Я посмотрел также, что говорят о своих отцах дети нацистских преступников. Перебор в кубе.
Сын Менгеле. Публичное покаяние, вечный стыд. Отца уже нет, а сыну до смерти тащить его груз. Мой отец все равно мой отец. — Пространства для маневра здесь нет.
Ганс Франк, гауляйтер Польши. Один из его сыновей тихо мучается угрызениями совести. Его жена признается, что он до сих пор часто плачет из-за отца. Что отец сломал ему жизнь. Мою — не сломал. И что после всего, что совершил отец, он не имеет права на счастье. — Какое еще право? По-моему, быть счастливым — это способность. И еще, что он тянет его куда-то вниз, в болото, и ему нечем дышать. Этого я пока не испытывал, но дышать стало тяжелее, это правда.
Я думаю о нем каждый день, говорит этот сын Ганса Франка.
Второй сын яростно ненавидит отца и написал он нем разоблачительную книгу. Der Vater. Eine Abrechnung[101]. «Убийца», «слабак, надменная бесхарактерная креатура», «трусливая марионетка», «старый двуликий ханжа» и т. д., хрипит он.
В «ночь длинных ножей», когда эсэсовцы вырезали в тюрьме Штадельгейм людей СА, их отец выступил против этой акции, и Гитлер устроил ему разнос. «Это был тот момент, когда мой отец стал предателем». — А в жизни моего отца когда был этот момент? Все же Поллачек — это не Гитлер. Ну хватит.
На вопрос, почему их отец совершал то, что совершал, ответить они не могут. «Непостижимо». «С одной стороны — образ доброго отца, с другой — стоящего перед трибуналом преступника».
Более смиренный сын добавляет к этому, что хотел бы иметь не другого отца, а более «сильного». Я другого отца не хотел бы иметь вообще, но видеть его более сильным — конечно, хотел бы.
Гарри Мулиш в своей новой книге[102] пишет о Гитлере как о ничтожестве — он никто, не мужчина, не человек без свойств (тут, возможно, он ошибается), а пустота, обладающая свойствами. Осуществленная невозможность. Реально существующее Ничто. — Параллели напрашиваются сами собой, но не будем их проводить. Проблема Мулиша та же самая, что и у меня: какое отношение имеет персонаж романа к реально существовавшему человеку? Точнее, в случае с Мулишем это не проблема писателя, а проблема его книги. Со мной все ровно наоборот.>
9 октября 1969 года.Служебная записка. Они уже приступили к работе. Проинструктировал агента относительно Г. К. X. в связи с акцией в Отделе выдачи паспортов.
16 октября 1969 года. Первое донесение после болезни. Почерк его не изменился, разве что буквы стали помельче. Докладывает о Г. К. X. (фигурирующем в досье «Наблюдатели»). Он рассказал, что, помимо живописи, занимается также проблемами онкологии, а еще подготовил рукопись о нейтронах объемом в 1300 страниц, которую собирается передать в ЦК партии для возможного использования при создании венгерского атомного реактора. На мое замечание, что за это могли бы неплохо заплатить за границей, он ответил, что из патриотических чувств хотел бы, чтобы его изобретения приносили пользу Венгрии. К несчастью агента, у выхода из паспортного отдела его жертву ждал сын, поэтому наблюдение пришлось прекратить. Друзья агента пригласили его в Тихань (где они проживают).
Докладывает он и об эмиграции сына, о чем их известила живущая в Вене тетя — сначала намеками, а затем прямым текстом. Мероприятия: об эмиграции сына он должен поставить в известность органы внутренних дел по месту жительства. Заданий нет.
Прикинул, сколько еще осталось переписать. Примерно часов на шесть. Что меня еще ждет? Чем все кончится? И что будет потом?
Две недели назад пришло письмо от жены Морица Эстерхази о том, что она получила траурное извещение: в Мюнхене скончался Д. К. Все линии, как в романе, получают свое завершение.
Но всплывают и старые линии: агент должен посетить И. П. и сообщить, что он только что вышел из больницы, а недавно эмигрировал один из его сыновей. Поговорить с И. П. о политике и т. д.
Время между тем не стоит на месте, на дворе уже 1970 год. Дома была только супруга К., которая рассказала, что Ц., бывший генерал, недоволен красителями какая-то подработка, окраска тканей, ну чистая Америка! поэтому П. больше там не работает. Опять начинается эта мелкая суета, подсматривание-подглядывание.
Агент описывает зарубежные и венгерские связи И. А.; имена, адреса. Целевой объект занимается оказанием помощи проживающим в Венгрии аристократам. Да уж, чтобы заложить И. А., надо было испытывать совершенно незаурядную «эмпатию» и «чувство солидарности» по отношению к своему классу. Донесение имеет оперативную ценность и позволяет проверить венгерские связи объекта по линии Венгерского сберегательного банка.
Три месяца — ничего, во всяком случае в этом досье. Хи-хи, опять ничего: Агент донесения не составил, поскольку встреча происходила в публичном месте в связи с тем, что на конспиративной квартире идет ремонт. Как говорила Мамочка, ремонт нужно делать раз в десять лет. С тех пор я педантично считаю годы, чтобы — боже упаси! — не начать раньше срока.
Неожиданно м. п. у. смакующая скандальные новости желтая пресса. (Я видел сегодня на газетном лотке: Криста Эгерсеги носит под сердцем мальчика! а рядом: Брат премьера готовится к свадьбе!) Все отцы были стукачами! Первый предатель в роду Эстерхази после дела Дрейфуса, это плохо, мудрено. Лучше так: Блеск и нищета венгерской аристократии!
Конечно, когда подобные заголовки появятся, мне будет не до шуток. Тысяча чертей, мне и сейчас не до них, барахтаюсь тут, пытаясь не утонуть.
В связи с Й. К. докладываю: Дочь упомянутого И. К. (умершего), приблизительно 48 лет, высокая брюнетка, стройная, с густыми бровями. Состоит в интимных отношениях с князем А. — Й. К. попал в поле нашего зрения посредством почтового контроля. К делу подключен агент под консп. именем «Тамаш Кун», который обратился к И. А. с просьбой об оказании материальной помощи. А. написала письмо упомянутому адресату, то есть Й. К. в Германию, и просила через Внешпосылторг выслать посылку на данное имя.
Какие же гниды и Чанади, и этот Тамаш Кун.
Задание: Что стало с наследством Г. А.? (Потому что тем временем умер и он.)
1 октября 1970 года. Значит, пауза — почти пять месяцев. Или он работал на другую «контору»? Выяснять это мне не хочется. Новый куратор — майор Бела Каллаи, и новый объект — переводчик Л. Т. Он, разумеется, позвонил Т. и сказал, что мы встречались в Венгерском бюро переводов и что сейчас, в связи с перегруженностью работой в газете, я не могу заниматься другими делами, но, с другой стороны, у меня имеется ряд «заказчиков», которых я не хотел бы терять, я в полном восторге от его умения элегантно и осознанно пользоваться кавычками, и спросил, есть ли у него желание и время сотрудничать со мной. Т. ответил мне положительно.
Как запросто он обманывает людей. Не оставляя им ни малейших шансов. Мне так и слышится его голос, эта ария естественного, обаятельного мужчины, в любую минуту готового прийти на помощь… Не поверить ему невозможно. Хотя он еще даже не представился. Агент, используя свои очевидные преимущества, пока выполняет задание успешно. (…) Он должен завоевать симпатии Т. и произвести на него благоприятное первое впечатление. Не волнуйтесь, произведет, это он умел.
Кафе «Люксор». Что касается профессиональной части, то с ней мы покончили быстро, а потом стали беседовать. Он сообщил мне, что у него трое сыновей и одна дочь, а я рассказал ему, что один из моих сыновей остался «там»… Т. не дают визу даже в Чехословакию. В связи с событиями 56-го он отсидел восемь (!) лет. …при этом я ничего не делал — подумать только, сколько бы я получил, если бы за мной что-то действительно было…
Судя по первому впечатлению, он доверяет мне. Т. несколько раз благодарил меня за предоставленную работу — за этим стоят, конечно, материальные соображения, но ощущается и некоторая доля снобизма. No comment, как, помнится, говорил Громыко. Хочется блевануть, но справляться с этим мы уже научились. Я лишь констатирую, что перед нами участник восстания 56-го, отсидевший в тюрьме, отец четырех детей, человек битый, тяжелой судьбы, которого предает агент, к тому же имеющий наглость отзываться о нем свысока и презрительно (не говоря уж о проявлении солидарности с собственной жертвой)! Дерьмо, а не граф!!! — Короткая пауза. Ну почему, почему, почему? Пока агент справляется с заданием хорошо, деконспирации не произошло.
На этот раз Т. спешил, они не зашли в «Люксор», а сели на площади Маркса в 52-й трамвай. В тюрьме по распоряжению начальства Т. руководил группой переводчиков — отсюда и возникла идея привлечь его к переводческой деятельности. Он благодарит агента за доверие. Переводы будут публиковаться под именем агента, и, когда он получит деньги, они снова встретятся. Задание: Агент должен собирать марки, поскольку Т. — заядлый коллекционер. Мне помнится, одно время нам не разрешали выбрасывать марки, чего мы никак не могли понять. А потом в доме «невесть откуда» появились даже кляссеры.
Сбор марок идет, хотя и не так быстро, чтобы можно было, не вызывая подозрений, передать их ему. Он и перевод-то не мог ему дать, потому что Т. переводит только на венгерский. Агент затягивает с выполнением задания, о чем я его предупредил, правильно… дополнив задание тем, чтобы упомянуть, что во время партийного съезда было много горячих остановимся на минуточку! что красиво, то красиво, пусть даже порождено террором: горячих! переводов, и в связи с этим агенту следует выразить сожаление, что Т. не переводит на иностранные языки, иначе ему тоже нашлась бы работа и проч. Цель данного разговора заключается в том, чтобы между ними завязалась беседа на политические темы, чтобы мы могли прояснить, каков в настоящее время политический облик Т.