Она вышла в Труро, купила стаканчик кофе без сахара и устроилась ждать автобус. Автобус подъехал только через полчаса и оказался совершенно пустым. Он вез Табиту по узким корнуэльским дорогам, вдоль которых неожиданно возникали маленькие городки и одинокие церквушки, и, наконец, притормозил на пыльной обочине.
На весь остальной путь ей потребовалось больше часа, но Табита была даже рада этому. Полгода она мечтала вот так прогуляться по безлюдным пустошам, ощущая боль в натруженных ногах и ласкающий лицо ветер. Правда, в тот день ветра не было, и воздух стоял горячий и неподвижный. На дороге чайки расклевывали какую-то падаль.
Табита понимала, что ей стоило бы подумать о том, как вести себя при встрече со знакомыми, но думать было лень, и она просто прокручивала полусформировавшиеся мысли у себя в голове.
Стоянка для трейлеров располагалась на самой окраине города. На одном конце ее работал бакалейный магазин, а на другой красовалось нечто, что в сезон дождей должно было быть ручьем, а летом превращалось в пересохшую канаву. У дверей одного из трейлеров был небольшой садик, окруженный низеньким частоколом. Другой трейлер после пожара представлял собой обугленный остов. Неподалеку стоял еще один с разбитыми окнами, сквозь которые Табита смогла разглядеть несметное множество смятых картонных коробок. Шторы соседнего были плотно задернуты, а у входа – припаркованный мотоцикл. На ступеньках следующего помещался огромных размеров мужчина, эдакий человек-гора, который поприветствовал Табиту, подняв свою жестянку с пивом.
Она искала автофургон, который обнаружился в дальнем конце стоянки, обращенный окнами к дренажной канаве, полям, что расстилались за нею, и поблескивающему далекому морю. Табита подошла ближе, безвольно, словно во сне, переставляя ноги. Она постучала и отступила на пару шагов. Дверь резко распахнулась.
Он стоял и смотрел на нее сверху вниз, спокойно, без удивления. Он не выглядел ни рассерженным, ни испуганным, а даже смотрел с каким-то облегчением, словно давно ждал ее.
– Как ты узнала? – спросил он наконец.
– Привет, Сэм.
Они сидели на шатких раскладных стульях, которые Сэм вытащил из-под своего фургона. Сэм как никогда походил на лису: облезлый и запущенный. Но у него были крепкие руки, по которым словно струились татуировки – русалочий хвост и цветущая роза. Да и, кроме того, вспомнила Табита, он служил в армии. Сэм выглядел худощавым, но он был сильным, гораздо сильнее Табиты.
Она обернулась и увидела, что человек-гора ушел и вокруг, кроме них двоих, вообще никого не было.
– Как ты меня нашла?
– Это оказалось не так уж и сложно. Ты не оставил своих контактов в автобусной компании, но мне удалось переговорить с Джо Саймонсом.
Глаза Макбрайда забегали, но он ничего не сказал.
– Я еще потом переговорила с этой женщиной из конторы на автостанции и глянула расписание автобусов. В тот день за рулем был он. А ты сидел рядом. В Окхэме ты вышел из автобуса, но не сел в него обратно.
– Как ты узнала?
Сэм достал из кармана жестянку с табаком и свернул себе тонкую сигарету. Пальцы у него были желтые от никотина, а зубы в пятнах.
– Я все время видела это, но не замечала. Все произошло на виду, и никто не обратил внимания. Автобус.
– И что?
– Когда он подошел к остановке утром, я видела треснувшее стекло. Я просмотрела запись с камеры наблюдения раз сто.
И теперь она представляла эту картину: мальчишеское лицо, словно бы перечеркнутое паутиной трещин на стекле.
– Но вот днем, когда автобус вернулся, стекло было уже целое.
Уже другой мальчик смотрел в объектив камеры через прозрачное стекло.
Макбрайд разглядывал спекшуюся землю у себя под ногами.
– Ты сказал мне при нашей встрече, что провел за баранкой весь день. Причем повторил дважды. Но как только я вспомнила про окно, то просмотрела запись еще раз. Ну да, конечно, это был другой автобус. А ты ничего мне об этом не сказал.
Сэм принялся сворачивать новую сигарету. Табита смотрела, как его пальцы ловко управляются с клочком бумаги и табаком.
– Это буквально сводило меня с ума, – продолжала Табита. – Все в деревне ненавидели Стюарта, кроме меня. Но никто, кроме меня, не смог бы расправиться с ним. А теперь вот ты. В то утро ты приехал на автобусе в Окхэм. Вышел на улицу и, как обычно, купил в магазине сигарет, а потом вернулся за автобус. Любой, кто будет просматривать запись с камеры, непременно решит, что ты уехал. А ты, пользуясь тем, что автобус закрывал тебя от объектива, направился к дому Стюарта.
Сэм ничего не отвечал, а лишь курил и смотрел в сторону далекого моря.
– Ты убил Стюарта.
Табита ждала его реакции, но Сэм продолжал молчать.
– Ты спланировал все заранее. Договорился с другом, что он сядет за руль автобуса. Несколькими днями ранее ты позвонил Лоре и договорился с ней о просмотре, чтобы знать, что ее наверняка не окажется дома. После того как автобус ушел, ты, вероятно, где-то спрятался и наблюдал за домом Ризов. Там есть несколько укромных мест у скалы среди деревьев. Ты дождался, когда уедет Лора. Затем прибыл курьер, и ты подождал, пока он не уберется. Потом зашел в дом и убил Стюарта, завернул его труп в полиэтиленовую пленку, положил его в багажник и попытался выехать из деревни. Но из-за дерева тебе это не удалось. Что это – закон подлости или закон Мерфи? Если что-то может пойти не так, то так оно и будет.
Сэм по-прежнему молчал.
– Тогда ты вернулся и оставил его тело в моем сарае.
– Я и понятия не имел, что в такой развалине может кто-то жить. Я не хотел тебя подставлять.
Какое-то время Табита едва могла подбирать слова.
– Но ты ничего не сделал, когда подозрение пало на меня, не так ли? Я думаю, что твой план был таков: отогнать машину с телом Стюарта, спрятать его, а автомобиль бросить в другом месте. Тебе надо было придумать план «Б». Спрятаться, а потом сделать все, что ты сделал, в обратном порядке. Когда автобус возвращался во второй половине дня, ты просто прошел за ним вне поля зрения видеокамеры и спокойно залез в салон.
Сэм настороженно огляделся, бросил окурок на землю и наступил на него ногой.
– И что теперь? – спросил он.
– В каком смысле?
– Почему приехала ты, а не полиция?
– Я знала, кто убил Стюарта, еще до окончания суда. Поняла после показаний курьера.
– Так почему ты не сказала полиции?
– Когда ты говорил о бегущем докторе Мэллоне, ты предположил, что он прошел по прибрежной тропе. Но дело в том, что несколько лет назад этот путь закрыли: там рухнула часть скалы, и тропу перенесли дальше от залива. Но когда ты был еще маленьким, то тропа проходила как раз по тем местам.
Макбрайд слабо улыбнулся.
– Так что я знала, что это ты. Но никак не могла понять: за что? Теперь, кажется, знаю. Джо Саймонс. Я хорошо могу себе представить, как он подвозит тебя на автобусе и прикрывает. Но когда он узнал об убийстве, почему не обратился в полицию? Ему-то что? Значит, ты объяснил ему причину, а он помог тебе, как настоящий друг.
Табита посмотрела Сэму прямо в глаза. Его черты исказились, словно от боли – а быть может, от отвращения. В нем проглянуло что-то дикое, и Табита тут же вспомнила рисунок судейского художника. Неужели они так с ним похожи?
– Он сделал это с тобой? – с нажимом спросила она.
Сэм долго молчал, наклонившись вперед и разглядывая свои руки, свободно лежавшие на коленях.
– Да, – сказал он наконец.
– Стюарт был твоим учителем?
– Да, в спортивной секции.
– И сколько тебе было тогда лет?
– Девять.
– О господи!
– Тогда это случилось в первый раз. – Сэм говорил с явным усилием, слова выходили из него маленькими сгустками. – А потом продолжалось.
– И ты никому не рассказал?
– Я жил с бабушкой, а потом в приемной семье. Кому мне было рассказывать? А ты сама кому могла бы рассказать? Ты – первая, кто узнал, что со мной случилось.
Он на мгновение задумался и добавил:
– Нет, вторая. После Джо.
– Значит, ты вернулся в те места, чтобы убить его?
– Сначала я думал просто напугать его.
Он видел привидение, как сказала ей Лора. И все думали, что Стюарт боялся Табиты, но нет, боялся он, конечно, Сэма. Одно дело заняться сексом с пятнадцатилетней школьницей, а вот совсем иное – изнасиловать девятилетнего мальчика. Уважаемый мистер Риз, душа общества, прихожанин, член приходского совета, семь пятниц на неделе…
– Он выставил дом на продажу. Вот я и подумал, что опять ему все сойдет с рук. Нужно было действовать до начала каникул, пока он еще оставался в Окхэме, а я водил школьный автобус.
– Можно сигарету? – попросила Табита.
Сэм свернул ей папироску и чиркнул зажигалкой, спрятав огонек в ладони. Табита затянулась, и ее рот наполнился едким вкусом. Она закашлялась.
– Мне казалось, что станет легче, когда я его убью.
– Стало?
– Нет, я не испытываю чувство вины, если ты об этом. Он был злым человеком. После того, что он сделал со мной… – Сэм замолчал, подбирая слова, – после этого меня уже не было. Значит, в конце концов, он получил то, что хотел.
– А что он хотел?
– Не знаю. Превратить в кучу дерьма. Иногда меня тошнило, а ему это очень нравилось.
Табита слушала, глядя на вьющийся меж пальцев дымок.
– Когда он открыл дверь и увидел меня, мне показалось, испытал что-то похожее на чувство облегчения.
– Что ты имеешь в виду?
– Как будто он ждал меня. Как будто не возражал…
Что сказал Стюарт викарию? Что он проклят за то, что сделал. Табита вспомнила его крошечную машину, то, как Стюарт задирает ей юбку, глядя на нее безо всякого выражения. Это не имело ничего общего с сексуальным желанием, а больше напоминало некую неизвестную силу.
– Ну, – произнесла Табита, – все уже кончено.
– Я не хотел, чтобы ты пострадала, – сказал Сэм. – Поэтому и пришел в суд свидетелем.
Табита прикинула в уме: Сэм спокойно относился к тому, что ее промурыжат в тюрьме полгода, а пот