокойно рядом с ним, даже если над нашими жизнями нависли противные тучи, и еще неизвестно, что будет завтра.
— Ты зеваешь, девушка, которая никогда не спит, — посмеивается Кот.
Он, конечно, уже знает обо всех моих проблемах, и для него давно не секрет, зачем на моем теле чернильные ловцы снов. Но, наверное, все равно не до конца осознает, что для меня значит. Больше, чем мужчина, рядом с которым мне приятно молчать, больше, чем партнер по сексу, больше, чем человек, с которым мы каким-то образом оказались на одной волне.
— Я тебя очень люблю, — говорю я заплетающимся от усталости языком, с облегчением закрывая глаза.
Руслан просто притрагивается губами к моему лбу, и я слышу беззвучное признание в легких толчках воздуха на коже. И это больше, чем слова.
Глава 37. Снежная королева
На день рождения матери Юры я приезжаю в полной боевой готовности. Нарочно долго выбираю платье и продумываю каждую деталь своего образа, чтобы, как любит говорит мама, королева была королевой, а не пешкой в короне. Можно сказать, что сегодняшний выход — мой бенефис в роли, которую я надеюсь сыграть первый и последний раз.
Для выхода я останавливаю выбор на темно-вишневом классическом платье-футляре с высокими воротом и длинной чуть ниже колена. Возможно, он слишком официального для этого выхода, но именно так я и хочу выглядеть: совсем не в образе тихони-невестки, которую Шаповаловы, как я слышала, за глаза называют «Розановской шлюшкой». Не сомневаюсь, что не обошлось без эпитетов Юры. Он же должен был обелить свой светлый образ, к которому никак не вяжется сбежавшая от бесконечного счастья жена. А вот непутевая альбиноска — в самый раз. Хорошо, то ничего из этой грязи меня уже не трогает, и единственное, чего я хочу — проучить «безупречное семейство».
В комплект к платью я, впервые в жизни, надеваю подаренный мамой бабушкин кулон, и это единственное украшение в моем строгом образе.
Когда я садилась в машину, Руслан сказал, что если я не вернусь через два часа или перестану писать ему через каждых тридцать минут, он найдет способ появиться на полностью закрытом мероприятии и увести меня несмотря ни на что. Мы оба знаем, что он категорически против моего визита, но также мы знаем, что я пойду на все — и даже больше — чтобы защитить свою семью.
Наверное, Юра дал указания охране, потому что стоит мне приехать, как он появляется на крыльце дорогого ресторана, который Шаповаловы сняли на весь вечер. Юра в приподнятом настроении, как обычно одет с иголочки, с безупречной прической и дорогими часами — новинкой известного швейцарского бренда. Неужели этот спектакль — персонально для меня?
Юра осматривает меня с ног до головы, и я отвечаю ему тем же.
— У тебя помада на воротнике, — киваю на ярко-розовый мазок. — Некоторые вещи не меняются, да?
— Люблю стабильность, — огрызается он, пытаясь — неудачно — ответить безразличием на мое замечание.
— У тебя болезненная тяга к женщинам, у которых совершенно нет вкуса, — улыбаюсь я. Как все-таки хорошо, что я нашла лекарство от ненормальной привязанности к нему, и теперь ничто не мешает мне трезво видеть вс. Спрятанную под шиком и лоском гниль.
— Наверное, так и есть, раз я выбрал тебя, — передергивает плечами Юра. А потом «милостиво» хвалит: — Хорошо выглядишь, Ви.
— Прости, что не могу вернут комплимент: с детства не люблю наркоманские расширенные зрачки.
То, что он уже успел «закинуться» видно невооруженным взглядом: бодр, в приподнятом настроении, и со взглядом человека, который успел потерять берега, хоть думает, что штурвал до сих пор в его руках.
— Ви, не будь дурой, — улыбается Юра и кладет ладонь мне на локоть. Долго заглядывает в лицо, и хорошее настроение стекает с его лица, как воск.
— Убери руки, Юра, — спокойно предлагаю я. Не дождавшись адекватной реакции, сама разжимаю пальцы и прохожу мимо, в сторону зала. — Я привезла подарок. Думаю. Он вам понравится.
Последняя фраза родилась спонтанно и ее не стоило говорить, но раз уж он все равно «закинулся», то практически без шансов, что сможет разглядеть за простой вежливостью траурный марш. Возможно, не такой громкий, как бы мне того хотелось, но достаточно выразительный, чтобы Шаповаловы всю жизнь вспоминали прощальную песнь Розановых.
Эти показушники до сих пор пытаются держать хорошую мину, потому что меня, ожидаемо, садят рядом с Юрой, а он сидит по правую руку именинницы. Свекровь не снизошла даже до приветствия, хоть это был бы обычный жест вежливости. В конце концов, «официально», лично ей я не сделала ничего плохого. Хотя она наверняка винит меня в том, что я оказалась бракованным инкубатором и не смогла выносить наследника для золотого семейства.
Когда гости рассаживаются, и ведущая начинает громкую вступительную оду в честь виновницы торжества, я чувствую, как Юра под столом опускает ладонь мне на колено. Я крепко сжимаю челюсти, поворачиваю голову — и даже не удивляюсь наглому сальному взгляду своего почти-бывшего. Он сжимает мое колено сильнее, но я чувствую совсем не боль. Отвращение концентрируется на языке, практически умоляя превратится в плевок, но я вполне могу справиться с чувствами и ответить на «заигрывание» насмешливо вскинутой бровью.
— Ты правда думаешь, что пощупав меня за коленку, сможешь вернуть в свою постель? — спрашиваю я, не особенно стараясь понизить голос.
— Я просто хочу приласкать свою жену, — скалится Юра. — Как поживает твой адвокат?
— Прекрасно, — продолжаю держать улыбку. — Сказал, что как раз собирался отремонтировать и расширить офис.
Я не приукрашиваю: Антон именно так и ответил, когда я спросила, что он намерен делать дальше. Правда. Сразу после этого добавил, что поиметь моего бывшего монтировкой в зад — дело принципа, и я до сих пор уверена, что это не было сказано для красного словца.
Мать привлекает внимание Юры, и он нехотя убирает ладонь с моей ноги, а я, тем временем, осматриваю зал в поисках нужного человека. Так и есть: он сидит рядом с Шаповаловым-старшим, но, заметив мое внимание, смазано улыбается, чтобы не выдать наше знакомство раньше времени. Я обещала Шаповаловым подарок, и я постараюсь максимально эффектно его вскрыть.
Пока идет скучная чинная официальная часть, я успеваю отправить Руслану два сообщения, и в ответ получаю столько же от него. Пишет, чтобы я не ела змейскую еду, и пришла домой голодная и готовая наслаждаться его стряпней. Мужчина, который хорош в постели — это почти волшебство, мужчина, который умеет готовить все, от омлета до морского окуня в сливочном соусе — это больше, чем самая заветная мечта.
Мужчина, рядом с которым я вот уже три ночи сладко засыпаю, совершенно вымотанная его ласками — это мой Руслан.
Еще через час наступает очередь основного блюда этого шоу — Шаповалов стучит ножом по бокалу, призывая гостей сделать паузу для его пафосной речи в честь жены. Сначала, традиционно, очень долгая вступительная часть. Я мысленно проговариваю ее наперед, и так же мысленно хохочу, потому что тоже самое он говорил на ее прошлый день рождения. И на позапрошлый тоже. Даже не особенно старается поменять слова. Мне не понять такую любовь, хоть он и бросил все, чтобы быть рядом с женщиной, которая одной ногой стоит в могиле. Правда, сегодня экс-свекровь выглядит просто цветущей и пышущей жизнью, поэтому приходится снова и снова гнать от себя мысли о том, что эта болезнь, как и все остальное, тоже могла быть просто выдумкой.
Потом наступает очередь самого «вкусного».
Господи, старший Шаповалов так предсказуем, что мне хочется прямо сейчас позвонить отцу и сказать, как он был прав на его счет.
Шаповалов громко оглашает, что именно благодаря поддержке своей жены и сына — почему я не удивлена, что меня теперь уже «официально» отлучили от семьи? — он смог расширить сферу влияния своего бизнеса, заключив выгодную сделку с…
Экс-свекр кивает моему человеку.
Напрягается, когда тот не встает из-за стола, и вместо этого, кивком передает мне слово.
Я же поднимаюсь и демонстративно салютую Шаповалову-старшему своим шампанским.
Он минуту смотрит на меня совершенно непонимающим взглядом, и я не тороплю его, даю самостоятельно прийти к правильным выводам, потому что теперь, когда я вскрыла карты, они лежат на поверхности.
Неудивительно, что он залпом выпивает дорогущий коньяк. Неудивительно, что его взгляд кромсает меня на куски.
«Кажется, — одними губами говорю я, прекрасно зная, что он поймет каждое слово, — обсудить все тонкости сделки, партнер».
Несколько месяцев назад Шаповаловы повесили на нас все свои долги.
Самое время сказать этим шакалам, что Розановы расплатились по счетам их деньгами. И взяли «жирные» проценты за моральный ущерб.
Шаповалов сжимает челюсти. Взгляд такой, будто он готов грызть стакан вместо закуски, лишь бы заесть противный вкус собственной глупости. Гости с любопытством наблюдают за нашей немой сценой. Юра поднимается, хочет взять меня за локоть, но я вовремя одергиваю руку. Вот теперь правда все равно, что подумают Шаповаловы, их бесконечные родственники и еще более бесконечные «полезные» друзья.
— Какого хуя? — зло шипит мне на ухо Юра.
— Лучше больше не пытайся протянуть ко мне свои руки, — предлагаю я, даже не трудясь повернуть к нему голову. Все, что он должен был сделать — он уже сделал. Теперь от его раздувания щек и пыхтения уже совсем ничего не зависит.