Покачав головой, исповедник подошел к окнам и стал открывать их настежь, впуская в комнату порцию свежего воздуха. Затем поднял с пола таз воды со льдом и одним взмахом вылил его на скрючившееся на кровати тело.
С громкими ругательствами оно слетело оттуда, и сэр Энтони впервые за долгое время испытал серьезное опасение за свою жизнь. Аура подверглась атаке со всех сторон, невидимое, но ощущаемое им давление было столь сильно, что он очередной раз поразился, какого сильного исповедника он воспитал. Аура ученика давила и сминала, дюйм за дюймом сдвигая оборону исповедника.
– А, это вы, учитель. – Давление тут же пропало, а парень, чей подбородок и щеки поросли жиденькими волосками, окончательно пришел в себя и удивленно посмотрел на тазик в руках исповедника. – Чего это вы?
– Собирайся. – Сэр Энтони отбросил ненужный предмет в сторону. Железный таз с грохотом упал на пол и несколько раз прокатился по нему, прежде чем замер в углу комнаты. – Сначала примешь ванну, потом оденешься, я повезу тебя на прогулку.
– Я не хочу. – Рэджинальд упал в кресло, поскольку кровать была насквозь мокрая, тут же болезненно сморщился, когда на повязке проступили красные пятна.
– Я могу приказать слугам принести еще таз, – спокойно произнес исповедник.
Парень тяжело вздохнул и посмотрел на него безжизненным взглядом:
– Вы ведь не отстанете?
– Отлично, что ты это понял. – Сэр Энтони подошел ближе, стараясь не дышать. – Заодно вспомни, что твоя жизнь принадлежит не только тебе, но и государству, которому ты обязался служить.
– А какой в этом смысл, учитель?
– Чтобы на фронте не погибло еще больше людей, чем гибнет сейчас, – жестко ответил исповедник. – И пока одна размазня тут тратит время на саморазрушение, на фронте гибнут тысячи молодых и здоровых парней, которые за возможность жить твоей жизнью продали бы душу дьяволу.
Ученик нахмурился.
– Все, время отдыха закончилось, Рэджинальд. – Учитель несильно дал ему подзатыльник. – Есть новости по расследованию, и думаю, что они тебя точно заинтересуют.
Лицо юного ремесленника тут же обрело осмысленное выражение, а глаза сверкнули.
– Рассказывайте! – приказал он.
– Сначала водные процедуры и прогулка!
– Ладно, ладно, – смирился он и стал стаскивать с себя одежду, но потом понял, что переодеться не во что, и затопал к двери в чем был.
– Отмыть и отчистить комнату к его приезду, – приказал исповедник слугам, стоявшим за дверью и брызнувшим в разные стороны, когда из комнаты показался Рэджинальд. Он, не глядя по сторонам, зашагал в сторону уборной, а исповедник остановился, чтобы отдать распоряжения.
– Все спиртное убрать в подвал, никому не давать, в том числе и мне, – приказал он. – Учую хоть намек на запах – все отправитесь в работные дома. Все понятно?
– Да, сэр, так точно! – Слуги прекрасно знали те моменты, когда рядом с исповедниками нужно было вести себя тише воды ниже травы.
– Зачем вы меня сюда привезли? – Рэджинальд стоял над скромной могилой, на которой лежал всего лишь простой камень с выбитыми на нем именем и двумя датами.
– Чтобы ты простился с ней. – Исповедник прекрасно понимал состояние ученика. Он сам не раз терял близких людей, но продолжал жить и помнить о них. В его сердце они всегда были живы. – И навсегда запомни ее такой, какой она была.
Ученик повернул лицо к исповеднику, и тот дрогнул – в глазах у юноши не было слез, но они лихорадочно блестели.
– А также тех, кто сотворил с ней такое. – Исповедник показал рукой на могилу. – Пока ты утешал себя, топя горе в выпивке, они продолжают и дальше осуществлять свои грязные делишки.
Глаза Рэджинальда потухли, и он повернулся к могиле, бросая на нее последний взгляд.
– Я запомню ваши слова, учитель. – Он повернулся и пошел к выходу с кладбища, не оглядываясь. – Потом не говорите мне, что я был слишком жесток.
Исповедник пожал плечами. Он свое обещание выполнил, а то, что ученик собрался мстить убийцам своей девушки и тем, кто их послал, было, во-первых, проблемой будущего, а во-вторых, точно не его проблемой. Он выполнил главную задачу – Рэджинальд готов был снова вернуться к работе.
– Уверен, что потянешь? – Мы стояли на высоте двадцати ярдов и наблюдали, как тайная полиция упаковывает тело сэра Натана, чтобы незаметно вынести его со стройки, хоть и была ночь. Тайна остается тайной – пока о ней знает очень ограниченный круг.
– Можем попробовать на преступнике. – Рэджинальд безразлично пожал плечами: – Думаю, неделя-две – и я смогу это сделать.
– Рэджинальд, сэр Артур пообещал, что, если появятся зацепки, он тут же даст тебе знать. – Я посмотрел на ученика, который за последние несколько месяцев изменился так, словно прошли годы. Из веселого разговорчивого парня он после случая во дворце замкнулся в себе, и его смогла растормошить только та служанка, а после потери и ее он разговаривал только по делу, все остальное время либо тренировался, либо читал. Я вообще больше его не видел ни за одним другим занятием, хотя предлагал и выпить, и пойти в театр или кабаре, наконец. Он благодарил, но продолжал заниматься.
Даже на встречах с другими ремесленниками, где мы обсуждали свои наработки и дела в проекте, он все время отмалчивался, хотя я был уверен, что ему было что сказать. Мне было жаль, что он так изменился, но, с другой стороны, он теперь делал только то, что его просили: молча, точно, скрупулезно, и, будь он таким с самого начала, лучшего ученика я бы себе и пожелать не мог.
– Инженеры готовы закончить корабль, только для нас оставляют и не бронируют места, где мы сможем работать, не скрючиваясь в тесном техническом проходе с ограниченным доступом кислорода. Если ты закончишь кабину за две недели, мы ускорим проект. Ты ведь помнишь крайний срок готовности «Аргуса»? Когда его покажут императору?
– Канун Рождества. – Снова только короткие фразы. – Я сказал, что смогу.
– Отлично! – выдохнул я с радостью. – Передам твои слова сэру Артуру, попробуем на преступнике сначала, а если получится, передадим тогда тебе кающегося от сэра Дональда.
Ученик пожал плечами и промолчал, рассматривая ротор. Вскоре после того, как мы уйдем, его запустят и удостоверятся, что мы отлично провели свою работу. Хотя и сейчас было видно, что в накопителях огромного агрегата находится чистая и осознающая себя душа.
– Ладно, пошли, наша работа здесь закончена. – Я еще раз посмотрел в свой «особый» монокль, чтобы удостовериться в том, что все нормально и аура души без рваных краев и нормально прижилась в конденсаторах – так называли инженеры свои новые огромные накопители.
– Я останусь, хочу посмотреть, как он заработает, – неожиданно ответил Рэджинальд. – Езжайте без меня.
– Как хочешь. – Я направился к лестнице, которая стояла у края строительных лесов. – Мне в первый раз тоже было интересно, так что не буду лишать тебя этого зрелища.
Он не ответил, повернувшись спиной, так что пришлось лишь вздохнуть и начать долгий спуск вниз.
Глава 10Люди с тысячью душ
– Сэр Рэджинальд! – В комнату ворвался запыхавшийся слуга. – Сэр Энтони просит вас быстрее одеться и идти вниз: прибыла машина от тайной полиции.
Я было открыл рот, чтобы послать его подальше, но сдержался. Учитель не стал бы тревожить меня в три часа ночи, если бы не произошло что-то по-настоящему важное. Я молча поднялся, положил закладку в книгу и, накинув на себя сюртук, протянул руки к поданному слугой теплому пальто. Вот уже неделю как на улице мела метель, так что даже поход от крыльца дома до теплого салона парокара мог привести к болезни. Слуга подал мне шарф и котелок, я быстро укутал шею, надел головной убор и поспешил за ним следом.
Возле входа я столкнулся с учителем, который тоже явно собирался наспех: волосы торчали из-под цилиндра, а на щеке виднелся след от подушки.
Я спросил глазами: «Что за спешка?»
– Сэр Артур прислал телеграмму, нам срочно нужно прибыть к ним в Воксхолл.
– Даже так? – удивился я. Обычно к зданию самой тайной организации империи, о котором, конечно же, знал каждый житель столицы, не подпускали ближе трех фарлонгов, не беря в расчет тех «счастливчиков», которые попадали сюда не по своей воле и пропадали в этих стенах навсегда.
Мы погрузились с сэром Энтони в разные машины – так распорядилась охрана, теперь состоявшая из двух машин на каждого из нас, так что я не успел расспросить его о том, что еще было написано в послании. Оставалось только ждать, ведь ехать нам было не слишком далеко, всего лишь пару кварталов, а затем пересечь Темзу. Я знал, где находится здание тайной полиции, но сам еще ни разу не был в районе Кенсингтон-лайн. Темная ночь и отсутствие видимости из-за снега не позволяли мне ничего рассмотреть, и я с трудом понимал, как водитель видит дорогу. Мы двигались настолько медленно, что короткая поездка растянулось на пару часов, так что усталость, накопившаяся за день, успела свалить меня в сон. Поэтому я проснулся, только когда меня стали трясти за плечо. Залетающий в салон снег и ветер заставили меня передернуться от холода и запахнуть пальто.
– Пошли, Рэдж, нас ждут. – Учитель отошел в сторону, давая мне возможность выбраться, и затем мы пошли по брусчатке в сторону массивного здания, больше похожего на средневековый замок, столь огромным и многоярусным он был.
– Жаль, ничего не видно. – Завывающий ветер не донес мои слова до учителя, поэтому я глубже надвинул на голову котелок и поспешил за ним туда, где приветливо горели два газовых фонаря.
Резкий переход от студеного ветра, пробирающего до костей, в тепло помещения, едва стоило мне ступить за порог, был слишком контрастным, так что я мгновенно вспотел. К нам подошли два полисмена в знакомой гражданской одежде. Один из них молча принял у нас верхнюю одежду и котелки, второй дал знак идти за ним.
Оглядываясь по сторонам, я никак не мог привыкнуть, что это светлое, красивое здание с паркетным полом, картинами на стенах и большими витражными мозаиками и есть то самое место, о котором все говорят с придыханием. Мне почему-то казалось, что тут должно быть темно и мрачно, но нет – внутри здание напоминало резиденцию какого-то знатного аристократа, а не секретную службу империи, цель которой – ловить шпионов, предотвращать теракты и заниматься другими делами, имеющими общественный резонанс или представляющими угрозу для государства.