Аня весь вечер угрожающе веселилась и танцевала особенно размашисто. Всем своим искусственным свечением она подчеркивала, что ее рождение никоим образом не должно страдать по причине рождения такого придурка, как Сема. Сема много пил (тогда он еще умел много пить), закусывая скатертью. Он явно замышлял недоброе. Я не хотел его отвлекать от такого прекрасного занятия и держался поодаль.
Наконец Сема встал и боцманской походкой направился к сцене, на которой разместился ди-джей со своим пультом. В воздухе запахло жареным, хотя до горячего было еще далеко. Знаками Сема попросил ди-джея снизойти до него. Ди-джей наклонился, и Сема шепнул ему на ухо нечто, отчего ухо ди-джея тотчас завяло. Ди-джей отрицательно покачал головой и решительно выпрямился. Сема снова притянул ди-джея за рукав, так, что даже на расстоянии послышался легкий треск, и опять что-то прошептал, едва не зажевав его увядшее ухо. Затем Сема также грациозно отвалил, слегка помогая себе передними лапами.
– А сейчас, – торжественно объявил ди-джей после некоторой паузы, во время которой он ковырялся в своем мобильном телефоне, – песня для нашей именинницы от ее любящего супруга Семена.
Ди-джей как-то странно откашлялся и объявил:
– Группа Three Days Grace, трек «I hate everything about you».
Я поперхнулся. До этого ди-джей не объявлял композиции, а просто заводил музыку без лишних прелюдий. Я понял, что все это происки Семы. Ситуацию спасало лишь то обстоятельство, что в школе и университете Аня учила немецкий. Правда, на вечеринке вполне могли найтись добрые самаритяне со знанием английского и желанием обсудить, насколько песня под названием «Я ненавижу в тебе все» достойна любящего супруга Семена.
Пока я гадал, что же будет дальше, заиграла музыка. Тут к Ане бодро подскочил Леша Невидимка и принудительно закружил ее в медленном танце. Честно говоря, я впервые видел, чтобы Леша бодро подскакивал к девушке, да еще и при этом чужой жене. Они так и остались единственной парой, вальсирующей посреди пустого зала: Three Days Grace – довольно тяжелая рок-группа, и под такое кружиться не у каждого сердце выдержит.
Я внимательно наблюдал за ними. Леша без остановки чирикал о чем-то над Аниным ухом. Я все ждал того восхитительного момента, когда она бросит Лешу через плечо и, переступив через его тело, метнется крушить Сему подручными средствами. Но Аня оставалась (сравнительно) тихой и (относительно) кроткой и сосредоточено вальсировала, уворачиваясь от слоновьих па своего партнера. Лишь изредка она отвлекалась и метала огнедышащие взоры-молнии в сторону своего благоверного. Сема трагически глушил водку, уже не опускаясь до закуски. Гитара истерически взвизгнула, и песня закончилась. Леша и Аня раскланялись.
Аня направилась обратно к столу, но мимо своего места благополучно прошла. Она решительно надвигалась на Сему, сидевшего в самом дальнем углу. Я следил за ней, не отрываясь, гадая, что именно она схватит cо стола в первую очередь: бутылку или все же обойдется для начала тарелкой. Аня подошла к Семе сзади и секунду менадообразно нависала над ним. У меня в горле пересохло.
Внезапно она наклонилась и обняла Сему сзади за плечи. От неожиданности тот обмяк. В следующую секунду Аня развернула Сему к себе вместе со стулом и припечатала его страстным нежениным поцелуем.
Я подбежал к Леше. Он внимательно изучал на вилке странного вида гриб.
– Ты чего ей там такое бормотал? – спросил я испуганно.
– Ничего особенного, песню переводил с английского.
– Эту???
– Зачем эту? – Леша отправил странный гриб в рот и на мгновение закатил глаза, блаженствуя. – Песню группы Modern Talking «You're my heart, you're my soul».
Правильно говорили древние: от многия знания – многая печаль. Все-таки хорошо, что Аня всю жизнь учила немецкий. И хорошо, что у Семы есть такой потрясающий друг, как Леша Невидимка.
9. Царевич-лягушка
На третий месяц новорожденного Семиного брака им с его женой Аней, видимо, стало как-то безлюдно в их любви, и они пригласили меня.
Без фанатизма и без всякого этого самого. Как Софокл ввел в древнегреческую драму третьего актера, вот так пригласили. Для пущей ветвистости сюжетных линий. Сема решил, что общение с ними пойдет мне на пользу, и я смогу рассмотреть анатомию разнополых отношений в разрезе – так он выразился, доктор недоделанный.
И нет чтобы позвать меня просто в гости – Сема с Аней сразу позвали меня с собой в закат. Буквально. В закат по путевке, за границу, на море, в Турцию.
– Здесь из пены морской вышла на берег сама Афродита, – подмигнул мне Сема, – может, еще кто-нибудь клевый выйдет, а тут ты, в майке «Челси».
Все то время, пока я был на пляже, из пены морской выходили одни толстые мужики. Это я только потом вспомнил, что Афродита материализовалась не в Турции, а на Кипре. Сема как всегда все перепутал, интеллектуал-недоучка.
Через две недели первобытного пьянства у нас проснулась совесть, где-то в районе печени. Аня заломила руки (Семе) и потребовала от нас культуры. Сема поинтересовался про культуру у нашего гида, который с момента заселения увидел нас впервые и не сразу узнал. Внимательно посмотрев на нас, гид в качестве культуры почему-то предложил нам местный террариум.
По дороге в террариум Сема пошутил (три раза), как бы нам не потерять среди змей Аню, за что был обоплеушен (один раз, но сильно).
Террариум представлял собой комнатку около тридцати квадратных метров, населенную змеями в аквариумах. По сути, типичную московскую однушку (шучу в четвертый раз, если считать три Семиных попытки).
Змей было много, но все они спали. С таким же успехом можно рассматривать ассортимент шнурков в обувном магазине.
К счастью, в террариуме все же нашелся один примечательный экземпляр – его смотритель. Молодой турок, смуглый и чернокудрый, который продал нам у входа билеты. Мы подумали, что он же проведет и экскурсию, но не тут-то было. Парень был очень странным, даже чудастее меня. А это о многом говорит.
Турок все время терся возле нас и извивался, натурально, всем телом. Когда мы обращали на него внимание, он порывисто разворачивался и делал вид, что смотрит в глухую стену. Его смуглости и чернокудрости подозрительно сопутствовала узкопосаженность глаз, вострость носа и едва уловимый звук, не то шипение, не то… шипение (других вариантов на ум не приходило). Турок заметно нервничал.
Первым не выдержал Сема. Он вообще всегда не выдерживает первым.
– Вот, что я думаю, – сказал он вслух на весь террариум, – этот турок – никакой не смотритель, а киллер. Он проник сюда за ядовитой змеей незадолго перед нашим приходом, чтобы с ее помощью совершить заказное убийство. А мы ему помешали, вот он и притворился смотрителем.
По турку прошла очередная внутренняя зигзагообразная волна, так что он едва не упал. Я отрицательно покачал головой: паренек был слишком хлипковат для наемного убийцы.
– Ничего подобного, – решил я внести свою лепту, – этот турок – на самом деле змея- оборотень. В полнолуние он сбросил свою волшебную кожу и превратился в прекрасного, эээ, относительно прекрасного, ну да, на любителя, юношу, чтобы встретиться со своей возлюбленной из мира людей. А злая ведьма украла его волшебную кожу, и теперь он мается по террариумам, не в силах вернуться обратно к своим.
Турок с тоской разглядывал одну из клеток, изогнувшись знаком вопроса.
– Слушай, – сказал Сема, – ты вообще в своем университете что-нибудь, кроме «Царевны- лягушки», читал?
– Да вы оба идиоты, – примирила нас Аня, – паренек просто любит змей, поэтому сюда и устроился. А сейчас он всего лишь переживает за своих подопечных, боится, что мы с вами их разбудим.
Аня закончила психфак (девушка с любым другим образованием не потянула бы три месяца брака с Семой). Ее версия была выдержана в жанре нон-фикшен.
– Послушайте, вы, придурки! – вдруг молвил турок человеческим голосом.
– Чувак говорит по-русски… – шепнул нам не по годам догадливый Сема.
– Вы когда-нибудь свалите отсюда, а? Я уже полчаса в сортир не могу отойти – начальник запретил при посетителях отлучаться.
10. Совместно нажитый хаос
Сема с его женой в прошлом – оба закоренелые холостяки. Долгие годы каждый из них жил своим умом и своим домом.
Первое время после их свадьбы было забавно со стороны наблюдать за бытовым триллером в исполнении этих двоих.
Поначалу каждый вел хозяйство по старинке, как привык. Это было мирное сосуществование двух систем.
В одной части квартиры был Семин хаос, который где-то посередине плавно перетекал в хаос Ани. Молодожены походили на кочевников, которые поставили свои шатры рядом друг с другом.
На второй год совместной жизни их холостяцкая разруха начала смешиваться. Бывать у них стало еще интереснее.
– Где гостевые чашки? – бывало, кричит Аня Семе.
– В коридоре! – отвечает он из кухни.
– Почему в коридоре? Они же должны быть в ванной!
11. Теща-дзен
Однажды мне позвонил напуганный до неузнаваемости своего голоса в трубке Сема.
– Теща хочет меня убить, – прошептал Сема в трубку.
– С чего ты взял? – спросил я его.
Сема объяснил, все так же шепча в трубку, словно вокруг него сгущались несметные полчища тещ:
– Я в одной книжке про дзен-буддизм читал о мастере меча, который во время медитации на прогулке вдруг ощутил дзен опасности. Мастер обернулся, но за его спиной, кроме верного слуги, никого не было. Целый день учитель не находил себе места, не мог понять, как он мог так ошибиться. Когда об этом узнал слуга, он явился к мастеру с повинной. Оказывается, пока учитель медитировал, слуга подумал, что легко убьет его сейчас, когда тот не ожидает нападения. Эту угрозу и почувствовал мастер меча…
– Ну и что? – спросил я у Семы, удивившись, какие книжки он начал читать в браке. – А теща-то тут при чем?
– Как при чем, как при чем, – затараторил Сема, – сегодня в обед сижу на кухне, ем пельмени. И вдруг мне так хреново стало, на ровном месте, ни с того ни с сего. Оборачиваюсь – а там теща стоит и внимательно на меня смотрит…