— И что она? — улыбнулся я.
— Ну люда, с серьезным видом: долбосверлилки нет, но есть перфоратор, — смеясь сказала Оля.
Я тоже искренне посмеялся.
— Я смотрю у вас, что ни день, то новый прикол, — заметил я.
— А то. Всякие чудики ходят, — ответила девушка.
Она помолчала.
— Знаешь, давай сегодня просто погуляем, — попросила она. — А то уже надоело в помещении за день.
— Давай, — ничто же сомневавшись, ответил я. — Желание прекрасной дамы нужно выполнять.
Она промолчала на комплимент, слегка зардевшись и потупив взор. Хотя румянец, это наверно от ветра.
— А что, у тебя ничего такого не бывает? — спросила она, видимо имея в виду свою историю.
— Как тебе сказать, — задумчиво ответил я. — Бывает, конечно. Вот, например…
… - Постой пока, подожди меня здесь, — Оля только, что хохотавшая, вдруг переменилась в лице.
Мы как раз вышли на прямую финишную. Она просто предложила к ней домой зайти. Погреться.
— Что такое? — забеспокоился я.
— Постой тут, а! Пожалуйста! — взмолилась девушка.
У подъезда ее дома стоял мрачный тип, выбравшийся из тонированной «шахи». Черт, как же все любят под крутых косить. Этот не исключение. В кожанке, на руках перчатки без пальцев, сигарета в углу рта, тлеет. Взгляд нагловатый, брит чуть не наголо. Цепь толстая на шее, правда, серебряная как есть. Кепка, а как же без нее. Завершал картину спортивный костюм.
Недалеко стоял киоск и я пошел купить коробку конфет. Оля пригласила, а с пустыми руками как-то стремно. Пока покупал, косил взглядом на них.
— Ну и что! — донесся до меня визгливый вскрик «пацана».
Оля что-то ему сказала.
— Подумаешь! Я с корешами ездил! — у-у блатнячок, даже друзья сплошь «корешки». Сплошные овощи, млядь.
Чуя недоброе, пошел к ним.
— Четыре дня всего! А ты сука, уже скурвилась! — заорал этот придурок и схватил Ольгу за плечо, поднося к лицу кулак.
Лицо девушки скривилось от боли, она уже открыла рот для ответа, но вдруг выражение сменилось на испуганное. А по снегу зашелестела мною отброшенная коробка конфет.
— Жень, не надо! — вскричала она.
А мне уже все равно! Глубоко фиолетово! Сука, на женщину, своим кулачишкой, падла! «Кожаный» обернулся, его брови, удивленно поползли вверх и…
— Хек! — выдохнул он, слаживаясь от удара.
Хлипкий оказался. Один удар, и лежит, хватая воздух, точно рыба.
— Пойдем, Жень! — повисла на руке девушка.
Пелена все еще застилала глаза. Не думал, что так можно разозлиться! Бил человека, точно грушу. Никаких эмоций, кроме ярости! Рука уже дернулась, чтобы стряхнуть помеху, и бить, бить! До крови! До визга! Сука! Втоптать нахрен в серый лед!
— Жень! Же-ень! — кричала чуть не в ухо Оля.
Я неохотно отступился.
— Пойдем, Женя, пойдем, — тащила меня в сторону девушка, торопливо говоря слова.
— Конфеты, — четко, как в диктор произнес я.
— Да ладно, — уговаривала Оля. — Пойдем!
— Сей. Час, — произнес я твердо и полез в сугроб.
Проходя мимо «копейки» в подъезд, я увидел, что эта сволочь уже поднялась.
— Сука, мы еще с тобой встретимся, — прохрипел он.
Злость полыхнула с новой силой. Скрипнули зубы. Олька успела только воздух хватануть, где была моя рука. Тот попытался защититься, думая видимо, что теперь я буду бить в морду.
— Бум! Хух! — одновременно грохнула машина от соприкосновения с телом и выдох этого урода после очередной подачи в «солнышко».
— Женя!! — буквально повисла на мне Оля.
Блатнячок сполз по машине, тщетно пытаясь вдохнуть.
Уже входя в подъезд, за буквально волочившей меня девушкой, я увидел что он, стоя на четвереньках, заходится кашлем.
— Как я испугалась, — сказала Ольга в лифте, держа ладони скрещенных рук на предплечьях, будто обняв себя.
— Понимаю, — меня тоже начало колотить, но больше из-за отходняка.
— Ты не понимаешь, — с дрожью в голосе произнесла она. — Я больше тебя испугалась.
— Почему? — улыбнулся я.
Правда улыбка больше походила на оскал, наверно.
Ольга взглянула на меня и поежилась.
— У тебя такой взгляд был. Я думала, сейчас и мне достанется, — снова поежилась она.
Мы помолчали.
— А ты смелая, — усмехнулся я.
— Почему? — удивилась девушка.
— Я бы не рискнул останавливать, — пояснил я. — А ты боялась, но кинулась на меня.
— Да я не понимала ничего, так испугалась, — дрожащим голосом ответила она.
— Вот-вот. Обычно все просто в ступор впадают и все, — сказал я.
— А тебе не интересно, кто он? — посмотрела Ольга мне в глаза.
— Ты знаешь, не очень, — покачал я отрицательно головой. — Мне достаточно того, что он пытался сделать больно тебе.
— Он мой бывший. Никак не отстанет, — сказала она, смотря мне в глаза.
— Теперь, я думаю, объяснение стало более доходчиво. На его языке сказано было, — усмехнулся я.
— Ты его не знаешь. Он отморозок полный — тихо сказала Оля.
— Так и мы не на юге родились, — съюморил я.
Девушка тяжело вздохнула.
— Запомни Оль, — вдруг сказал я. — Я никогда не бил женщин. В любом состоянии. Ограничитель такой стоит.
Двери лифта разошлись. Оля вышла на полутемную площадку. Я уже нажимал кнопку, чтобы ехать вниз, думая, что сегодня приглашение, вряд ли еще в силе. Она словно снова поставила барьер, как в начале знакомства.
— А ты куда? — спросила она повернувшись.
— В смысле? Я думал…, - с недоумением спросил я.
— Давай, давай, — потянула она меня из лифта.
— Я думал, ты хочешь побыть одна, — пробормотал я, выходя.
— Нет уж. Будешь меня веселить — сказала она, улыбнувшись, наконец.
Я, вынырнув из воспоминаний, ощупал языком остатки, когда-то выбитого зуба. Да, тот урод тогда не отстал, как Олька и говорила. Встретил возле подъезда с тремя такими же. Ладно, я их заранее срисовал, прихватил с собой ножку от кресла, (кто-то в подъезде сломанное оставил). Не ожидали, уроды. Правда, мне тоже не хило отвалили. Неделю Алла ругалась, из-за синяков на роже, даже сослала обратно в кочегарку. Правда всего на пару недель. После ее загонов на ресепшене, эта работа была, как отдых.
А меня потом даже в ментовку таскали. Этот блатной мальчик заяву накатал. Пришлось немного маскарада организовать, вспомнить «ботаническое» прошлое.
Как следак ржал, когда по повестке явился паренек в очечках, явный «ботан»! Посмотрит на меня, на блатнячка, и снова ржать. Даже коллег пригласил постебаться.
А я вслед, мол можно заяву тоже напишу, а то этот мне прохода не дает, убить грозит. А голосок дрожащий, испуганный. Следователь вообще чуть под стол не завалился. Заявление этого бритого порвал, ему в нос кинул. «Иди — говорит — пока я тебя не закрыл за хулиганку».
А я сижу глазами хлопаю. В очках одно стекло треснуло, фингалы под обоими глазами. Бритый клочки подобрал, недоуменно на меня глядя. А я ему, пока следак отвернулся, как злодей киношный улыбнулся и головой мотнул: «Ну что, мол писать?» тот мрачно глянул на следака и мотнул головой. Вот так и кончилась история с ним. Да-а. жить захочешь, не так раскорячишься. Пригодилось умение, что Алла мне вгоняла…
С Олькой расстались через пару месяцев. Я пришел, а она виновато в пол смотрит. Не знает, что уже видел я ее, в машине с каким-то парнишкой. Я был не в претензии, честно говоря, уже стало тяготить. Оля девушка нормальная, но… я же не жениться собрался.
Она же испугалась за своего нового. «Я вон чего с ее бритым учудил, вдруг на этого (а он, честно говоря, не внушал) тоже кинусь».
Это прямо на лице читалось. Парень этот, явно из богатеньких, вон тачка какая. «Ну что же нашла, может, свое, счастье-то», — подумал тогда.
— Оль, обижать будет, звони, — выдал, тогда, стоя на кухне.
Она недоуменно уставилась, увидела улыбку на пол лица.
— Так ты знаешь?! — воскликнула она. — А я стою тут мучаюсь, думая, как не обидеть!
Она замахнулась на меня кулачком.
— Единственно, что требую, — сквозь смех проговорил я. — Налог. Один поцелуй.
Мы последний раз поцеловались, «в полный рост», с языком и все такое.
— Я так тебя и не поняла, — прошептала она, отстранившись. — И я с ним, наверно, потому, что чувствую, до тебя мне не дорасти.
— Ой, да брось — я поправил ей челку, не отпуская из объятий — не такой уж я и высокий.
— Ты понял, о чем я, — тихо сказала девушка, мягко отстраняясь…
…Потом была Аня. Инстинктивно ждал того же поведения, как и у той, первой Анны. Но нет. Что-то есть, но иначе. Познакомились мы, как ни странно в книжном магазине. Она туда за каким-то учебником зашла (это я, правда, потом выяснил). Разыграл, как по нотам. Увидел, что идет к кассе, целеустремленно так, быстро. Встав за стойку с книгами, и когда цоканье каблуков приблизилось, вышел на встречу, типа читая книгу.
Ох, как она тогда меня поблагодарила! Это тебе не Оля. Девчонка оказалась взрывная, с бешеным темпераментом. А куда она меня послала! Стыдно вспомнить! По смыслу: «Глаза разуй, куда прешь!»
Первой мыслью было послать ее тоже. Ну, я, помня наставления Михалыча, так и сделал. Не так громко, но тоже далеко. И без мата. Она аж покраснела. Рука метнулась дать пощечину, но была перехвачена. Книги посыпались на пол. И вот держа ее руки (второй она тоже попробовала) я уже спокойно (почти), предложил оплатить ее покупку в знак возмещения ущерба. Она фыркнула, забрала свой бук, после кассы, и гордо удалилась.
Я все, оплатив, рванул следом. Знакомиться она не желала ни в какую. Но я не отставал. Даже перед ней вставал. Она, обойдя словно столб, шла дальше.
— Девушка, — уже реально отчаявшись, произнес я. — Ну хоть скажите, что не сердитесь тогда, раз не хотите никуда идти. Я искренне раскаиваюсь.
И тут нам на пути попадается цветочный магазин. Хрястнул я тогда на ту охапку роз пол зарплаты, ага.