Я близко к сердцу воспринял совет Лулы. Я начал есть, как конь, извлекая максимум пользы из прекрасной еды, которая в клубе предлагалась в любое время. Я не мог достаточно быстро вырасти.
Я хорошо играл за юношескую команду и помог ей стать чемпионом в том году. Однажды меня взяли в состав футболистов возрастом до шестнадцати лет, чтобы я мог усилить их позиции в финале местного турнира. В конце концов, мне было всего пятнадцать. И все равно игра в моей возрастной группе казалась мне понижением. Нашим соперником выступил «Жабаквара», еще один футбольный клуб из Сантоса. Судьей был Ромуальдо Арпи-Филью, который много лет спустя будет отвечать за финал Чемпионата мира 1986 года. Во время матча мы должны были бить пенальти, что определило исход игры. Удар был за мной, но мяч пролетел над перекладиной, и мы упустили титул. Я был опустошен. Болельщики меня освистали. Я плакал и даже выл, настолько я обезумел от горя. Я испытывал смесь позора и сокрушительного стыда, и в тот вечер я решил, что больше не смогу быть в «Сантосе».
То была детская реакция, но тем не менее очень сильная. На следующий день я проснулся в половине седьмого утра, твердо намереваясь сбежать и вернуться домой в Бауру. Я тихо собрал вещи, на цыпочках вышел из комнаты и направился к двери. Как только я до нее добрался, я услышал голос:
«Эй, ты! Кто дал тебе разрешение уйти?» Это был Сабузиньо, работник клуба. «Таковы правила. Все младшие должны получить письменное разрешение на выход из здания», – добавил он.
«Знаю, знаю, – сказал я. – У меня оно есть, просто выпусти меня, и я тебе потом его принесу».
«Нет, не пойдет. Либо ты приносишь его сейчас, либо никуда не идешь».
Вот так. Мой план побега провалился при первом же препятствии. Сейчас я понимаю, как мне повезло, что он меня остановил, даже если это и произошло из-за обычной формальности. Когда Сабузиньо понял, что я попытался сделать, он преподал мне важный урок. «Все время от времени совершают ошибки, – сказал он. – Но нужно учиться на своих промахах, а не сдаваться!» Если бы я ушел, возможно, «Сантос» не принял бы меня обратно – тогда к дисциплине относились очень серьезно. Я чувствую, что Сабузиньо спас меня, и мне ужасно повезло, что он был там именно в это время.
Спортивный директор «Сантоса», сэр Антонио, честно сказал мне вскоре после моего приезда, что хочет предложить мне контракт. Конечно, я был взволнован – я не так долго там пробыл, и вот они уже пытаются сделать так, чтобы я остался. Но оказалось, что это был не совсем тот контракт, на который я рассчитывал, – он не гарантировал участие в основном составе, и поскольку я все еще являлся несовершеннолетним, он не был легален в полном смысле этого слова. Клуб просто выразил свою заинтересованность во мне, а в будущем, когда я бы стал достаточно взрослым, мне могли предложить официальный договор. Но, как бы то ни было, это был шаг в верном направлении, и я не мог от него отказаться.
Валдемар де Брито следил за всеми обсуждениями контракта, за каждой мелочью – 6000 крузейро в месяц, плюс питание и проживание. От моих родителей требовалось их согласие, так что мы отправились обратно в Бауру. Было здорово вернуться домой, но когда я сказал, что решил остаться в Сантосе, все расплакались! Я думал, что они будут рады, но мама и бабушка не хотели терять общество любимого Дико. Оказалось, что мама думала, что я ехал в Сантос только показать себя, а не жить там, поэтому была очень расстроена. Настолько сильно, что это подкосило и меня, и я решил, что не могу так огорчать маму и должен отказаться от предложения «Сантоса» и остаться в Бауру.
И снова Валдемар вмешался и взял на себя решение этой проблемы, которая стремительно разрасталась до масштабов настоящей драмы. Он поговорил с Дондиньо и мамой о Сантосе, рассказал им о клубе, о том, какое будущее меня там ждало, уверил родителей в том, что все будет замечательно. В конце концов, ему удалось их убедить; он убедил и меня, хотя я был твердо настроен, что не вернусь в «Вила Белмиро».
Я поехал обратно в Сантос вместе с Валдемаром и подписал контракт. Я продолжил тренироваться с основным составом, хоть и играл в молодежных командах. Начинал я в качестве armador, то есть опорного полузащитника, но теперь меня поставили на позицию атакующего полузащитника. Моими конкурентами, также претендующими на эту позицию, были Дел Веккио и Васконселос. Наблюдая за их игрой, я думал, что мое время придет нескоро. Они были главными бомбардирами команды и отличными футболистами, к тому же уже прижившимися на своих позициях. Но снова Господь обратил на меня свой взор… Недалеко от Кубатана должен был пройти тренировочный матч; не все члены основного состава собирались туда ехать, так что я получил шанс впервые присоединиться к команде. Мы победили со счетом 6:1, причем я забил четыре гола. Поскольку это был всего лишь товарищеский матч, результат не учитывался в статистике игроков, так что эти голы никак не отразились на моей карьере, но для меня они были чрезвычайно важны. Я видел, что остальные футболисты стали немного иначе ко мне относиться после этого матча, они будто бы начинали понимать, почему меня приняли в клуб в столь юном возрасте. И также эта игра положила конец «Газолине», прозвищу, которым меня по-доброму наградили по приезде, – после матча в Кубатане я снова стал Пеле, и Пеле я и остался. Пресса также узнала о моем отличном выступлении, из-за чего клуб был вынужден дать мне показать себя в основном составе.
Штат Сан-Паулу больше всего известен своими ранчо, земледелием и тяжелой промышленностью. Но Сантос совсем другой – это пляжный город, гораздо больше похожий на Рио-де-Жанейро, чем на каменные джунгли Сан-Паулу. Я этому очень радовался, потому что это означало, что свободное от тренировок время я мог проводить на побережье.
Правда, сначала я чувствовал там себя немного некомфортно. Я боялся не моря или чего-то подобного – а женщин. В Бауру купальники были не в ходу – зачем там купальники, если ближайший пляж был в пятистах километрах от города? К тому же мама мне говорила, что женщины в купальниках – или даже джинсах, если уж на то пошло – не были порядочными и благопристойными. Она советовала мне остерегаться женщин, демонстрирующих свое тело. Поскольку я был очень религиозен, меня это крайне беспокоило, так как, приходя на пляж, я хотел только пялиться на женщин в крошечных бикини. Я ужасно боялся, что Бог решит, что я согрешил, и накажет меня. Потом я привык и понял, что единственным разумным выбором пляжной одежды для женщин было бикини.
Я скучал по друзьям и семье, оставшимся в Бауру, но постепенно я привыкал к своим новым футбольным товарищам. Я ходил в кино, мы играли с мячом на пляже, проводили время, катаясь по городу на трамваях. Еще мне очень нравилось рыбачить. У одного из моих друзей было рыболовное судно, и мы уходили в море, чтобы ловить рыбу. Я не очень хорошо чувствовал себя на волнах, мне быстро становилось дурно, но рыбачить я любил, и у меня очень даже хорошо получалось. Я научился ловить рыбу в Бауру, в пресной воде, так что нужной сноровкой я уже обладал.
Как бы то ни было, именно во время рыбалки произошла одна из моих величайших личных трагедий того времени. Мы с Клаудио, вратарем, и Сабузиньо, остановившим меня, когда я пытался сбежать из «Сантоса», отправились в Прая-Гранди. И прямо на моих глазах Сабузиньо упал со скалы и начал тонуть. Мы не смогли его вовремя спасти, и он погиб. Я всегда буду помнить его веселый нрав и дружелюбие.
Спустя где-то месяц тренировок с основным составом мне, наконец, дали возможность поучаствовать в матче. Я никогда не забуду эту дату. Это было 7 сентября 1956 года – годовщина независимости Бразилии и название моей первой босоногой команды. Отличное сочетание.
Мы играли против «Коринтианс» – не того главного клуба «Коринтианс», который так нравился мне в детстве, а менее крупной команды из Санту-Андре. Это был товарищеский матч, и Лула не выпускал меня со скамейки запасных всю первую его половину. Во втором тайме он вывел меня вместо Дел Веккио. Почти сразу же я забил свой первый «официальный» гол – первый в списке из 1280 последующих. Пепе попробовал забить, но вратарь отразил удар, после чего в ворота мяч отправил уже я. Я был в экстазе. Я бегал и радостно скакал – ведь об этом я мог только мечтать! Чего уж говорить о том, что в пятнадцатилетнем возрасте я получил возможность сыграть в профессиональной команде. Через все поле я побежал к тренеру и обнял его, а затем мы обнялись и с остальными игроками. А потом я вдруг подумал: «Как мне сообщить об этом папе?» Тогда еще не было мобильных телефонов; впрочем, не было и таксофонов. Даже когда игра возобновилась, я все еще не мог выбросить из головы мысль: «Как сказать папе?» Поскольку это был товарищеский матч, я знал, что радиотрансляции не будет. Лишь на следующий день мне удалось поделиться с ним этой новостью.
В конце матча болельщики аплодировали – они все были фанатами «Коринтианс», так как матч проходил на их стадионе. Думаю, они пришли посмотреть на меня из любопытства, поглядеть, чего стоил этот мальчик. В Сантосе меня уже хорошо знали, потому что я играл в молодежных командах, но для них я был новичком. Футболисты также были ко мне очень добры, в конце игры они подошли и поздравили меня.
В будущем вратарь «Коринтианс», Залуар, будет вспоминать этот день. Он сделает визитку, в которой назовет себя «вратарем, пропустившим первый гол Пеле». Кажется, он даже чуть ли не больше радовался этому голу, чем я сам.
Еще до моего дебюта в Сантосе ко мне проявляли большой интерес. В те дни посмотреть на тренировки собирались 5000-6000 зрителей. А когда запасные играли против основного состава (и я тогда всегда был в числе запасных), толпа увеличивалась в размере вдвое, занимая половину «Вила Белмиро». И, казалось, большинство зрителей болели за нас, запасных. Болельщики прыгали и выкрикивали мое имя. Это было похоже на настоящее соревнование, что, разумеется, придавало мне уверенности. Я привык к вниманию, и мне это очень помогло, когда я стал полноправным членом основного состава.