В какой-то момент мне показалось, что я больше не выдержу — слишком много собрал, слишком много накопил. Но этого было мало. Мало, потому что мне был нужен один, но очень мощный удар. Для меня эти мгновения длились как часы, но на самом деле прошло не больше нескольких секунд.
Едва над головами Луция и Ленки сомкнулась странная темная паутина, я закрыл глаза и… закричал, выпуская из себя весь собранный воздух, всю энергию, всю Тьму…
Собственный крик меня оглушил и звучал не по-человечески. Словно моему голосу вторил хор из десятков, сотен моих же голосов. Этот рев резонировал так, что у меня самого чуть не полопались барабанные перепонки.
Ленка закричала от ужаса. Алтай завыл. Брат Луций тихо выругался, но я, конечно же, не мог его слышать.
А затем раздался удар.
Земля под нашими ногами сотряслась, словно в пустой центр башни рухнул снаряд. Стены башни — сложенные на века, из добротного красного кирпича и только сейчас начавшие обваливаться… Стены обратились в груду камней.
— Ааааа!
— Тихо! — рявкнул на Ленку Луций.
А я, поймав ту долю секунды, когда мощный импульс разбил конструкцию башни на тысячи мелких острых осколков, перехватил их и с еще большей силой отправил мощной взрывной волной по всей окружности.
Это — то, что я хотел сделать.
Это — то, от чего Дашкова не смогла убежать.
Потому что вокруг этой проклятой башни на добрую сотню метров было лишь поле. Но даже добеги она до леса, эта смертоносная волна настигла бы ее и там.
Я сам не понял, что все еще кричал. Лишь боль в горле и сведенные скулы напомнили мне об этом. Из меня вышел не только воздух, не только сила, но и словно сама душа отделилась от тела и сейчас всерьез размышляла, а стоило ли возвращаться.
Хрипя, я рухнул на четвереньки и уставился перед собой. Башни не было — лишь следы фундамента напоминали о ее существовании. Вокруг царила гробовая тишина — ни птиц, ни сверчков, ничего. Мертвая тишина.
— Кто не спрятался, я не виноват, — прошептал я и с трудом поднялся.
Меня тут же мотнуло в сторону. Ноги превратились в вату, а руки дрожали от напряжения. Но я удержался. Еще рано было праздновать победу. Я понятия не имел, к чему привела моя затея.
Я обернулся к Луцию. Паутина над головами моих товарищей начала рассыпаться.
— Все в порядке?
Дисциплинарий молча кивнул.
— Ждите здесь.
Ленка пошарила в карманах и вытащила телефон. Монохромный экран загорелся грязно-желтым светом.
— Связь появилась, — не веря своим глазам, прошептала она. — Связь, Володя! Связь! Дали наконец!
— Быстро звони Антонине, — кивнул я и поднял с земли спрятанный кристалл. — Пусть вас увозят.
— А ты?
— А у нас с темным братом осталось незаконченное дело, — я бросил дисциплинарию его артефакт. — Просто укажите направление, где она. Дальше я сам.
Луций отнял руку от шеи, и я увидел глубокий кровоточащий порез.
— Нужны… Обе руки, — виновато улыбнулся он и взял кристалл.
Дисциплинарий быстро очертил пальцем круг на земле и положил в его центр свой артефакт. Затем что-о прошептал над ним — кристалл на миг потемнел, а затем ярко вспыхнул. И на моих глазах сдвинулсяна северо-запад. Всего на пару сантиметров, но этого было достаточно, чтобы выяснить направление.
— Понял, — кивнул я. — Не скучайте здесь.
Кое-как выровняв походку, я направился в сторону, которую указал кристалл. Значит, Дашкова решила не уходить лесом, а бежать напрямую к дороге. Может, ее кто-то ждал. Может, была припрятана машина. Но, потерпев еще одну неудачу, она решила смываться — как и всегда.
Только она не учла, что на этот раз я окажусь самую малость изобретательнее.
Я шел, подволакивая одну ногу — все-таки пятка болела, да и вообще сказывалась беготня по пересеченной местности в неподходящей обуви. Одно радовало — Тьма заткнулась. Неужели я нашел способ хотя бы ненадолго ее унимать?
Сумерки совсем сгустились. Над лесом продолжали пылать прожекторы, но здесь, возле форельной башни, источников света не было. Сплошь серые тени да луна, то и дело выглядывала из-за облаков. Почти романтично, если бы не то, за чем я поперся в это поле. Точнее, за кем.
— Вот ты где, — мрачно улыбнулся я, увидев темневший на траве девичий силуэт. — На этот раз не убежала.
Дашкова не шевелилась. Даже когда я подошел и аккуратно пошевелил ее, не издала ни звука. На всякий случай я был готов к драке — все-таки эта сумасшедшая девица могла выкинуть какой-нибудь финт. Но, присмотревшись внимательнее, я понял, что нет, не могла.
Из правой лопатки торчал, словно нож, длинный осколок кирпича. По оголенной шее стекала кровь — несколько камней ударили ее по голове и плечам. Рука и нога, укушенные Алтаем, все еще кровоточили.
Но Дашкова была жива.
Я присел над ней на корточки, и в этот миг Тьма снова подняла голову.
«Выпей! Забери! Убей!»
Я покачал головой.
— Завали.
«Дар! Забери дар! ЗАБЕРИ!»
Сейчас было проще игнорировать этот голос. Словно я действительно научился отделять одно от другого. Я не стал его заглушать. Не пытался спорить — просто продолжал делать то, что задумал. Перевернул Дашкову на спину и уставился в ее красивое, немного эльфийское, лицо.
— Ты приведешь меня к своему Примогену, — прошептал я. — Нам с ним есть о чем поговорить. Но сначала я познакомлю тебя с одной сварливой дамой…
— Владимир Андреевич, к вам гость с визитом.
Я застыл с поднесенной ко рту чашкой, услышав голос Ленки. После завершения операции в Изваре я ходатайствовал перед семьей о том, чтобы забрать девушку к нам на работу. В Аптекарской усадьбе были все условия для нормальной жизни Ленки: кров, пища, место для Звездочки — ведь и Алтая я забрал, как и обещал.
Кроме того, экзаменацией навыков вчерашней воспитанницы Извары занималась лично Феодора, а наша управляющая после моего рассказа о Ленке прониклась к ней заочной симпатией и пожелала рассмотреть ее кандидатуру на пост своей помощницы.
Митя Минин, хотя я и звал его к нам, предпочел остаться в Изваре — там сейчас царил полный кавардак, и его помощь могла бы пригодиться той же Антонине. Операция закончилась триумфом Самойлова — насколько мне было известно, его даже представили к какой-то серьезной государственной награде. Луция успели вытащить, и Друзилла лично отправила за ним и Дашковой конвой Ордена. Но орденские интриги только начинались: предстояло заседание какого-то из архиважного Совета, на котором планировали разбирать ситуацию вокруг меня и Дашковой.
Меня же отправили домой — отсыпаться, заживать и готовиться к встречам с официальными лицами. Предстоял визит к Великому князю — Самойлов намекнул, что представитель правящего дома готовил для меня некое поощрение. Но это волновало меня куда меньше, чем разбирательства с Орденом.
А вот для Ленки и Звездочки все и правда сложилось хорошо. Сейчас девушка практиковалась под строгим Феодориным надзором и начинала работу в особняке с самых азов.
— Спасибо, Лена, — я улыбнулся, поставив недопитую чашку кофе на блюдце. — Только, насколько я помню, на сегодня визитов больше быть не должно. Мы ведь ждем господ из Ордена ближе к вечеру.
— Верно, ваше сиятельство, — девушка смущенно поправила выбившуюся из-под обруча прядь светлых волос. — Этот визит незапланированный. И я не уверена, что вы захотите принимать гостя. Вот его карточка.
Она подошла ко мне, все еще чувствуя себя неуютно в новой форме. Ливрея ей, конечно, не полагалась, но строгое платье и туфли на низком каблуке, а также убранные волосы были обязательны. Она протянула мне карточку визитера, и я прочитал имя.
— Олег Вяземский? Господи, ему-то еще что понадобилось?
Лена пожала плечами.
— Увы, он не пожелал делиться подробностями. Лишь настаивает на встрече с вами. Мне придумать благовидный предлог, чтобы спровадить его?
Приехали. Я ведь доходчиво объяснил ему, что будет, если он продолжит меня доставать. И тогда мне показалось, что мы друг друга поняли. Что еще задумал этот неугомонный?
— Нет, благодарю. Я приму его. Но не в доме, — я выглянул во двор. — Попроси, пожалуйста, Лаврентия подать чай на террасу. Что-то кафа сегодня не пошла.
Ленка кивнула.
— Как пожелаете… ваше сиятельство.
Она даже изобразила подобие реверанса, хотя это было лишнее. Ничего, пусть на мне тренируется, я точно не стану журить за проколы, но могу что-нибудь дельное и подсказать. Все же и сам начал понемногу привыкать к тому, как со мной обходились сотрудники особняка. Язык не поворачивался называть их слугами — все же не крепостные. Теперь это была работа по контракту со всеми вытекающими. И работа престижная.
Я взглянул на примостившегося возле камина Алтая.
— Пойдем, дружище. Послушаем, с чем пришел Вяземский.
Пес скорчил недовольную гримасу — ну прямо как человек, однако поднялся и, прихрамывая на одну лапу, поплелся к выходу. Сколько я ни пытался уговорить его лежать и подольше пребывать в покое, но он упорно продолжал ходить за мной хвостом.
Поначалу княгиня была в ужасе от одной мысли о том, что это мохнатое чудовище теперь будет беспрепятственно разгуливать по особняку. Но рассказ о нелегком прошлом Алтая, его подвиге ради меня и демонстрация беспрекословного выполнения команд сделали свое дело — сердце матери семейства оттаяло, и теперь почти в каждом зале я замечал появившиеся лежанки для овчара.
Более того, на третий день после нашего возвращения в Аптекарскую усадьбу я обнаружил на шее Алтая кожаный ошейник с инкрустированным камнями медальоном. На обратной стороне была выбита кличка и адрес. Точно дело рук княгини — только она могла додуматься навешать на старого боевого пса почти что ювелирное украшение. Но пес принял подношение как должное. Возможно, посчитал, что это награда, и теперь с гордостью носил серебряный с бирюзой и яшмой кулон.
Алтай остановился у двери, дожидаясь меня. Когда я подошел, пес привалился все еще забинтованным боком к моей ноге и поднял морду, словно задавал вопрос: «Ты точно хочешь его видеть?»