— У него собака? — Заинтересовался Олег.
— Да, по словам Солохина, здоровый злой пес.
— Бухгалтер-охотник собаку на дежурство брал?
Скворцов виновато развел руками:
— Этого я спросить не догадался.
— Ладно, спросим. Давай о лодке.
— Пусть Степан скажет. Он у нас бывший матросик, ему и карта, — отказался Сергей и достал сигареты. Голенев тут же вытянул одну из его пачки и жадно затянулся:
— Давай, Степа.
— Чего говорить? Лодка новая. В ней сделаны запилы, вдоль киля вынута продольная доска, потом поставлена обратно на слабый клей. Этот клей без нагрузки держит, а сел в лодку человек — давление изменилось, клей растворился, дощечка выпала. Посудина тут же набрала воды.
— А воздушные подушки? — Спросил Голенев.
— Воздушные подушки просверлили. Так что шансов остаться наплаву у лодки не было. Кто-то знал, что твой друг не умеет плавать.
— Это весь город знал. Милиция в курсе?
Скворцов утвердительно кивнул:
— В курсе. Записали в акте, что в лодке производственный брак. Запилы сделаны по швам и очень грамотно. А насчет сторожа они только посмеялись — не бери, мол, пьяниц на работу.
— В таких обстоятельствах проводят экспертизу. — Нахмурился Голенев.
— Следователь, кажется, в версию с заводским браком не поверил, но начальник милиции настоял на своем. Ему куда проще все списать на несчастный случай.
— Дело о намеренном убийстве мэра — скандал на все страну. Зачем им это нужно? — согласился с Сергеем Хорьков.
— Ну и хорошо. — Неожиданно заявил Голенев.
— Чего хорошего? — Не понял Сергей.
— Я сам с этими гадом разберусь. Менты только напортят.
— Почему сам? А мы?
— Спасибо, мужики. Я не правильно выразился… Завтра похороны. Я хочу, чтобы вы были рядом. Похороним, помянем и вернемся к этому делу. А теперь быстро спать.
Возражений не последовало, и все трое поднялись наверх.
Голенев улегся в своей личной спальне на новую кровать, купленную перед отъездом в Бирюзовск. Его гостей Лена поселила в комнате Мити. Самого Митю перевела на время к Теме. Мальчики только обрадовались. Они еще не привыкли жить каждый в своей комнате. А Степана Хорькова и начальника летучего отряда их новое жилище растрогало. Оба афганца выросли в больших семьях и своей детской никогда не имели. В доме Голенева они испытали это удовольствие впервые.
Уже начинало смеркаться, когда черный «мерседес» выехал из города и помчался по шоссе в сторону областного центра. За рулем сидел Хруст, рядом с ним охранник Колька по кличке Капуста. Мака развалилась сзади и курила «Мальборо».
— Не гони, скоро поворот. — Приказала она водителю.
— Нет тут никакого поворота, — проворчал Хруст, но скорость сбавил.
— Сейчас увидишь.
Через сто метров поворот нашелся. С трассы в лес вел развороченный грузовиками проселок, начинавшийся большой лужей.
— Сворачивай.
— Мака, засядем, не видишь — болото.
— У меня там встреча назначена.
— Другого места найти не могла?
— Значит, не могла.
— Мака, это же не внедорожник. — Подал голос Колька Капуста: — Хочешь катать по лесам да болотам, купи джип.
— Ладно, бросайте машину и пошли пешком. Тут недалеко. — Мака выбралась первая и, обходя лужу, направилась в лес. Водитель с охранником нехотя последовали за ней.
— Подожди, тут не хрена не видно. — Крикнул Хруст ей вдогонку.
Мака не ответила. Если по шоссе еще можно было ехать, не включая фар, то в лесу уже наступила ночь. Хруст и Капуста прибавили шагу. Бандиты промочили ноги, а хозяйку нагнать не смогли.
— Куда она подевалась? — раздраженно спросил Хруст.
Ответить ему охранник не успел. Прогремел выстрел, и Капуста грохнулся навзничь. Хруст выхватил пистолет, и тут прозвучал второй выстрел. Он задрал голову и сделал шаг вперед. Мака выстрелила еще раз, и Хруст упал. Убедившись, что оба не дышат, она обыскала трупы. У Капусты в кармане оказался «Макаров». Мака положила его к себе в сумку. У Хруста забрала ключи от машины, затем вынула пистолет из его руки, вложила свой, а его пистолет также спрятала к себе. Через пять минут она уже стояла на шоссе. Две легковушки проводила равнодушным взглядом. Заметив грузовик, шагнула вперед и подняла руку. «КАМАЗ» с прицепом тянул бревна. Водитель с визгом затормозил махину.
— На тот свет захотела, краля?! — Мужик лет сорока вид имел сердитый. Мака отметила, что он явно хотел высказаться крепче и сдержался с трудом.
— Шеф, не кипятись. У меня к тебе дело. — И она улыбнулась.
— Чего тебе?
— Я тут решила покататься, — и она указала на «мерседес», — но прав у меня нет, и ездить еще не научилась. Хотела развернуться, чуть в лужу не угодила. Садись за руль «мерса» и отвези меня домой.
— А свою куда? Я же с грузом.
— Кому нужны твои бревна? Плачу пятьсот.
Услышав сумму, мужик задумался:
— Куда ехать?
— За микрорайон, где подстанция. Там есть кооператив.
— Бандитский, что ли?
— А тебе не все равно…
— Ладно, погоди. — Он поставил свой грузовик на обочину, старательно запер обе двери и вернулся. Мака протянула ключи. Мужик осторожно уселся за руль иномарки:
— На таких мне еще рулить не доводилось…
— Теперь довелось. Надеюсь, справишься?
— А чего тут справляться. С моим потруднее. — Он потрогал ручку передачи, нашел замок зажигания, повернул ключ и восхитился: — Ишь ты! Почти движок и не слышно. Дорогая, наверное?
— Не знаю. Друг покупал.
Они въехали в город. На площади Ленина Мака попросила остановиться. Водитель притормозил:
— Чего тебе?
— Я на минутку. Надо со знакомым парой слов переброситься. — Мака быстро вылезла из машины и скрылась за дверями городского отдела МВД. Курдюк уже надевал плащ. Рабочий день закончился, и если бы не отчет следователя Белянчикова, он бы давно был дома. Захар Гаврилович вел дело о гибели мэра, и Курдюк не хотел пускать это дело на самотек.
— Ты? — Удивился полковник, увидев в дверях Маку.
Девушка вошла и закрыла за собой дверь:
— Слушай, Ванька, на пятом километре, как пилить в область, есть проселок. Там два трупа. Это мои парни. Оформи, как разборку бандюков и спрячь концы. Понял?
— Зачем тебе это?
— Ванька, не задавай лишних вопросов. Так надо. Без них все будет чисто.
Курдюк тяжело вздохнул и записал координаты:
— А как я об этом узнал?
— Проселок ведет на свалку. Завтра кто-нибудь на трупы наткнется. Тогда и среагируешь…
Полковник внимательно осмотрел испачканные глиной сапоги девушки и усмехнулся:
— Бедовая ты девка. А сюда приперлась зря.
— Больше не буду. Не хотела по телефону. — И она, не прощаясь, вышла из кабинета.
Водитель мрачно курил, стряхивая пепел в приоткрытое окно.
— Повидалась с дружком?
Мака уселась на переднее сидение:
— Не вышло. Он уже кончил работу.
— Всегда знал, менты с бандитами одна компания, — проворчал мужик, трогая с места.
— Вот поэтому о том, что катался в «мерседесе», никому не трепись, — посоветовала пассажирка и выложила на приборную панель пять сторублевых бумажек.
Глава 12
Гроб с телом Постникова установили в актовом зале городской мэрии. Тихон лежал на сцене, с которой несколько дней назад присягал делу свободы и демократии. В десять утра зал открыли для горожан. Траурное дежурство несли руководители отделов самой мэрии, банкир Волоскин, директор молокозавода Паперный, директор цементного завода Телкин, другие начальники и вдова. Каждый стоял у гроба ровно час, Татьяна несла свой вдовий пост бессменно. И так же бессменно возвышались за ее спиной Скворцов, Нелидов и Хорьков. Голенев появлялся и исчезал. Он продолжал решать возникающие по ходу траурной церемонии вопросы, и находиться постоянно рядом с покойным другом не имел возможности. В начале одиннадцатого Руфина Абрамовна привела своих учеников и учителей. Не было только Лены Ситенковой. Она по просьбе Межрицкой осталась в детдоме с малышами. Ребята по очереди подходили к гробу, клали гвоздику, потом прикасались к плечу покойного, и отходили к вдове. Татьяна пожимала каждому мальчику и девочке руку и благодарила. У многих на глазах блестели слезы. Женщина держалась из последних сил, и плакать себе не позволяла. Она вдова мэра, а это обязывает прятать эмоции от людских глаз.
Олег в очередной раз вернулся в зал и заметил Маку. Рядом с ней шагал высокий старик в рясе. Голенев догадался, что видит нового священника кащеевской церкви. Старик перекрестил усопшего, перекрестился сам и подошел к вдове. Олег не слышал, что он сказал Татьяне, но по ее лицу понял — служитель культа нашел нужные слова утешения. Мака положила к гробу букет белых роз и поклонилась покойному. Одета она была во все черное. Из-под длинного черного платья едва проглядывали черные лаковые сапожки на высоком каблуке. Черный платок закрывал ее волосы и лоб. В таком наряде Олег однажды ее уже лицезрел. Вернувшись из мятежной Москвы после путча, он пришел в церковь. Опасался, что девушка вновь окажется голая, но Мака встретила его во всем черном.
Попрощавшись с Постниковым, Мака со скорбным лицом подошла к вдове. Что она сказала Татьяне, Голенев тоже не слышал. Но Таня вздрогнула и отшатнулась. Это длилось всего мгновенье. Но ужас в ее глазах Голенев запомнил. Дождавшись, когда Мака со священником покинут зал, Олег подошел и спросил:
— Что она тебе сказала?
— Девица в черном?
— Да.
— Она выразила свое сочувствие.
— А почему ты испугалась?
— Господи, она такая худая, во всем черном. Просто живая смерть…
— Это была Мака.
— Обезьянка… — Прошептала Татьяна и отвернулась принимать очередное соболезнование. Олег больше не выходил из зала до часу дня. В час предстоял вынос тела. Давки в дверях, как опасались организаторы, не возникло. Люди приходили и уходили, и число их не было столь велико, чтобы создавать проблемы в проходах. Олег предполагал, что горожан придет больше. Так и оказалось, когда гроб с телом вынесли на улицу. Перед мэрией собралась огромная толпа. Всю площадь Ленина заполнили люди.