— А где твоя охрана?
— Всех выгнала. — Прошептала Мака, быстро расправляясь с одеждой любовника: — Посмотри в зеркало, какие мы красивые.
— Не люблю при свете. Все мои шрамы видно.
— Дурачок, шрамы мужчину красят. — Она опустилась на колени и смотрела на него снизу, не мигая. Голенев тут же завелся. Он первый раз видел в большом зеркале все, что делал с женщиной. Им овладело странное чувство, с одной стороны он испытывал что-то вроде стыда, с другой зверел от страсти.
— Так быстро? — Разочарованно произнесла Мака.
— Не привык к такому…
— Ладно, не объясняй. Пошли в спальню, я тебе кофе обещала… — Она двинулась вперед. Олег смотрел на ее подрагивающие бедра, на стройные длинные ноги, и когда они добрались до спальни, ему уже было не до кофе. Теперь, когда первый порыв страсти миновал, он брал ее долго. Мака сегодня не отвечала ему неистово, как обычно. Она была нежной и чуть смущенной, как девушка, которая только познает мужчину. Она умела быть разной во время физической близости. Когда он отвалился, она уселась на него:
— Хочешь, я тебе скажу одну вещь?
— Скажи…
— Раньше никогда не говорила, а теперь скажу. Я в тебя влюбилась. Правда, смешно?
— Почему смешно? — Не понял любовник.
— Потому, что я не такая. Я черствая и расчетливая. А с тобой, как малолетка. Самой стыдно.
— Тебе стыдно? — Усомнился Олег.
— Представь себе. Но это хороший стыд. Он меня не унижает, а наоборот. Давай поженимся? — Голенев не знал что отвечать. — Чего молчишь? Или я для тебя слишком низкая?
— Не говори глупости. Ты не низкая. Ты теперь большой человек. — Он встал, вышел в прихожую, добыл из кейса конверт и вернулся в спальню: — Это тебе.
Она взяла конверт:
— Что это?
— Приглашение в мэрию.
— Зачем?
— Тебя наградят.
— За что?
— За танк, который ты остановила.
— Орден дадут? — Она вдруг расхохоталась.
— Чего смеешься?
— Да так… Орден бывшей подружке бандита. Потеха…
— Не орден. Ты станешь первым почетным гражданином города.
— Гражданином? — Она снова расхохоталась.
— Ну, гражданкой. Какая разница.
— Для тебя нет разницы? Ты, что, гражданина трахал?
— Не придирайся к словам.
— И кто же меня наградит.
— Мэр города.
— Это надо отметить. Пошли в кафе, угощаю. — Она распахнула шкаф, быстро выхватила несколько платьев и через секунду оделась. Кафе для посетителей еще не открыли. Мака приказала включить музыку и никого в зал не пускать. Она сама сходила на кухню и выбрала им блюда. Вернувшись к столику, предложила:
— Давай выпьем коньяка. Ты все равно уже без машины, а я человек вольный. Когда хочу, тогда и пью. Кстати, ты говорил о детском доме со своим другом?
— Да, Тихон обещал найти форму, как это сделать.
— Спасибо. — Мака налила себе и ему: — Давай за твою трубу.
— Ты о чем? — Смутился Олег.
— О глушителе, дурашка. Пусть больше не гремит.
— Не стоит за это пить. Трубу заменят. Только почему ты решила чинить меня бесплатно?
— Могу себе позволить. У меня редко бывает возможность потратить на тебя деньги. Ты же у нас гордый.
— Мужик не имеет права разрешать девушкам за себя платить. Это же свинство. — Пояснил любовник и поднял бокал: — Выпьем за твою награду.
— Нет, только когда получу. Давай лучше за твои успехи.
Они выпили. Голенев поморщился и закусил ломтиком копченой осетрины.
— Ты не любишь коньяк? Закажу водки.
— Не надо. Я привыкну.
— Дом закончил?
— Сегодня должен рассчитаться со строителями.
— Денег хватит? А то одолжу. — Улыбнулась Мака.
— На свой дом хватит. У меня не хватает миллиона зеленых на ремонт двух отелей на юге.
— Возьми девушку в долю, она найдет.
— Шутишь?
— Нисколько. Что за отели?
— Обычные советские здравницы. Город довел их до ручки и передал нашему кооперативу, а у меня на ремонт денег нет.
— Расскажи подробнее.
Голенев описал Маке оба бирюзовских отеля. Пансионат «Дружбу» афганец знал лучше, и обрисовал в деталях. Мака слушала очень внимательно. Иногда переспрашивала. Когда Голенев закончил, она долго не мигая смотрела в окно:
— Ты прикинул, за какой срок можно будет отбить бабки?
Олег задумался:
— При теперешнем положении дел в стране, сказать трудно. Надеюсь на другое.
— На что же, если не секрет?
На то, что в ближайшем будущем появиться возможность их у государства выкупить. Тогда это целый капитал.
— А не боишься, приведешь их в порядок, а эти козлы отнимут?
— Какие козлы?
— Городские власти, или область, или еще кто. Кусочек-то лакомый.
— Не боюсь. Мне пришлось там немного повоевать. Со мной связываться не станут.
— Да, я совсем забыла. Ты же у нас воин. Одного твоего врага я уже похоронила… Ладно, какой у меня будет процент с прибыли?
— Нас в деле двое, плюс ты. Значит, на троих.
— Я дам деньги, но должна на них посмотреть.
— На кого посмотреть?
— На твои отели. Ты что-то слишком рассеянный…
Теперь задумался Олег:
— Я сначала обязан поговорить с компаньоном.
— Говори. Я готова лететь хоть сегодня. — И Мака наполнила бокалы: — Давай за наш общий бизнес.
Голенев усмехнулся и молча выпил.
Мака подождала, пока он закусит, и напомнила:
— Так женишься на мне?
— Нет.
— Почему?
— У меня четверо детей.
— У тебя же их было пять?
— У девочки нашлась мама. Так что остались четверо мальчиков.
— Если я готова кормить целый детский дом, еще четверых как-нибудь прокормлю.
— Им нужна материнская ласка, а ты у нас не по этой части.
— Хамишь, парниша. Откуда ты знаешь, по какой я части?
— Прости, но мне кажется, тебе не до детей.
— Когда кажется, надо креститься. Кстати, я выписала попика из Москвы. Через неделю откроем церковь для прихожан.
Олег посмотрел Маке в глаза:
— Странная ты девушка…
— Чем же я странная? Тем, что хочу замуж за любимого? Так это все бабы хотят.
— Никогда не пойму, говоришь ты всерьез, или так…
— И не пытайся. Я девушка загадочная. А вам, мужикам, тайны в женщине нравятся. Женись на мне и отгадывай…
— Давай пока решим наши дела.
— А чего решать, советуйся со своим напарником и вперед.
Голенев сам разлил коньяк и, звякнув своим бокалом о бокал Маки, выпил:
— Собирайся. Завтра утром летим.
— А как же твой компаньон?
— Ничего, я за тебя поручусь.
— Тогда оставайся у меня, ты все равно без машины. Вместе и соберемся. И она откровенно провела язычком по своим губам.
— Нет, Мака. Я должен появиться дома, попрощаться с ребятами и отпустить строителей. Пойду пешком, а ты прикажи своему телохранителю, чтобы в шесть утра пригнал мою машину. Приедешь с ним и сразу в Москву.
— С тобой мне телохранитель не нужен.
— А мы завезем его в город. — Олег полез в карман за бумажником и жестом подозвал Свету. Мака, так же жестом, отправила барменшу назад:
— Не спеши. Расскажи мне о своих друзьях на юге.
— Чего рассказывать? Там живут замечательные люди.
— Вот и расскажи о них. Мне же интересно, с кем ты дружишь.
Олег рассказал девушке о своем компаньоне, бывшем подводнике, об афганцах, которые помогли ему справиться с бандитом Жвания, не забыл и о музыканте Моне из кафе «Ласточка».
Мака музыкантом заинтересовалась:
— Я очень люблю скрипку. Он правда, хороший скрипач?
— Он гений. Однажды Моня устроил праздник по случаю рождения десятого внука. На этом празднике он играл и классику. И как играл!
— У него десять внуков? Богатенький дедушка…
— Да, и всех обожает.
— Пригласишь меня в это кафе?
— Конечно. Я сам с удовольствием его послушаю. Только не забудь, в среду ты должна вернуться и пойти в мэрию.
— Мы должны вернуться. — Поправила Мака и по-доброму улыбнулась.
Сторож лодочной станции не слишком поверил обещанию Игорька навестить его снова. Но молодой человек на следующий день появился. Приехал он в этот раз на шикарной машине, привез ящик «жигулевского» и целый пакет закусок. Притащив все это в беседку, выложил на стол еще и бутылку «Гжелки».
— Широко гуляешь, Игорек. Грабанул кого? — Пошутил сторож.
— Премию дали. — Ответил щедрый посетитель, откупоривая водку: — Ты, чем трепаться, лучше бы стаканы принес и пару тарелочек.
— Это мы мигом. — Заверил инвалид и, ловко орудуя костылями, поручение тут же выполнил. Игорек вывалил на тарелки увесистый кусок ветчины, кружок сыра, а помидоры и огурчики пристроил на пакет, соорудив из него нечто вроде салфетки. Полюбовавшись на созданный натюрморт, достал из кармана большой автоматически раскрывающийся нож. Его острое, как бритва, лезвие, мягко входило в помидор, деля его на тонкие ровные кружки.
Пиво пили из горлышка. В стаканы гость разлил водку.
— Давай за твое здоровье дед. — Предложил Игорек и, не дожидаясь реакции собутыльника, влил в себя полстакана. Старик глотнул четверть стаканчика. Его организм привык к дозам поскромнее.
— Ховошая водка. — Похвалил он, закусывая огурчиком. Отсутствие зубов пить не мешало, но огурец ему пришлось жевать, и слова выговаривались нечетко.
— Нормальная, — согласился молодой человек, накладывая на ветчину кружок томата. Его челюсти работали прекрасно, и говорил он с полным ртом вполне членораздельно: — Чего ты, как курица, по капле? Принял бы как я, и сразу в кайф.
— Невзя… возраст. — Прошамкал Корольков.
— Ну, тогда, давай повторим. — Напирал молодой человек.
— Я пивком… — Старик, наконец, проглотил закуску и заговорил свободнее: — Пивко помягше. А то развезет, и даже не поговорить… Что тебе за радость от пьяного старика?
Игорек ухмыльнулся и тоже взял пиво:
— Ты бы себе бабку завел. Одному тоскливо.
Инвалид долго смеялся:
— Скажешь еще! Чего мне с ней делать?
— Ничего не можешь? А на вид еще хоть куда.