–Я тоже. Поговори со своей подругой.
Всю дорогу домой Гидеон думал над словами де Нейры. Настроение, и без того испорченное ранним подъемом и возней с приборами на солнце, упало до нуля. И лишь когда во дворе его дома на нем повисли радостно орущие Мика и Джун, он выбросил из головы события на острове Овау.
Погода сегодня не радовала. Небо на севере затянуло клубящимися тучами. Передний край грозового фронта солнечные лучи окрашивали в темное золото, но цвет этот выглядел мрачным, как на надгробии. Предчувствуя бурю, ветер стих, и море застыло, превратившись в огромную солнечную батарею. В ней отражался ярко-голубой небесный купол и крошечный силуэт электроплана.
Филиппинские метеостанции уже несколько дней передавали штормовое предупреждение, но Гидеону с высоты полета было видно, что до прихода бури еще есть несколько часов. Он снова совершал дежурный облет границ. На Овау на этот раз царило затишье– военные отсняли спутник со всех позиций, замерили вокруг него все что можно и даже частично содрали нагар. На корпусе действительно нашлось несколько надписей, сделанных иероглифами, но прочитать их никто пока не смог. После чего спутник оставили в покое – сдвинуть такую махину с места можно было только тяжелыми транспортными вертолетами, а они сохранились только в Австралии и Новой Зеландии.
Гидеон несколько раз прошелся над безжизненными островными вершинами. В один из облетов ему показалось, что среди холмов что-то ярко блеснуло. Он развернул «Марлин» и пошел на снижение. В то же мгновение в воздух взлетела сигнальная ракета. А затем Гидеон разглядел на склоне холма фигуру человека, размахивающего руками. Убедившись, что его заметили, тот бросился вниз по склону.
Когда Гидеон приводнял свой «Марлин», он уже знал, что увидит. Электроплан ПНГ качался на редких волнах, привязанный к той же пальме, что и в прошлый раз. А его пилот, не жалея ног, мчался к берегу. На груди у бегуна болтался огромный морской бинокль– отблески его линз и заметил Гидеон.
–У тебя чего, авария? Ты сколько здесь торчишь? А своих вызывал?– засыпал Гидеон вопросами радостно лыбящегося де Нейру.
–Дурак, я уже третий день как сам напрашиваюсь на дежурство! Все жду, пока ты появишься!
–А-а…– опешил Гидеон.– На солнце перегрелся, да?
–Я женюсь!
–Что?
–Женюсь, говорю!
Гидеон пялился на де Нейру с минуту, а потом свалился на землю и начал ржать.
–Ой, не могу! Ты это всерьез? А как же курево, выпивка и бабы?
–Курить уже бросаю…
На лице де Нейры были написаны столь явная обида и недоумение, что Гидеон не выдержал и снова зашелся в хохоте, завалившись на бок.
–Ну ты и скотина, Гидеон.– Де Нейра шмякнулся на зад рядом с ухахатывающимся пилотом.– Я думал, ты за меня порадуешься, а ты ржать…
–О господи, сейчас умру!– Гидеон с трудом загнал внутрь неудержимо рвущийся наружу смех.– Извини, я на самом деле рад. Нет, серьезно. Просто вспомнил, что ты говорил, когда мы впервые встретились…
Он поднялся с земли, сел рядом и нашарил свалившуюся бейсболку.
–У, зараза!– Де Нейра ткнул его кулаком в бок.– Аведь это все из-за тебя!
–Ну конечно,– фыркнул Гидеон.– Ты еще скажи, что тебе ночью сам архангел Михаил явился и пожурил за беспутную жизнь.
–Да я серьезно! Я пока летел обратно в прошлый раз, все о тебе думал. Ну, типа, тебе вот под сорок уже, так? У тебя жена, дети, дом– ты к ним летишь, тебе есть куда возвращаться. А вот я сейчас припрусь в Киету, и что? Не дом, а сарай– мне же все эти годы до одного места было, где я живу. Баб трахать и так сойдет. Денег тоже вечно нет. У меня в части кличка– Дай Доллар. За две недели до зарплаты стрелять начинаю. А иногда и вообще у своих дам на шее висеть приходится. Самому стыдно…
–Альваро, ты чего? Я не приходской священник, а ты не на исповеди. Ты же взрослый человек! Решил жениться? Молодец, уважаю! Но пойми правильно– мир от этого с ног на голову не перевернется, да и не спасешь ты его этим. Ты же на самом деле это для себя делаешь.
–Ну, хвала всем святым, а то я уж боялся, ты мне тоже мораль читать начнешь!– ожил де Нейра.– Отец Рональдо, так он весь мозг на эту тему вынес. Но ты знаешь, что интересно, сколько лет меня эта его болтовня вообще не трогала. А после встречи с тобой все как с ног на голову встало… Или наоборот? Ты, часом, до того как в военные пошел, в святые отцы не собирался?
–Не, даже и мысли не было,– отмахнулся Гидеон.– Слушай, ну а чего все-таки так внезапно?
–Так ты мне сказал с моей подругой поговорить. Ну я и пошел. Скажу тебе честно– в тот день как прилетел, набрался от души. И все мои те мысли на самом деле из башки вылетели. Вроде все же решил Тимоли на аборт уломать. А она опять ни в какую. И говорит мне – мол, пошел бы ты, Альваро, куда подальше. Мне этот ребенок небесами послан, пусть и отец у него такой идиот, как ты. Так что я как-нибудь сама справлюсь. А ты можешь катиться откуда пришел. И все. Ну я и покатился, опять нажрался. Пью– и чувствую, все без толку. Не весело ни капли. И снова разговор с тобой в башке крутится. В общем, встал, бросил, как было, все недопитое и ушел. А наутро проспался и пришел предложение делать.
–И что, она сразу согласилась?– удивился Гидеон.
–Ага, держи карман шире,– ухмыльнулся де Нейра.– Три дня ходил уламывал. Ейный папаша меня чуть не пристрелил даже раз. Но, короче, на третий день сдалась.
–А не зря?
–Чего не зря?– насупился де Нейра.– Кончай гнать, счастливый отец семейства. Я, может, теперь с тебя во всем пример брать буду. Может, я тоже хочу иметь свой дом и кучу детей.
–Ну, предположим, ты еще плохо представляешь, что такое маленькие дети…
–А тебя, после того как ты узнал, это остановило, когда второго ребенка заводили?
Гидеону осталось только промолчать.
–Вот то-то.– Де Нейра полез за пазуху и вытащил флягу:– Ну, давай за мой счастливый брак?
–То есть от выпивки тебя еще не отучили?– отыгрался Гидеон.– А от баб?
–Язва ты, Гидеон,– беззлобно улыбнулся де Нейра.– Пей давай, грешно по такому поводу отказываться. И не грузи меня про то, что ты на службе. От пары глотков ничего не случится.
Что за бормотуха плескалась во фляжке де Нейры, Гидеон определить не смог. Сквозь пищевод в его желудок провалился огненный ком, на глаза навернулись слезы, а в ушах зашумело.
–Святый боже, это что у тебя за дрянь здесь?– выдохнул Гидеон, когда к нему вернулась способность говорить.
–Держи, дарю.– Де Нейра завернул крышку и протянул флягу.– Тренируйся помаленьку, потому что на мальчишнике мы будем пить именно это. А ты на него уже, считай, приглашен. И с семьей на свадьбу.
–Ну спасибо.– Гидеон сунул флягу в карман шорт и вытер кулаком слезы.– А с днем-то определились?
–Нет пока. У тебя когда следующий вылет?
–Сегодня у нас суббота… Во вторник, а потом в пятницу.
–Тогда в пятницу в это же время здесь и встречаемся. Привезу официальное приглашение.
Де Нейра поднялся и сунул руки в карманы.
–И знаешь что?
–А?– Гидеон тоже поднялся.
Тучи на горизонте наливались лиловым. Кое-где между ними уже проскакивали разряды, после которых на Овау накатывалась волна глухого рокота. Шелест пальмовых листьев превратился в тревожную барабанную дробь, а налетающие с моря соленые брызги несли бодрящую прохладу.
–Даже не вздумай отказаться.– Де Нейра ткнул Гидеона в грудь пальцем.– Я хочу, чтобы ты был моим шафером.
–Итак, господа, освежу в вашей памяти некоторые исторические факты.– Генерал Бебье чувствовал себя крайне неуютно за кафедрой, вытащенной под навес.– Возможно, вы успели забыть школьные уроки истории, но наше соседство с ПНГ не всегда позволяло вооруженным силам страны трескать пиво, совершая формальный облет границ раз в сутки.
С моря налетел порыв ветра и едва не вырвал из рук Бебье исчерканные листы. Выругавшись, он достал из кобуры пистолет и прижал им бумаги. По рядам сидящих на складных стульях пилотов авиабазы прокатился смешок.
–Так вот,– продолжил Бебье, засчитав себе победу над ветром.– Хочу вам напомнить, что первые столкновения с ПНГ произошли еще в далеком от нас 1993 году, когда с Бугенвиля к нам хлынули беженцы. У них там, видите ли, мятеж случился. А за беженцами потянулись боевики ПНГ, которые пять лет не давали покоя местной полиции и вашим предкам. И потом еще несколько лет мы с ними границы делили…
–Господин генерал,– подал голос Джозеф Аба.– У меня дома, типа, Сеть еще работает. И в национальный музей в Хониаре я детей водил. Так что я сейчас и сам могу дальше рассказать– гражданскую войну в двухтысячных мы кое-как пережили, а когда началась Третья мировая, то ли ПНГ на нас напала, то ли мы на нее под шумок, когда RAMSI стало не до нас. Две недели палили друг в друга из чего ни попадя и делили Бугенвиль с Шортлендами. А потом, как стало ясно, что половине мира конец настал, перепугались до смерти и разбежались по домам. И лет через пять только, убедившись, что нас ударной волной от большой войны не снесло, договорились о разделе границ по новой. Я правильно все излагаю?
Глаза Бебье налились кровью, он рванул себя за воротник форменной рубашки, но вовремя вспомнил, что дядя Абы– член парламента, и лишь молча кивнул.
–Ну так я к чему веду,– удовлетворенно продолжил Аба.– ПНГ и Соломоновы острова с тех пор ни одной стычки не имели. Так что вы давайте бросайте эту пропагандистскую лабуду и переходите к делу. Чего там на Овау-то грохнулось, что Хониара опять готова соседям в глотку вцепиться?
Бебье нервно дернул головой и сглотнул.
–Это китайский военный спутник,– выдавил, наконец, он.– На Малаите нашли одного старика, который после войны бежал с Тайваня. А до этого он туда попал из Китая, где в каком-то военном институте работал. Ну вот он и узнал по снимкам, что это за хреновина на Овау валяется.
–Ну и?– выразил общее мнение Аба.– Что за беда нам на голову рухнула?
–Это один из спутников сети орбитальных лазеров.