— Дорогая игрушка. — Шепотом определил Скворцов.
— Кто из мужиков Псих? — Так же шепотом спросил Голенев.
— Тот, что справа. — Ответил Гоша.
Они отошли от окна и несколько минут совещались. Скворцов прихватил пистолет. Гоша и Олег оружия не имели.
— Этот винчестер штука серьезная. Если он начнет палить, могут быть неприятности. — Предупредил начальник летучего отряда.
— Используем элемент внезапности. — Ответил Олег: — Их всего трое… Но сначала Гоша покажет нам, где подвал.
Скворцов подозвал своих ребят и распорядился держать парадное и окна под наблюдением:
— В доме трое парней и винчестер. Если выйдут, дайте знать, но ничего не предпринимайте.
— Так точно, командир. — Козырнул Анатолий Рогов.
Вход в подвал двухэтажного домика выглядел уныло. Когда Голенев сорвал замок и открыл дверь, ему под ноги бросилась крыса.
— То еще местечко. — Сказал он Сергею.
— Возьми, пригодится. — Скворцов протянул Олегу фонарь.
Стертые ступени вели вниз. Гоша остался охранять вход, Олег с Сергеем спустились по лестнице. Низкий коридор подвала упирался в обитую железом дверь. Пришлось идти, пригнув голову. У двери они остановились. Голенев дернул за ручку, дверь оказалась запертой.
— Ломать? — Поинтересовался Скворцов.
— У тебя есть чем?
Сергей вынул из кармана спецназовскую финку:
— Можно попробовать ковырнуть замок.
В это время за дверью раздался слабый стон.
Голенев обернулся:
— Слышал?
— Да, там точно кто-то есть.
Скворцов попробовал просунуть лезвие финки между дверью и дверной коробкой. Но щель оказалось столь мала, что дотянуться до замка у Сергея не вышло:
— Схожу за монтировкой.
— Валяй. — Ответил Голенев: — Только ножичек мне оставь, повожусь с замочком.
Он посветил Сергею, пока тот поднимался по лестнице, и вернулся назад. Вместо того чтобы ковырять дверь, внимательно обследовал пол и стены. Справа от порога валялся один резиновый сапог.
«Почему один? Вроде одноногих среди компании не было» — подумал Голенев, поднял сапог, перевернул его вниз голенищем и потряс. О пол звякнула железка. Олег посветил на это место и увидел ключ. «Сапог оказался с секретом», — отметил про себя бывший афганец, и через секунду отпер дверь. Войдя в темный чулан, он обшарил его фонариком и увидел кучу хлама, а в дальнем углу матрас. На нем кто-то лежал. Олег подошел ближе, осветил грязное одеяло и сдернул его. Под одеялом лежала женщина. Одна ее рука оказалась прикованной цепью к стене. На юную внучку музыканта узница не походила. Это была крепкая женщина с развитым тазом и внушительной грудью. Даже ссадины и синяки не могли скрыть, что перед ним вполне взрослый человек.
— Ты кто?
— Не надо… — Простонала она, зажмурилась и поджала под себя ноги.
— Что не надо? — Голенев схватил цепь и рванул что было силы. Скоба в стене поддалась, но цепь не выпустила.
— Не надо. — Снова простонала она, пытаясь прикрыться одеялом.
— Не бойся. Я тебе ничего плохого не сделаю.
— Ты не Валерка? — Она только теперь поняла по голосу, что перед ней незнакомец.
— Я не Валерка. Кто он тебе?
— Он гад. Я искала адрес, посылку передать, а они затащили меня сюда и всей компанией пользуют.
— Как тебя зовут?
— Меня зовут Сашей. В этом городе я никого не знаю.
— Подожди минутку, сейчас я тебя освобожу. — Олег уперся ногой в стену и рванул еще раз. Скоба вылетела, и Саша оказалась на свободе. Цепь держала ее руку, но женщина уже могла встать.
Олег посветил кругом и обнаружил лампочку без абажура. Она висела на потолке, провод от нее тянулся к розетке и заканчивался штепселем. Голенев воткнул штепсель, и лампочка загорелась. Слабый электрический свет высветил ведро, заменявшее пленнице туалет и несколько алюминиевых мисок с остатками пищи. «Вот мразь, а еще бывший афганец», — подумал Олег о насильнике и обратился к Саше:
— Сейчас придет мой друг, и мы тебя отсюда выведем.
— А где этот тип? Он убьет меня и вас. У него ружье. Он всегда меня им пугает.
— Как-нибудь разберемся. — Улыбнулся Голенев. Она замолчала и, прикрывшись одеялом, стала приподниматься, вглядываясь в лицо своему спасителю:
— А я тебя знаю.
— Откуда?
— Помнишь проводницу, что пустила тебя весной в свой вагон?
— Конечно, помню. Точно, ее звали Сашей.
— Не ее, а меня. — И она вдруг разревелась. Голенев присмотрелся и тоже ее узнал:
— Не плачь, Сашка. Я же обещал вернуть тебе долг. Теперь у меня появилась такая возможность…
Она кивнула, продолжая реветь. Пока Олег пытался успокоить женщину, возвратился Скворцов. В руках отставной майор держал уже ненужную монтировку:
— Открыл? — Спросил он, словно речь шла о бутылке лимонада.
— Как видишь. И еще знакомую встретил. Цепь вырвал, а ключа от наручника нет.
— Везет тебе на знакомых. Как она здесь оказалась?
— Псих снасильничал. Надо с ним разобраться. Предупреди ребят у парадного. Мы этим подонкам тут засаду устроим.
— А что с ней делать?
— Со мной ничего не надо делать. Мне бы одеться и на станцию. Мужу позвонить и в диспетчерскую. Я уже неделю работу прогуливаю. — Всхлипывая, сообщила Саша.
— Весело прогуливаешь. — Заметил Олег: — На станцию успеешь. А насчет одежды, пока живи в одеяле и носи свою цепь. Она вещдок для следователя. Мы сейчас этих гадов свезем в милицию, ты заявление напишешь, а уж потом оденем тебя, как царицу. Сережа, отведи ее в машину.
Они ждали больше двух часов, пока троица пьяных друзей собралась потешиться с пленницей в подвале. Первым спустился Псих. Подрывник Гоша пристроил замок на место, и хозяин не заметил взлома. Валерий нес ружье. За ним шли дружки. Олег с Сережей притаились в каморке. Псих, ухмыляясь, извлек из сапога ключ, долго не мог попасть им в скважину, все же попал, открыл дверь и шагнул внутрь. Сергей ударил его монтировкой по рукам. Тот заорал и выронил винчестер. Оружие тут же прихватил Голенев. Еще два удара, в живот и по голове, лишили насильника сознания. Услышав крик Психа, дружки рванули назад по лестнице, где их уже поджидали Степан и бойцы летучего отряда. Парней мигом скрутили.
В три часа ночи Голенев, его помощники и Саша всей компанией вышли из милиции. Свидетельские показания были сняты. Потерпевшая написала заявление, к которому приложила цепь. Ключ от наручника в милиции подобрали, а вместо одеяла, служившего пострадавшей одеждой, выдали ей халат уборщицы. Ружье Скворцов решил милиции не сдавать. Оно в качестве трофея перешло в арсенал летучего отряда.
— Куда теперь? — Спросил Хорьков, когда они оказались на улице.
— Как куда? В отель «Дружба», — ответил Олег.
— А нас всех пустят? — Забеспокоился Гоша.
— Это же мой отель, дурень. — Рассмеялся Голенев: — Вас не только пустят, но расселят по люксам.
— Приятно иметь дело с богачами. — Хмуро заметил Степан Хорьков и съехидничал: — Искали-то мы девочку, а нашли бабу.
Голенев нахмурился:
— Знаю. — Но сейчас всем необходимо выспаться, а Саше ванну принять… Удобств у нее в подвале, как ты заметил, не было.
Бывшие афганцы расселись по машинам и поехали в гости к владельцу отеля. По дороге молчали и думали об одном — Валерий по кличке Псих такой же ветеран, как они. Но, как говорится, в семье не без урода.
Николай Солохин вернулся в Глухов в прекрасном расположении духа. Теперь его лодочная станция получила официальный статус. Он привез из столицы не только свидетельство, разрешающее деятельность кооператива, но и бумагу, в которой его бизнес назван общественно-полезным начинанием. Этот документ позволял хозяину кооператива рассчитывать на помощь городских властей.
Солохин, не заезжая домой, сразу отправился на лодочную станцию. Принимая на работу сторожа, он знал, что инвалид Корольков хоть и не алкаш, но поддает постоянно, и волновался за свое хозяйство.
— С приездом, Николай Матвеевич. — Приветствовал его сторож, поспешая на костылях к машине. По походке и лицу своего работника Солохин тут же понял, что в отсутствие хозяина дедушка не скучал:
— С бодуна, Митрич?
— Виноват, вчера немного перебрал. — Признался старик и тут же успокоил работодателя: — Вы не подумайте, на станции все путем.
— Посмотрим. А что у тебя вчера за повод возник?
— Да знакомый заехал. Угостил старика. Я бы сам столько не стал, да он молодой еще, а мне не уважить стыдно…
Николай махнул рукой, поскольку эмоции сторожа его не волновали, и пошел оглядывать свои владения. Старик не обманул, и внутри станции, и на причале все осталось на месте. Кооператор на всякий случай пересчитал лодки и, поняв, что ущерба не понес, направился к машине.
— Уезжаете? — Жалостливо спросил Корольков. Инвалид лечился пивом и ждал сочувственной беседы, вовсе не желая снова оказаться в одиночестве.
— Вернусь, Митрич. — Пообещал Солохин: — Жену еще не видел, детей… и Грома. Пообедаю и назад. Надо готовиться к мероприятию.
Корольков тоскливым взглядом проводил машину хозяина и отправился в беседку, где после вчерашнего загула еще оставалось несколько бутылок пива. Помимо алкогольного синдрома, его тревожило, обычное для русского человека в подобных случаях, чувство вины. Он понимал, что вчера перестарался. Такого с ним давно не случалось.
Когда уехал его молодой собутыльник, сторож не помнил. Проснулся у себя в каморке на рассвете и долго соображал, как оказался здесь. Сообразить не удалось. Догадался, что принес его сюда вчерашний собутыльник. «Уважительный малый», — подумал инвалид о молодом человеке. С мыслями благодарности он еще полчаса провалялся на своем самодельном ложе. Но внезапно умиление собутыльником переросло в тревогу. Его вдруг обуял страх. «Все ли на месте? Уж не затеял ли парень чего дурного? Напоил старика и ограбил станцию». Вспомнил сторож и о том, что Игорек сидел в тюрьме. Решил тут же проверить свои опасения. С трудом, взгромоздившись на костыли, покинул коморку и тщательно осмотрел хозяйство. На причале пересчитал лодки, велосипеды и заметил большую гадюку. Змея растянулась у самой воды и выглядела странно. У нее оказалось два хвоста. Корольков нагнулся и понял, что гадюка заглатывает змею поменьше. «Га