— Время лечит, не правда ли, мой друг? — тихо пробормотал я вполголоса, обращаясь в никуда.
Наверно, я потихоньку все же приближался к веселому дому, где одевают рубашки с длинными рукавами и ласковые, но настойчивые санитары колют галоперидол.
Иногда вот сам с собой разговариваю. Как там в «Мастере»? Сик транзит глория мунди. Шизофрения. Неадекватное восприятие окружающей действительности.
Хотя у меня, похоже, все-таки, другое. Раздвоение личности скорее. Монологи с самим собой…
Просто так становиться как-то… Проще, что ли. Когда мысли одолевают, когда от них голова пухнет, проговариваешь их вслух, и в голове становиться так замечательно пусто. Легко.
Я сидел за столом, в своем кабинетике. Вот сейчас еще немного посижу, и пойду домой, по осенним улицам, которые будут обрамлены павшей листвой.
Октябрь в этом году был удивительно теплым. Легкая осенняя грусть, была при такой погоде какой-то очень светлой. Самое время для неспешных прогулок по аллеям, для неторопливых бесед, под шуршание листьев под ногами.
Да мне до сих пор не хватало ее. Уже не так нестерпимо, как вначале, но не хватало. И хотя головой я понимал, что сделал все правильно, да и чувствовал, что другого решения не было, но именно сейчас, осенью, я понял. Понял, что у нас было много общего. Мы оба любили осень. Мы оба любим тонкости, едва различимые оттенки. Во всем. В живописи, в стихах, в песнях. И готовы были делиться друг с другом, этими нюансами восприятия, часами.
Я тяжело вздохнул.
— Н-да, не все в жизни происходит так, как нам хочется, — почти прошептал я. — У реальных историй редко бывает хепи энд…
… Когда я шел на выход, то услышал смех. И доносился он из кабинета Аллы. Похоже опять «маленький оттяг» происходит, в компании, естественно, Веры. Не успел я додумать, что неплохо бы проскользнуть побыстрее, чтоб опять куда-нибудь не припахали, как дверь распахнулась и практически мне в объятия упала нетвердо стоящая на ногах женщина.
— Ой, Женечка! — промурлыкала Вера.
Я осторожно убрал руки. Ага, вроде стоит. Ну надо же, так пить! Прям, не слабый пол, а просто сапожники какие-то.
— Жень? — донесся голос Аллы.
Со вздохом я повернул голову в ее сторону. Попал.
— А мы хотели такси вызывать, а тут ты, — произнесла Алла, почти трезвым голосом. — Ты не отвезешь нас?
Будто у меня выбор был. Обреченно кивнул.
— Вот, держи, — мне в руку сунули брелок с ключами. — Иди, мы сейчас выйдем.
— Так, давай вот сюда заедем! — ткнула Алла, на мигающий разноцветными огнями вывеску ночного клуба.
— Может, уже хватит? — осторожно поинтересовался я. — Может лучше домой?
— Да, ладно, не будь занудой, — отмахнулась Алла. — Потусим, немножко, и в койку.
«Потусим» затянулось надолго. Женщины не успокоились, выпили в баре по коктейлю, для вхождения в нужную кондицию видимо, и попытались вытащить меня в зал. Я упирался, сколько мог. Но когда заиграла медленная музыка, Вера буквально силой сдернула меня с табурета.
Танцевали мы… Точнее она, довольно смело. Даже я бы сказал, чересчур смело. Прижалась вплотную, руки положила на шею. Под конец все же чмокнула меня в щеку. Блин. Не то, чтобы я был против, но ведь они изрядно набрались, тормоза видимо и отпустило. Завтра жалеть будут. Наверно.
Алла от подруги не отстала. Техника танца была такой же. Трудно сохранять самообладание, когда чувствуешь через тонкую ткань, прижавшуюся к твоему телу грудь. И когда нет-нет, да касаются горячим бедром, скажем так, паховой области.
Из этого клуба я их еле вытащил, часа в два ночи. Алла, напоследок, поскандалила с барменом, что ей де, сильно разбавляют коктейли.
В итоге, Веру мне пришлось тащить в ее квартиру буквально на себе, так как в тепле салона машины ее совсем разморило. Алла, вызвавшаяся помогать этому процессу, больше мешала, чем оказывала содействие в этом нелегком деле. Но с горем пополам, мы доставили ее подругу в люлю и мы, наконец-то, поехали в финальную точку нашего маршрута.
Естественно, Алла по пути уснула. Еле растолкал ее по прибытии. Слава богу, работал лифт. Хотя Алла жила всего лишь на третьем этаже и весила всего ничего, но тащить мне ее, шибко не хотелось.
Отобрав ключи, я отпер дверь. Плащ она, выходя из клуба, одеть не пожелала, так что мне оставалось лишь повесить его (плащ) на вешалку, направить разгулявшуюся начальницу в сторону кровати и моя роль будет исполнена.
Но не тут было. Вроде уверенно стоящая у стенки женщина попыталась снять обувь. Еле успел подхватить. Алла пьяно хихикнула, оперившись на мою руку. Скинула туфли, с глухим стуком забрякавшие по полу…
… Ее губы были вкуса апельсина. Немудрено, они же все на «отвертку» налегали. Я, блин, даже охнуть не успел, когда она меня поцеловала. В губы, само собой. Мощно. В голове пролетела легкая волна.
А Алла продолжала! Я почувствовал, как ее руки скользнули под одежду. Вжикнула молния на куртке, пальчики пробежали по пуговицам рубашки, скользнули на плечи, сдергивая рубашку вместе с курткой.
Потом мы как-то оказались в спальне. Ее пальцы расстегивали ремень, мы целовались как безумные. Мое тело, помимо затуманенного разума, казалось, все само делало.
Ее платье темной грудой лежало у ног. Мной овладело почти такое же ощущение, которое я вызывал яростью. Какая-то пелена была перед глазами. Я почти швырнул Аллу на кровать. В сторону полетел, белой тряпкой, предмет одежды, что скрывал ее грудь.
Она выгнулась, когда я припал к темнеющему соску. Из полуоткрытых губ вырвался негромкий стон. Это свернуло планку окончательно.
Я, разве что не рыча, дернул за последний лоскуток, оставшийся из одежды. Горячая волна поднялась из паха, разлилась огнем по телу, ударила дурманом в голову. Я вновь впился, в чуть горькие от спиртного губы. Она подалась мне навстречу, обвив руками шею.
Как хорошо! Наконец-то! Податливое женское тело в моих руках. Полуоткрытые губы, из которых вырываются вздохи и стоны наслаждения. Прикрытые глаза. Руки, то комкающие простыни, то шарящие по моему телу. Волосы, разметавшиеся по подушке. Острые навершия сосков, по которым так и хочется пройтись языком, чтобы почувствовать пробегающие по ее телу судороги.
Как давно у меня уже не было этого! А мне не казалось, что я так по этому изголодался!
Алла от меня не отставала. Я так и не понял, как она очутилась сверху. Ее глаза сверкнули в свете луны. В неверном бледном свете она казалась демоном из фильмов ужасов. Я было приподнялся, чтобы поймать ртом, так заманчиво подрагивающие соски, но тут же был уложен обратно, «на лопатки». Эта женщина желала властвовать в этой позе. Впрочем, это ненадолго…
Было такое ощущение, как будто я набрался спиртным, а не она. Наслаждение, подступало несколько раз, но какое-то не то. Было хорошо, но не совсем. Казалось мои емкости, для той самой жидкости, беловатого цвета, просто бездонны. Еще! Еще!
Я успокоился, когда Алла (в позе, красиво называемой «фараоновской», а по-простому «собачья») просто слезла с моего гм… друга, и со словами «затрахал, уже», повалилась на подушки.
И тут и на меня буквально обрушилась усталость. Я, покачиваясь, встал с кровати, помотал головой, избавляясь от этого наваждения. Женщина уже посапывала, видимо все-таки догнала лошадиная доза спиртного.
Что делать? Оставаться? Ненавижу утренние разговоры после этого. Нафиг. Лучше пойду.
Глянув на часы, я обнаружил, что времени то уже почти пять. Это мы славно покувыркались. Еле отыскав свою одежду, я кое-как оделся, постоял секунду раздумывая, а потом решил уйти по-английски. Прикрыл даму одеялом, и тихонько вышел.
Транспорт, по утреннему времени, еще не ходил. Да и хорошо, в общем-то. Прогуляюсь.
Однако, что это на меня нашло. Я раньше не действовал так грубо. А сейчас, только что матом не ругался. Чуть пипиську себе не стер. Вот что значит, долгое воздержание. Совсем с катушек спрыгнул. Нда…
ГРАНЬ ОДИНАДЦАТАЯ«Запятая после точки»
Однажды ты прозреешь. И увидишь мир, окружающий тебя другим. Такой, казалось бы, сложный, он состоит из очень простых частей. Настолько простых и очевидных, что ты будешь этому долго удивляться, не понимая, как раньше ты, а другие, сейчас, этого не понимают.
И тогда, перед тобой, в полный рост, встанет один серьезный вопрос. А для чего ты живешь?
Нехороший был у девушки взгляд. Неживой. Даже тот факт, что она на работе, этот взгляд не оправдывал. Она просто смотрела, никаких чувств не отражалось. Как робот. И на лице никаких эмоций.
На вид лет двадцати пяти, не больше. Минимум косметики (а она вообще есть?), волосы, убранные в пучок. А ведь симпатичная. Роста мне по плечо, не тощая. В соку, как говориться, девушка. Магазинская форма подпиралась и спереди (так, на вскидку, размер третий, а может и четвертый, одежда больно уж бесформенная), да и сзади (увидел, когда еще заходил), было короче, на что глянуть. И такая вообще, не тоненькая былинка. Типично русская девушка. Но не полная, скорее широкая в кости.
Губы не полные и не в ниточку. Нос прямой, простой, без изысков.
Движения, хоть и быстрые, но какие-то… Искусственные, что ли. Механические. Вот они-то скорее всего внимание и привлекли. Не может человек, у которого все в порядке, так долго монотонно работать.
Женя стоял в очереди к кассе в супермаркете. По привычке прокачивал рядом находящихся людей. Вот и наткнулся.
Захотелось сделать этой продавщице что-нибудь приятное.
— С вас триста шесть, сорок, — бесцветным голосом сообщила Марина (такое имя было написано на бейдже)…
… Я выложил деньги. Нет, все-таки движения у нее были профессионально отточенные. Ни на сантиметр в сторону, четко, как машина. Я собрал продукты в пакет, а коробку конфет, оставил.