Сенегал – очаровательная страна. Все места, что мы посетили в Африке, были прекрасны. Поездка выдалась очень познавательной, и я был бы рад вернуться туда.
На обратном пути из Африки мы остановились сыграть в Германии и Италии. В Мюнхене нас разместили в очень симпатичных комнатах, принадлежащих спортивной школе. Там было футбольное поле и все для занятий физкультурой, о нас хорошо заботились. «Сантосу» на самом деле очень нужно было остановиться в подобном месте, чтобы прийти в себя после тех пяти матчей, в которых мы участвовали в Африке, да и после всех наших путешествий.
Мы начали тренироваться, чтобы подготовиться к первой игре, и набрались сил. Но в одном из матчей в присутствии многочисленных немецких телерепортеров и камер Карлос Алберто очень грубо играл, и Зито, не стесняясь в выражениях, приложил знаменитого защитника. Он думал, что телевизионные камеры воспроизводили только картинку, но ошибался – оказалось, что они также писали и звук. Тем вечером мы пошли на ужин в дом консула Бразилии, и вскоре после того, как мы приехали, одна из его дочерей сказала: «Вы были на взводе на тренировке – хорошо, что немцы по-нашему не понимают!» Мы не знали, как реагировать, но нас успокоил консул: «Не переживайте. Вы не могли знать о том, что звук сессии тоже записывается и что ваши ссоры будут во всей красе показаны в новостях Германии…». Мы усвоили этот урок.
По мере того, как воспоминания о разочарованиях 1966 года постепенно отступали, и я начал все больше и больше наслаждаться семейной жизнью, «Сантос» тоже вошел в новый золотой период. Пожалуй, 1968-й был самым важным годом для клуба после того, как я к нему присоединился. Мы победили на всех пяти главных соревнованиях, в которых участвовали, получив титулы в Чили, Аргентине, Бразилии и так далее. Мы играли в шести странах, причем соотношению количества сыгранных матчей и побед буквально не было аналогов. «Машина футбола» была хороша, как никогда. Журналисты из Бразилии и из других стран признавали, что «Сантос» являлся лучшим клубом в мире. Наши футболисты были превосходны, а классическую форму «Сантоса» уважали по всей Земле. Мы выходили на поле и видели, что нам кланяются толпы болельщиков, выражая свое уважение. Что бы мы ни сделали, это обязательно копировали, что определенно шло на пользу зрелищности футбола.
Вместе с этим росла и наша «ценность»: и «бренд» Сантоса, и мой личный «бренд» были на пике. Нам стали платить все больше и больше за участие в матчах за границей, и мне удалось обратить растущую популярность в деньги. Теперь я мог настаивать на получении половины от гонорара «Сантоса», и, наконец, стал самым высокооплачиваемым игроком в команде. Также я познакомился с человеком по имени Марби Рамундини, имевшим отношение к телевидению и пиару, и тот согласился мне помочь. Благодаря этим связям я стал больше сниматься в рекламе, и мое имя появилось на огромном количестве продуктов. Я даже получил роль в мыльной опере под названием «Os Estranhos»; мне очень понравилось сниматься, хотя Роуз и считала, что у меня и без этого было полно дел. И именно Рамундини в полной мере осознавал, каким влиянием обладало имя «Пеле». Вскоре я заработал достаточно для того, чтобы освободить «Сантос» от выплат моих долгов.
«Сантос», несомненно, был не только успешной, но еще и самой заметной командой. В прошлом году мы одержали множество побед, но у нас было и немало разногласий. Из всех историй обо мне обычно самые нелепые и являются самыми правдивыми. Один из моих любимых случаев произошел, когда мы возвращались из США и приземлились в Боготе, чтобы сыграть против олимпийской сборной Колумбии. И во время того матча произошло нечто такое, что, я уверен, никогда больше не повторялось в истории футбола.
Во время матча судья Гильермо «Шато» Веласкес засчитал гол, который явно должны были отменить. Это был всего лишь товарищеский матч, но мы всегда очень серьезно относились к любым играм и немедленно выходили из себя, если считали, что к нам отнеслись несправедливо. Лима, мой товарищ, решил оспорить решение Шато. Судья оказался вспыльчивым и начал запугивать его, а потом и вовсе удалил Лиму с поля. Это было возмутительно! Я был в бешенстве, поэтому не выдержал и подошел к Шато и начал разговор с того места, на котором остановился Лима. Шато удалил и меня.
Не уверен, кто был больше шокирован – я сам или болельщики. Он мог убрать с поля кого угодно, но не того человека, ради которого все пришли. Стадион взбесился. Фанаты начали швырять бумажки и всякий мусор, а у скамейки запасных царил настоящий хаос. Десятки служащих и полицейских с дубинками вышли на поле для того, чтобы защитить Шато. Стадион требовал его крови.
Люди скандировали: «Пеле! Пеле!» Они заплатили за то, чтобы меня увидеть, и не собирались позволять какому-то судье все испортить. Единственным выходом было удаление самого Шато с поля. Беспрецедентный случай! И когда судья ушел, я смог вернуться в игру. Все были счастливы. Все, кроме Шато, разумеется.
Пока мы собирались в аэропорт и домой (кстати, пребывая в прекрасном расположении духа), к нам в раздевалку вошли несколько полицейских и местный шеф полиции. Оказалось, что Шато подал жалобу, и нескольких наших игроков – Пепе, Оберду, Лаэрцио и других – хотели арестовать. Было раннее утро. Мы поговорили с судьей, урегулировали конфликт и отправились искать отель. Самолет, конечно, уже улетел без нас – этим рейсом летели и обычные пассажиры.
На следующий день мы все собрались сесть на другой самолет, но теперь нас задержали проблемы с местными налогами. И мы вернулись в город – в третий отель. Ранним утром следующего дня авиакомпания «Перувиан Эйрлайнз», наконец, доставила нас домой в Бразилию, где все были потрясены такой задержкой. Никто толком не знал, в чем было дело, а случай на самом деле был уникальный: ведь нас арестовали и отпустили, и это была еще одна драма в истории «Сантоса», команды, которая много путешествовала и не хотела упускать ни единого шанса поиграть.
В этом же году развеялось еще одно разочарование 1966 года. Перед Чемпионатом мира в Англии я мечтал о том, как получу кубок из рук королевы на стадионе «Уэмбли» – но, увы, этой чести был удостоен великий Бобби Мур. Но в ноябре 1968 года я наконец встретился с Елизаветой II во время ее визита в Бразилию. Она пришла посмотреть на показательный матч на «Маракане» в Рио, который организовали в ее честь. Тогда меня называли Королем, но я был королем без короны, а тут я встречался с настоящей королевой, уму непостижимо! Перед началом этого мероприятия ко мне пришли сотрудники министерства иностранных дел Бразилии, которые хотели убедиться в том, что я не допущу никаких оплошностей и не нарушу правила этикета. Мне рассказали о том, что нужно ждать, пока королева заговорит первой, стоять смирно и демонстрировать почтение – по сути, это была лекция о важности уничтожения всего человечного в простой встрече двух людей.
Из-за всех этих вычурных просьб я начал переживать за знакомство с Ее Величеством, и пока я ждал, когда она придет в комнату на стадионе, где мы должны были встретиться перед началом матча, я не мог вспомнить ничего из всех тех указаний, что мне дали. Но причин волноваться не было – как только королева подошла ко мне, широко улыбаясь, мы просто начали болтать о том, насколько ей было приятно со мной встретиться, и также о том, что ее муж, принц Филипп, восхищается моей игрой. Мы говорили о футболе и об Англии, я рассказал, как расстроился из-за того, что Бразилия там так плохо выступила. Королева была поистине очаровательна. Казалось, будто я всю жизнь ее знал, и я подумал о том, что весь этот протокол больше был нужен тем подлизам, что его придумали, чем людям, которых он, по идее, и должен оберегать.
В начале 1969 года мы снова отправились в Африку. Это было еще одно необычное путешествие. Сперва мы прилетели в Браззавиль, в Конго, и увидели на улицах танки и оружие. Пока мы там были, появилась возможность быстро отправиться в Нигерию и сыграть там матч. Одно беспокоило: Нигерия находилась в состоянии гражданской войны с Биафрой, республикой на северо-востоке от страны. «Не волнуйся, – сказал наш бизнес-менеджер. – Они остановят войну. Не проблема». Конечно, мы все решили, что он сошел с ума! Но мы и вправду приехали в Нигерию, сыграли в матче, завершившемся ничьей со счетом 2:2, и улетели. Говорят, что войну на самом деле приостановили ради нас на сорок восемь часов, и товарищи помнят, что видели белые флаги и плакаты со словами о том, что мир воцарится ради игры Пеле. Я не уверен, что это правда, но нигерийцы определенно сделали все для того, чтобы биафранцы не вторглись в Лагос во время нашего пребывания в городе. На улицах было много военных, и мы находились под надежной защитой армии и полиции.
Весной и летом того года дома, в Бразилии, я играл лучше, чем когда-либо, несмотря на сумасшедший ритм жизни в составе «Сантоса» и сборной. Девять матчей в марте, шесть в апреле и шесть в мае – это было мое привычное расписание. В июне я участвовал всего в пяти играх, однако все они были невероятно тяжелыми: «Сантос» выступил против «Коринтианс», победив со счетом 3:1, затем я играл в составе сборной против Англии, действующего чемпиона мира, и мы победили со счетом 2:1. Также мы встретились с «Палмейрас», клубом из Сан-Паулу, а 24 июня я отправился с «Сантосом» в Милан, где мы играли против сильного «Интера» в рамках Кубка обладателей кубков УЕФА. Мы одержали победу со счетом 1:0, но это нам далось нелегко. Моя жизнь превратилась в непрерывную череду матчей.
В конце лета и осенью 1969 года все внимание было обращено на тот факт, что количество забитых мной голов подбиралось к тысяче. Еще никому не удавалось достичь этого до меня (и на данный момент никто еще не приблизился к моему рекорду). Это стало главным событием года. Казалось, что пресса – и в Бразилии, и по всему миру – говорила только об этом. На каждом матче «Сантоса» присутствовали толпы репортеров. К октябрю я забил 989 голов согласно статистике. Затем я забил еще четыре в игре против «Португезы». Я преодолел отметку в 990 голов и был уже так близко к тысяче! Напряжение росло с каждым матчем, а вместе с ним – и возбуждение болельщиков и журналистов.