Высшие идут не спеша. Уверены в своем превосходстве. Кто-то из солдат при виде белых фигур начинает молиться.
–Третий, что наблюдаешь?
–Пятнадцать белых и три скимера.– Он вглядывается в дым.– Идут шеренгой, скимеры на правом фланге.
Внезапно противник делает рывок. Боевые машины взмывают почти вертикально вверх и проносятся над траншеей.
–Господин офицер, что нам делать-то?– Ополченец вопросительно смотрит на него.
–Огонь по скимерам!
Ракеты срываются с направляющих, несутся вперед, оставляя дымные шлейфы. Почти одновременно грохочут орудия шестьсот вторых. Один скимер падает и загорается. Два оставшихся начинают дуэль с гравитанками.
–Перезарядить орудия. Цель– левый скимер. Залп!
И вновь ракеты уносятся к противнику. Есть!.. Скимер дергается, подставляет брюхо танкам. Те не теряют времени. Белые тем временем доходят почти до траншеи.
–Шестьсот вторые, валите последний!
Не успевают. Руины вместе с танками сплавляет в одну массу. Скимер начинает разворачиваться к школе.
–Беглый огонь!
Ракета за ракетой уходят к цели. Белый корпус покрывается пятнами окалины.
–Мы его не пробьем!– скулит кто-то. Из траншеи выскакивают двое. До машины добегает только один, но он успевает швырнуть что-то на броню. Скимер исчезает в клубящемся огненном облаке.
–Третий, что у вас?
–Скимеры уничтожены!
–Отлично. Прикройте бункер.
Ополченцы перезаряжают ракетницы и начинают беспорядочно палить в сторону противника. Белые пятятся.
–Отбились. Жень, что у тебя с боеприпасами?
–Ракет пять осталось.
–Плохо. А на автомат?
–Минут на двадцать боя, если экономить.
–Замени Сему в бункере, он все до железки отстрелял. Внимание всем: доложить о потерях и количестве боеприпасов.
–Я– Браво. Потерял одного. Боеприпасов на пять минут.
–Я– флаг-майор Дунаевский, потерял сорок человек убитыми и ранеными. Штурмовые гранатометы имеют по три обоймы, личное оружие– на десять минут боя.
–Я– командир расчета импульсного орудия старшина Тыртычный. Потерь личного состава нет. Осталось пять батарей.
–Негусто. Еще одна-две атаки, и стрелять будет нечем.
–Альфа, это База. Как слышите?
–Я– Альфа, слышу вас хорошо.
–Плохие новости, Альфа. Высшие сосредотачиваются на вашем участке. Около двух десятков белых и один скимер. Поддержать ничем не могу– у остальных тоже жарко.
–База, у меня железа на десять минут. Потом не смогу стрелять.
–Альфа, держитесь! Постараюсь помочь.
Он поднимает переднюю панель шлема. Закуривает. Ополченцы тоже пыхтят самокрутками. Передышка.
–Альфа, я– База, выслал к вам два глайдера и техников с импульсником. Больше ничего. Держитесь.
–Вадим, какого черта!– не выдерживает командир.– Нас размажут тонким слоем.
–Игорь Дмитриевич, чего вы от меня хотите? Я сейчас сам ухожу к Дельте. База в двухстах метрах от вас, а на базе восемь тысяч гражданских. Держитесь. Конец связи.
–М-м-мать…– в сердцах бросает Веденеев.– Господа офицеры, переключиться на второй канал.
Он последний раз затягивается. Закрывает шлем.
–Значит, так, мужики,– хрипло произносит командир.– Шансов у нас ноль целых хрен десятых. Патронов– кот наплакал. А отступать нельзя. Что делать будем?
–Есть у меня одна идея…– растягивая слова, начинает старлей из Браво.
–Ну, не томи душу. Давай уже, говори.
–В общем, можно пойти в рукопашную. Ополченцы, ясное дело, ни фига в этом не помогут, но у нас шанс есть. Хотя маленький и дохлый, но есть.
–Еще идеи будут?– В ответ– тишина.– Тогда подпустим белых поближе– и врукопашную. По местам.
Передышка заканчивается. Техников так и нет, а впереди уже снова можно различить силуэты Высших. Заливается звонким лаем импульсник, глухо рявкают гранатометы, сухо стучат автоматы. Кто-то из белых спотыкается, встряхивается и продолжает свой неторопливый марш. Над бункером проносится скимер, двумя залпами снося развалины школы. Потом медленно скользит вдоль траншеи, поливая ее огнем.
–Я– Браво. Боеприпасы кончились.
–Ждем.
Высшие все ближе и ближе. Трое или четверо упали, но остальные шагают. Замолкают гранатометы. Захлебывается в облаке дыма и пыли импульсник. Стук автоматов все реже и реже.
–Альфа, Браво, приготовиться к броску. Подпустим их метров на двести и…
И тут небеса рушатся вниз. Десятки черных штурмовых ботов стремительно приближаются к земле. Тормозят резкими ударами маршевых двигателей, расшвыривая ударными волнами Белых и руины. Евгений вздрагивает, уважительно думая о том, какие перегрузки при этом выдерживают десантники. Распахиваются люки, черные фигуры выскакивают из них, ведя прицельный огонь. В отблесках разрывов мелькают ало-желтые полосы на броне.
–Имперцы!– вопит кто-то из ополчения.– Ура!
«Ура!»– разносится над выжженной землей. Они выскакивают из траншей, бегут вперед. Туда, где Высшие уже начинают пятиться, огрызаясь редкими выстрелами. Вперед!
Внезапно все кончилось. Штурмовики двумя залпами разнесли скимер, и Белых не осталось. Они медленно, пошатываясь от внезапно навалившейся усталости, побрели к командирскому катеру, откуда уже шли им навстречу несколько офицеров. Они встретились на перепаханном взрывами пустыре между позициями. Имперец шагнул вперед, козырнул двумя пальцами.
–Командир первого взвода пятьсот тринадцатой ударно-штурмовой роты мастер-лейтенант Хорхе Мартинес,– представился он.– С кем имею честь?
–Командир группы «Альфа» первого дивизиона Сил планетарной обороны Нового Горизонта подполковник Веденеев.– Они пожали руки.– Проклятье, ребята, вы очень вовремя.
–Эскадра вошла в систему двенадцать часов назад. Как только вышли на орбиту– нас бросили на помощь. Одну секунду, отвечу на вызов.
Мартинес перешел на внутренний канал, что-то ответил. Потом откинул шлем.
–Поздравляю, господа. Мне только что сообщили, что планета Новый Горизонт полностью отчищена от сил противника. Это– победа!
Схлынула горячка боя. Осталось позади безумное ликование выигранной войны. Евгений чувствовал себя полностью опустошенным и лишь усилием воли следил за разговором. Они стояли у ворот ангара, в которых слабо мерцало поле хроноперехода. Еще немного, и они снова вернутся в настоящее. Туда, где никто, кроме них, не знает о войне и о победе.
–Профессор, что вы намерены делать со всеми порталами?– Голос Веденеева доносится, как сквозь вату.
–Ну… когда закончится реэвакуация гражданских лиц и собственно ваше возвращение,– ученый, полный и широкоплечий человек, пожал плечами,– я предполагаю, хронопереход будет уничтожен. Эксперимент удался, и, несомненно, очень своевременно удался. Но в процессе практического применения… Как бы это сказать. Видите ли, онпредставляет несомненную угрозу для пространственно-временного континуума. Мы, естественно, сохраним наши теоретические наработки и, вероятно, даже продолжим изучение этого феномена, если территорию базы вновь вернут всобственность института. Вот только пока создавать новыххронопереходов не будем. И… не хочу вас расстраивать,но…
–Говорите уже, профессор,– вздохнул подполковник.
–Нам необычайно повезло с вашим перемещением. Все дело в том, что в своем времени вы– лишние люди. Абсолютно ненужный элемент социума, который стремится вас отторгнуть. Поэтому мы могли не опасаться разрыва ткани реальности. Все наши расчеты однозначно показали, что изъятие из общества и перенос во времени возможен только для субъектов с низким уровнем социальной значимости. Кпримеру, перенос в наше время какого-либо политического деятеля повлек бы изменение будущего, а следовательно, мог бы уничтожить нас. С вами такого произойти не могло, вы не оказывали никакого влияния на свое время. Еще раз прошу прощения, но факты…
–Лишние, значит,– задумчиво повторил Веденеев. Ивнезапно расхохотался:– Эх, профессор. Ни черта вы все-таки не поняли. Мы там– где нужны. Группа, становись! В настоящее – шагом марш…
А у ворот проходной древний седой старик тщательно замазывал надпись «резервация зеленых козлов» и тихо сквозь слезы твердил:
–Простите меня, сынки. Глупый я был, молодой и глупый.
Дежурные по планете
Очень редко на пороге успевают оглянуться,
Оглянуться, улыбнуться, что-то главное сказать…
Уходящие уходят в те края, где лозы вьются,
Где крылатыми очнутся те, кто был рожден летать.
Не всегда дано заметить, что стоишь ты на пороге,
На пороге, за которым плещут теплые моря,
Зеленеют сочно травы, и ведут, ведут дороги
Через поле, над которым занимается заря.
Это будет слишком рано, это будет слишком поздно,
Слишком рано для прощанья, слишком поздно для мечты,
Вспыхнет радуга над лугом, понесутся в вальсе звезды,
Уводя в иные дали тех, кого оставишь ты.
Очень редко на пороге успевают оглянуться…
Екатерина ЧистяковаСтарик
На пустыре за домами в кои-то веки стояла тишина. Несколько мальчишек разного возраста, рассевшись кружком на ярко-зеленой, какая бывает только в начале лета, траве, увлеченно следили за руками игроков, еще не выбывших из кона.
–Орн, Орн, иди сюда!
Худой черноглазый паренек лет четырнадцати нехотя оторвался от игры и обернулся на крик.
–Потом, Ларс!– отмахнулся он от невысокого светловолосого мальчишки, едва не приплясывающего от нетерпения. Тот указал рукой на узкий проход между домами.
–Ну давай же, там старый Пар! Пошли, устроим потеху!
Услышав это, Орн поднялся и пошел к другу, оставшиеся игроки, переглянувшись, побросали камушки и, радостно гомоня, побежали за ним.
Двор был большой и чистый, маленький фонтанчик в его центре окружали аккуратные высокие клумбы, пестревшие всеми цветами радуги. Толстые серые голуби вальяжно прохаживались по белым плитам. На лепившихся к стенам крытых галереях несколько женщин развешивали белье, оживленно переговариваясь между собой. Они бросали недовольные взгляды на стайку детей, окруживших сгорбленную фигуру, но, хотя и знали, что произойдет дальше, вмешиваться не стали. Пусть уж лучше шалят по-своему, чем начнут отрывать матерей от дел, вопя на весь двор и мешаясь под ногами.