Тот факт, что он не эмигрировал в 1956 году, а позднее пошел с нами на сотрудничество, означает, что он связал себя с нашим строем. Или все это он им лепит, чтобы они отпустили его к деду? Нет, нет. Не годится так проявлять сыновние чувства. Нет. Он заявил также, что хотел бы встретиться с кем-нибудь из моих начальников, чтобы и с ним обсудить свою просьбу и связанные с нею соображения.
Предлагаю, чтобы агента выслушал кто-нибудь из руководящих товарищей. Поездку — хотя это и небезопасно — со своей стороны считаю возможной. Если агент вернется на родину, мы выиграем куда больше, чем потеряем в том случае, если он не вернется.
11 марта 1960 года
По словам агента, ничего опасного на квартире не происходит, играют в карты по четвергам. Из этих донесений складывается нечто вроде социологического обзора неизмеримых глубин минувших шестидесятых годов. Капитан почему-то настаивает на том, чтобы агент познакомился с Э. С., который работает в ресторане, а мой старик обещает помочь А. С., поскольку мой зять также работает в ресторанном бизнесе, и правда, муж моей тети работал гардеробщиком в ресторане «Анна». Тот самый, который, как сказано и в «Гармонии» (стр. 451), был вылитый Витторио де Сика. Ресторанные бабочки в нем души не чаяли, он обращался с ними как с настоящими дамами, иначе он не умел, целовал им ручки и проч., и те на секунды действительно становились дамами, обретали достоинство, их ожидало признание — но лишь до тех пор, пока рядом с ними находился мой дядя.
Есть фразочка, из которой становится ясно, что почту нашу досматривали. Но не так тщательно, как бы надо (есть еще недостатки, товарищи!). Приглашение, присланное из Вены, имеет один изъян, а именно тот, что К. находится под контролем, а мы это упустили, хотя письма с Запада отслеживаем в первую очередь. Quel malheur![62] Хорошо еще, что в нашем доме у них свой агент, который и обратил их внимание на дефект.
16 марта 1960 года
Действительно, держат на поводке, голова идет кругом от бесчисленных донесений. Поименованного я посетил на квартире; он дважды расцеловался со мной. От этих личных подробностей меня всякий раз мутит, дважды расцеловался, позорище! (Однако какой парафраз: поцелуй Иуды, только наоборот!) Ну зачем, ну зачем ему эта субъективность! (Еще раз: эх, чья бы корова мычала…) Заключение: Сообщения агента стали более качественными, потому что прежние его донесения по форме были слишком немногословными. По-моему, это верно, донесения стали более жизненными, более яркими, как будто процесс сочинительства (творчества, черт возьми!) доставлял ему наслаждение. Поскольку речь зашла о детях и гриппе, я заметил, что эпидемия гриппа, похоже, «свирепствует» и в политике и дошла даже до Хрущева. На что жена П. сказала, что, действительно, ей кажется, что он болен и проч.
Примечание: В поведении агента наметились изменения. К заданиям стал относиться более амбициозно, чем раньше. (…) Письмо мы проверили, сообщения агента соответствуют действительности. Слава те Господи, ибо истина, что лгуна догнать легче, чем хромую собаку.
22 марта 1960 года
Очередная серия донесений. Ощущение — словно бредешь по пустыне. О встрече с Б.-Б. в ресторане «Карпатия». О живущей в Париже дочери Д. К., которая собирается разводиться с мужем. Еще одно длинное донесение. Носоглотка буквально забита песком, мне нечем дышать.
Отправился перекусить на рынок, ибо от голода уже рябило в глазах, но все было настолько неаппетитное, мясо на углях, какие-то пончики, все утопает в жире, в венгерском жире, так что купил три банана. Какой-то хмырь клянчил милостыню, решил не давать, но потом все же дал. Зеленщик и старуха как раз его костерили, здоровый, крепкий мужик, для таких тут работы полно, а он прохлаждается. Прохлаждается, милая Ибике, прохлаждается, потому что работать таким западло.
Когда возвращаюсь, то слышу, как кто-то из архивистов сетует: На Баттяни идти не имеет смысла, овощей там уже не осталось. Будь я в более игривом настрое, заглянул бы сейчас в указатель — посмотреть, стучали ли мы на кого-нибудь из рода Баттяни. А собственно, почему бы не заглянуть? Что я теряю? Заглядываю. И точно, стучали, с какой стати потомки знаменитого венгра должны быть исключениями? В общей сложности 8 упоминаний. Это к вопросу о свежих овощах.
Длинное донесение содержит автобиографию и нудное описание планируемой поездки в Вену. Все строго, предметно; если можно так выразиться применительно к этому тексту, здесь он искренен. Я родился в графской семье. (…) Имею четверых детей в возрасте от 4 до 10 лет. В настоящее время работаю помощником паркетчика, кроме того, занимаюсь переводческой деятельностью, сотрудничая с Центральным бюро переводов. Затем — о бабушке и об М. После освобождения из лагеря для интернированных последняя рассказала, что однажды ее хотели завербовать, но она отказалась (это Фаркаш подчеркнул красным карандашом), за что на длительное время была помещена в карцер.
На поставленные вопросы агент отвечал искренне, а я что говорил! даже Фаркаш заметил. В частности, он сказал, что если находятся объяснения для заграничных поездок Жигмонда Сечени, то и он сможет дать объяснения любопытствующим.
1, 8, 13, 23 апреля, 3, 13, 20, 27 мая 1960 года
Здесь возникает принципиальная (связанная с композицией) проблема: можно ли выразить тихий ужас всего происходящего, который складывается из малозначительных, на первый взгляд, кирпичиков-донесений, показать, как обрывочные сведения сплетаются в паутину, как расставляются постепенно унизительные силки для беззащитных, ничего не подозревающих людей? С близкого расстояния все кажется пустяковым и скучным — и вдруг тебя ослепляет беспощадная жестокость целого! Не может быть, чтобы мой отец этого не замечал! Он словно кому-то мстил! Но за что?
Агент в основном крутится вокруг адвоката Б.-Б., а также Э. С. и компании, собирающейся у А. С. Вместе с Б.-Б. и его арабским другом Ахмедом они едут на каток «Милленариш» смотреть конькобежные соревнования (?). Потом Б.-Б. приглашает его в кафе «Фортуна», в компанию, собирающуюся там по вторникам. (Шутки шутками, но из этого видно, что в то время еще была светская жизнь.)
По просьбе А. С. я тоже сыграл партию в бридж. Из комментариев куратора можно установить, что в компании было еще два агента. В «Фортуне» он снова должен был встретиться с Б.-Б., но вышел прокол: «Фортуна» 5 апреля была закрыта, о чем Б.-Б. знал, поэтому не пошел туда. Душой и организатором компании является адвокат Г. По нашей информации, он отбывал тюремное наказание за взяточничество. Установлено также, что он использовался как сетевой агент, материалы сданы в архив; в качестве агента он фигурирует также в картотеке угрозыска. Короче, мы не одни.
Когда я пишу все это, мне кажется, будто это я что-то преувеличиваю, перегибаю палку.
Все то же самое, ничего интересного, а тут вот — небольшое фамильное древо, Ф. Б., приблизительно 35 лет, отец — П. Б., мать — Г. Ш. (оба умерли), хранитель традиций, мой отец замечательно ориентируется в генеалогии аристократических семейств со всеми их ближними и дальними. Там, где мне видится небольшой шажок, на самом деле — огромный шаг в истории подлости. Б.-Б. сообщил, что во вторник в «Фортуне» собирается «обычная» компания, но его там не будет, так как он со своим египетским другом Ахмедом собирается на балет (Гм.) [Или это «гм» — от меня?]
Сверх задания агент соизволил также заложить Э. Б., который просил его, если тот получит паспорт, отвезти одно письмецо; сперва надо получить, ответил агент, за что удостоился похвалы Фаркаша, наш агент поступил совершенно правильно, и на этот счет в свое время он получит инструкции.
Это класс: приехала жена упомянутого выше Ахмеда, поэтому, по словам Б.-Б., их дружбе конец, так как жена их отношений не одобряет… В связи с этим докладываю, что Б.-Б. при встрече с моей свояченицей высказался в том смысле, что якобы «между мной и моей женой что-то не в порядке, потому что я регулярно встречаюсь с ним один на один, больше того, ищу поводы для таких встреч». Разговор этот свояченица передала моей супруге. Здесь, как я полагаю, агент скорее пытается обратить внимание на обстоятельства, угрожающие его работе, нежели как-то освободиться от этого бремени. Фаркаш все понимает: в связи с семейными неурядицами агента в данный момент нужно вывести из этой компании.
Ему предстоит отправиться на помолвку Каллаи. Просим выделить фотографа, чтобы увековечить присутствующих. Увековечить — красиво изволите выражаться. Затем ему удалось спровоцировать тетушку Д. на высказывание политического характера, а именно что усиление внешнеполитической напряженности возымеет внутриполитические последствия; Фаркаш квалифицирует это как информацию о настроениях в обществе.
Четыре часа, я дьявольски устал, но нужно еще побывать в телестудии «Дуна-TV» — интервью, разные словеса о грандиозной фигуре отца.
[Анонимный звонок: я должен иметь в виду, что совершил предательство, так как он, аноним, хорошо знал моего отца, который после «Гармонии» наверняка перевернулся в гробу. Понимаю вас, сударь, всего хорошего, отвечаю я вместо того, чтобы послать его на хер. «Предательства» у нас раздают как конфеты. Не знают, о чем говорят. А что касается переворачивания в гробу, то по этому поводу, как мы увидим, я еще кое-что скажу.]
23 мая 2000 года, вторник
В Архив опоздал, спал как бревно, как после тяжкого физического труда. Вчера, по дороге от Южного вокзала до телестудии, я заметил, что многие меня узнают. Интересно, как будут смотреть на меня потом? Самое худшее, что можно предположить, — не презрение или отвращение, а сочувственное участие. Мне, что же, придется каждую секунду своей жизни демонстративно нести на себе это бремя, рану, семейную трагедию, как траурную повязку на рукаве? Как будто это предписано правилами хорошего тона, элементарной вежливостью? Изволь быть серьезным и грустным. А куда же мне деть свою конструктивную легкомысленность?