Агент уклонился от выполнения поставленной перед ним задачи, проявив чрезмерную осторожность, и не решился на более активные действия в политическом плане. Во время беседы его поведение мы соответствующим образом оценили. [Я тоже — сидя здесь, за столом.]
И все же я до сих пор не понимаю того [да всего, всего!], почему мы не чувствовали, что от отца веет каким-то страхом. Хоть чуть-чуть, хоть немного. Хоть бы знак, что надо быть осторожными. [Пацаны! Кругом стукачи, даже у нас дома!.. — Шутка.] Чтобы мы не высовывались. Почему мы видели в нем только спокойствие, только неуязвимость? И немного таинственности.
По-прежнему Вена. Две занятные почеркушки: участие в похоронах, после которых зять усопшего, полковник Генштаба Ш., принимает участников траурной церемонии в своем близлежащем замке. Чай + сандвичи. При этом хозяина ненадолго вызвали из столовой, а когда он вернулся, то выяснилось, что в замок по непосредственному указанию Министерства внутренних дел явилась местная жандармерия, дабы арестовать якобы находящегося на поминках Отто Габсбурга. Он высказал им свое возмущение в связи с этим бесцеремонным вторжением, а также предположением, что, будучи офицером Австрийской республики, он может принимать в своем доме члена детронизированной династии.
Он докладывает о П. Д., который близко знаком с Анной Кетли[90]. И в доме которого бывали Дери и Иштван Сава[91]. Я осмотрел рабочий кабинет Д., где увидел множество лично им выполненных строительных проектов. — Ужин готовил сам Д., что он с удовольствием и настоящим профессионализмом делает и в других случаях. Человек с энтузиазмом готовит для своих друзей превосходный ужин — и при этом даже не подозревает…
Задание: Агент инициирует переписку с Палом Эстерхази и, чтобы встретиться с ним, организует поездку в ФРГ и Швейцарию. Однако!
Он снова описывает свои отношения с семьей Б. Д., которого знает еще по совместной учебе в колледже им. св. Имре <деньги на памятник от твоего имени внесены!>. Человек он, как я понимаю, идеалистического склада, приверженец красоты, но при этом — отчасти из-за плохого здоровья, отчасти же оттого, что «ничего не добился в жизни», — человек огорченный, для которого единственная цель — сделать так, чтобы жизнь детей была лучше, чем его собственная. — Мне даже нет нужды окидывать взором свою жизнь и жизнь моих братьев, чтобы констатировать: преследовал наш отец ту же цель или нет, но он ее, несомненно, достиг.
Задание: Из Вены на Рождество он ожидает ряд гостей, поэтому в ходе следующей встречи мы «подготовимся к их приему». На полях кто-то приписал (не я!): Совершенно правильно.
2 июня 2000 года, пятница
9.25. Я в Архиве. Жду материалы. А в остальном — купание в славе, Неделя книги, вот и отсюда я еду на площадь Вёрёшмарти раздавать автографы и красоваться в лучах моего отца («моих отцов»). В ранний час, шагая по улице Бориш — рубашка с короткими рукавами, портфель и утренняя длинная тень, — я представил, что я и есть Папочка. (Возгордился…) Что я занял его место, ж. с., с., я — глава семьи, я теперь тот мужчина, который из дома 20 по улице Эмёд (минуя улицу Бориш) отправляется со своим портфелем в город. Глядя на свою тень, я видел в ней тень отца. Отец-тень. Внезапно меня обуяла злость, я не хочу, не хочу думать об этом… новом отце.
Вот и вчера. Как положено на Неделе книги, пространное интервью с Фиалой, и все об отце, об отце. Да пойми ты, старик, я уже не хочу о тебе говорить. Хотя мог бы, поверь, рассказывать о тебе всю жизнь. Всю свою жизнь! На тысячу разных ладов! Ты мог бы получить от меня все, чего я не сумел тебе дать, пока ты был жив. ж. с., с. Дело кончится тем, что я начну испытывать угрызения совести. И/или умиление.
К делу.
Составил: аг., консп. имя «Чанади»
Принял: кап. Поллачек
Дата: 16 декабря 1965 г.
Место: консп. кв-pa «Капитанская»
Тема: Об Р.
Единство места, времени и действия. Греческая трагедия, без каких-либо перспектив.
Все та же табачная лавка. С поставленной задачей агент справился, во время одного из визитов ему удалось прояснить свое отношение к семье Эстерхази, грамотно говоря: представиться, благодаря чему с Р. у агента завязались хорошие, дружественные отношения. Теперь появилась возможность для дальнейшей оперативной разведработы. Задание: Памятный сувенир, хранящийся у Р., следует принять, дело в том, что Р. в свое время играла в бридж в компании младшего брата агента, моего дядюшки Менюша, который оставил ей на хранение вазу херендского фарфора. У нас тоже такая есть, так как дедушка в свое время был членом правления знаменитого фарфорового завода, in concreto: его председателем. Существует даже так называемый «узор Эстерхази», который, умей я рисовать, я мог бы изобразить. В качестве задания агенту поручен сбор информации о настроениях в обществе (в связи с экономическими мероприятиями), а также беседа с его сестрой.
<Год следует за годом, 1966-й мало чем отличается от предшествующего, добавляется наблюдение за Й. Ш. (нам-то запомнилась скорее его жена в контексте ревности нашей Мамочки), по осени — снова загранпоездка. В начале года ЦК ВСРП принимает постановление о борьбе с «внутренней контрреволюцией» (тогда же умирает Бастер Китон), в конце года на партийном съезде приняли решение о том, что с 1968 года в Венгрии начнутся реформы, а еще генсек Кадар сказал: «Все мы — одна семья. И мы, партработники, или как некоторые говорят, партийные бюрократы, и писатели, и художники, запятнанные и незапятнанные, — одна семья…» Страна как семья — нечто подобное приходится слышать и в наши дни… О, корни, корни…>
В январе он забрал у Р. вазу (Р. при этом почему-то фигурирует под фамилией, которую носила еще до ее мадьяризации) и предложил ей передать привет ее сыну через его сестру, собирающуюся в Венгрию. Поллачек этим доволен.
Агент пространно докладывает о своей сестре. О том, что она встречалась с «товарищами по Киштарче» (вместе с которыми была интернирована, с М. В., Э. К., женой Б.). Вместе с моей супругой она пригласила меня в ресторан «Фортуна» (…) Разговора по существу здесь не получилось, потому что она постоянно заказывала у цыган песни. Бедная Мамочка, как она кривилась. Как будто проглотила лимон. А может, наоборот, лицо ее раскраснелось, и, немо шевеля губами, она подпевала веселой компании?
Обо всем, с мучительными подробностями. На мои намеки относительно десятой годовщины контрреволюции она не реагировала, а что касается будущего, то для меня, как она полагает, решением могла бы быть эмиграция. Со своей стороны, она, похоже, порвала с Венгрией… Вот идиот! [называть отца идиотом — приятное чувство! я это вижу и по своим детям и, по возможности, пресекаю такие поползновения беспощадно!]… порвала с Венгрией, в том числе и эмоционально, хотя радости по поводу наших недостатков она не испытывает нет, все же он не идиот! [иметь отца, который не идиот, тоже великое счастье; я это вижу, вижу], при этом весьма характерна ее резко отрицательная реакция на предложение ее матери посетить вместе с нею, когда та в следующий раз поедет в Чехословакию, могилы князя Ракоци и генерала куруцев Антала Эстерхази в Кашше. О том, что бабушка моя была «неистовой венгеркой», я писал и в романе (стр. 362).
Что касается мероприятий по урегулированию цен, то она отнеслась к этому с пониманием, заявив, что это совершенно естественно, когда после эпидемии ящура говядина дорожает, и в связи с этим добавила, что после наводнения у них тоже подорожал картофель. Не верю глазам своим, но он написал именно так — картофель, а не картошка.
Р. давно не получает писем от сына. Разыскать его в Вене М. не смогла. Прощаясь, она попросила меня заглядывать к ней.
Беседовал с Д. Б. давненько не фигурировало здесь это имя, хотя ведь, по сути, сосед, через которого Б. Д. переслал моему сыну книгу это мне: немецкое издание «Бен-Гура», оно и сейчас у меня на полке, помню, как донимал я этой книгой свою семью, и поинтересовался, каким образом книга попала к нему. Он рассказал, что книгу ему передала его бывшая жена (Т. Г.), которая получила ее от кого-то из зарубежных знакомых, но от кого именно Б. не знает. Поллачека это весьма заинтересовало, так что придется ему попыхтеть. На словах агент сообщил, что Г. — враждебно настроенное лицо… Такого мы еще не говорили; исправление: агент такого еще не говорил.
Началась разработка Й. Ш. Блестящий переводчик, иногда — редактор агента, пишет агент. С тех пор мы несколько раз, в том числе и с женами, навещали друг друга и, можно сказать, установили хорошие отношения. Характеризуя Й. Ш., отмечу, что он показался мне весьма остроумным и несколько саркастическим человеком. Ты мне тоже. Режиму он не симпатизирует, однако каких-либо признаков активной враждебности я в нем не отметил. Я в тебе тоже.
Агент получил задание углубить контакт как по профессиональной, а также (sic!) и по семейной линии. Агент углубил, а Мамочка чуть не загнулась от ревности.
«Бен-Гур» был прислан по почте, путь, который проделала книга, Поллачек считает достойным внимания. В ходе «бенгуриады» агент хитроумным образом заставляет Г. проговориться, что он, Г., раз в год обменивается письмами с Б. Д. (до 1945 года они вместе служили в армии), и Д. каждый год присылает ему календарь охотничьего журнала «Wild und Hund». Г., кстати, работает на топливной базе, разгружает уголь. Бывший офицер, разгружающий уголь и читающий календарь «Wild und Hund», — это Венгрия шестидесятых (одна из ее характерных граней).
15 марта, праздник вечной весны, агент отмечает очередным донесением. Ему теперь 47. В этом возрасте я тоже писал, напрягая все свои силы, писал донесение об отце, воздвигал монумент агенту. За все надо платить.