го мне больше всего не хватало в эти дни? Нашего Кузьмы, пса нашего – единственного существа в моей жизни, которому ничего не надо было объяснять и который любил меня просто так. И мне снова захотелось найти его могилу, просто поехать, сентиментально посидеть – почему нет? Но я так и не удосужился узнать у твоей мамы, где похоронен Кузя, а теперь звонить ей… Сам понимаешь.
Знаешь, зачем нам даны собаки? Чтобы мы не позабыли, что мы – люди. И больше ни за чем. Ну, ладно… Грустно мне… Когда я писал это бесконечное письмо, понимая, что ты не прочтешь его, – мне всё время было грустно. Ну, и ладно…
Иногда появлялся ты, бросал мне: «Привет!» и уходил в свою комнату. Прости, сынок, но мне не хотелось прерывать свою работу даже ради разговоров с тобой. Мне очень хотелось дописать все до конца, распечатать и прочесть эту рукопись, как чужую жизнь.
Что я и сделал. Когда я положил перед собой готовую, распечатанную рукопись, я совершенно не представлял, чем мне теперь заниматься…
ЭПИЛОГ
Привет, пап!
Как ты там вообще? Нормально все? Говорят, тебя сегодня перебросят из реанимашки в нормальную палату и тогда я смогу передать тебе эти слова. Пишу заранее потому, что, когда тебя перекинут, у меня уже может быть зарез со временем. А сейчас – не зарез. И вот пишу, значит.
Ну, ты дал, конечно, конкретно. Хорошо, что тебе поплохело, когда я был дома и сидел за компом без ушей, то есть – без наушников. Вдруг слышу: стук в твоем кабинете, причем, такой конкретный, словно упало чего-то тяжелое. Ну, думаю, сейчас услышу чисто нецензурную реплику в твоем исполнении. Ни фига. Тогда, думаю, надо глянуть, чё там, да как… А там папа мой родной на полу лежит практически в несознанке.
Врач «Скорой», с которым мы тебя на носилки стелили, сказал, что приехали они вовремя. И это – чудно. Потому что в мои планы совершенно не входило – потерять отца в столь юном возрасте.
Врач оказался мужик классный, конкретный, сразу сказал, сколько надо забашлять, чтобы у тебя все было o`кейно. Хорошо, что у меня и у Машки (в основном, если честно, конечно, у Машки) были деньги.
Так что теперь ты выздоравливаешь. Врач сказал: инфаркта у тебя нет ни фига, типа ничего жизненно важного не задето. В общем, всё суперски обошлось.
Письмо твое ко мне я на твоем письменном столе нашел, и, чтоб ты знал, прочитал от начала и до конца, хоть ты и сомневаешься все время в моих умственных способностях. Но взрослые всегда считают, что дети дурнее, чем они, – я к этому привык уже, меня это все давно не колышит, извини.
Конечно, многое из того, что ты там насочинял про маму, мне было читать довольно отвратно, но вообще, в целом, цепляет, скажу тебе, интересно.
Спасибо тебе. Не, правда, я без издевок, – спасибо. Я, короче, читал, читал и вдруг врубился: нету вокруг меня ни одного такого человека, кому бы их отец написал такое письмо: прикинь, ни одного. И если тебе понадобилось именно конкретно мне все это рассказать – то спасибо. Я даже решил тебе письменно ответить, представляешь?
Хочу тебе сразу сообщить, что я в курсе, кто такой Мейерхольд и что такое Эльдорадо. Пап, ты, конечно, извини, но, по-моему, ты никак не въедешь, что мы с тобой живем в одном мире – том самом, где Чехов и Шекспир. Мне, как и тебе, все эти политические встряски за окном – по фиг дым, а пьесы читать мне нравится. Знаешь, как у нас говорят: прикалывает меня это, понимаешь? Потому что, когда я читаю пьесы, у меня в голове придумывается мир, в котором происходит действие. Потому что я буду художником.
Сценографом я буду, если, конечно, примут. Я надеюсь, когда ты из больницы выйдешь, ты поспособствуешь родному сыну в поступлении, наверняка там у тебя – вагон знакомых.
Так, спокойно, не надо вскрикивать и хвататься за сердце: тебе сейчас вообще нельзя волноваться. Гены, отец, – большое дело, это, как говорят у вас в больнице, медицинский факт. И не надо мне выговаривать про ужасы театра. Видали мы ужасы и поужаснее.
Короче, хочу заползти в театр с этой вот стороны. Что ты мыслишь по поводу того, чтобы сварганить спектаклик – другой со своим сыном? Крутая идея, а? Пап, я тебя не подведу. Если хочешь знать, я реально считаю тебя одним из лучших современных театральных режиссеров. Многие из моих друзей считают, что твой «Вишневый сад» конкретно вставляет… Ты извини за сленг, но они так говорят. И это высокая оценка, пап. И «Гамлет», между прочим, у них вполне себе прокатил.
Врачи говорят, после больницы тебе нужен отдых. То есть, конкретно: ты будешь торчать дома и тосковать. Выдержишь ты, понятно, недолго, но я советую тебе использовать это время, чтобы познакомиться поближе со мной, со своим сыном то есть. Мне кажется, тебе будет интересно.
Нормально было читать в твоем письме, что я забыл дочку Алины Владимировны и Сергея Александровича – Машу. Ни фига себе! Хочу тебя, отец, еще раз конкретно удивить, только ты не психуй опять, ок? Короче, мы с Машкой намылились поставить государство в известность о наших отношениях, расписаться, то есть. И жить мы собираемся в нашей хате, если ты не возражаешь. А ты не возражай, потому как одному тебе там будет тоскливо, а со мной и с Машкой не соскучишься – это тоже медицинский факт.
Ты, пап, наверняка хреново относишься к ранним бракам. Только, знаешь, я совсем не хочу лопухнуться и упустить свою любовь. Кстати, Машка – это как раз тот самый чел, рядом с которым я хочу стареть.
Машка никому не говорит про это, но я знаю, что она хочет быть актрисой. Извини, но, по-моему, ты очень грубо написал в письме своем, что актрисы, мол, не женщины, а манекены. Ты ж это просто так написал. Для красивости пущей, правда?
Кстати, пап, ты не забыл, что тебе уже не 47, а почти полтинник накатило? А мне вот-вот долбанет 18? Самое оно строить свою хату, даже если и под твоей крышей, правда же?
Я знаешь, чего тебе хочу сказать? Главное, чему вы научили меня с мамой, – это тому, каким НЕ должен быть дом. (НЕ я выделил, потому что это козырное слово здесь). И вот мы с Машкой построим такой дом, в котором … как там у тебя написано-то?.. – будет и ярко, и тепло. Ага. Так конкретно и будет. Кстати, пап, как ты относишься к тому, чтобы типа понянчить внуков? Мы с Машкой решили это дело не оттягивать, потому как нам кажется, что чем моложе родители, тем лучше они врубаются в проблемы своих детей.
Ну вот. Если честно, то мне в твоем письме совсем не понравилось, как ты про маму писал… Как сказать?.. Высокомерно и равнодушно. Ага. Но чего-то, в результате, мне все равно стало тебя жалко… Может, потому, что я вспоминаю все время, как ты, беспомощный совсем, лежал в своей комнате. Ты знаешь, я тебя всяким видел до этого, а вот беспомощным – никогда…
Короче, знаешь, чего? Я когда читал то, чего ты написал мне, понял, что очень тебя люблю. Конкретно так врубился, по правде. Мне тебя стало жалко как-то. Вся вот эта суета… Ты только не обижайся… Суеты очень много.
У мамы нашей все o`кейно. Она, конечно, тут же примчалась к тебе в больницу со своим… этим… даже не помню, как этого козла зовут. Не важно. Мамусик убедилась, что у тебя все нормально, и укатила за границы нашей Родины. Но на свадьбу мою обещала приехать, хоть мне это, честно говоря, и фиолетово. Но если она приедет, вы все и увидитесь – всей нашей типа большой и дружной семьей. Ха-ха-ха! Шутка.
Кстати, Алина Владимировна и Сергей Александрович – чудесные люди. Что там у тебя получилось – не получилось с Алиной Владимировной – это все твоя фигня. Но ты как-то внутренне готовься к породнению с ними. Очень надеюсь, пап, что ты не наделаешь каких-нибудь глупостей.
Ну вот. Если хочешь знать, то, когда Сергей Александрович по твоей вине отвалил от Алины Владимировны, Машка конкретно страдала. Я даже хотел с тобой по этому поводу переброситься, но как-то все очень быстро вернулось в исходное положение. Она совершенно удивительная, Машка, и я совсем не хочу больше видеть ее слез.
Пап, я вообще-то очень тебя люблю и ты мне нужен. Я, правда, не знаю, как говорят отцу хорошие слова, но ты мне просто поверь – и все. Ты, пожалуйста, давай выздоравливай скорей, мне надо много чего с тобой перетереть. Накипело, как говорится. И зря ты считаешь, что мне твои советы – по фигу. Извини, но, когда взрослые смотрят на нас, как на идиотов, да еще и глухих, – это глупо и банально. Пап, я тебе по чесноку говорю: мы не такие кретины, как вам иногда хочется думать.
Да! Сразу скажу, чтобы потом лишних терок не возникало: если ты вдруг захочешь меня познакомить с какой-нибудь дамой – нет вопросов! Нам с Машкой будет очень интересно.
А из письма, которое ты написал, я советую сделать роман. Имена, понятно, придется поменять, но роман известного режиссера о любви – это круто. Я даже название придумал: «Исповедь уставшего грешника». По-моему, не хило. Или обидно для тебя? Ну, ты сам, короче, решай: ты же автор. Но роман сделай. Не стоит упускать такой возможности прославиться, и денег подзаработать.
Да! Самое главное! Я попросил Машку, чтобы к твоему выходу из больницы она сделала тебе котлеты. Представляешь? Ты придешь домой, а тебя котлеты ждут. Машка замечательно готовит, не хуже, чем…
Ну ладно. Все. Я и так слишком много написал. До скорой!
…Как стало известно нашему культурному агентству, известный режиссер … приступил к постановке знаменитой пьесы Кнута Гамсуна «Перед заходом солнца» о любви пожилого человека и молодой девушки. Последняя постановка … «Гамлет» Шекспира вызваланеоднозначную реакцию. С одной стороны, исполнитель заглавной роли получил премию «За лучшую мужскую роль сезона», с другой – реакция критиков была в основномнегативной.
Известно, что художником нового спектакля выступит сын знаменитого режиссера, а главную женскую роль сыграет выпускница театрального института, которая долгое время работала в театре секретаршей, но режиссер разглядел в ней