Старик, медленно переставляя костыли, брел вдоль стены к темному проему двери. Штанины сильно заношенных, местами залатанных порток странно колыхались при ходьбе; из-под них, издавая глухой стук, выглядывали две деревяшки, довольно не похоже изображающие ступни. Водянисто-голубые глаза с покрасневшими веками смотрели под ноги. Сорванцы подбежали к старику и, кривляясь, начали на все лады передразнивать его походку. Лучше всего это получалось у Ларса, он шел за Паром след в след, копируя каждое его движение. Мальчик скособочился и скривился, подражая выражению лица старика, и получилось настолько похоже, что мальчишки зашлись от хохота, а женщины на галереях, не выдержав, прыснули.
Старик оглянулся и встретился глазами с Ларсом. Тот радостно оскалился в ответ и, показав Пару язык, заорал непристойную песенку, тут же на ходу и сочиненную. Мальчишки, гогоча, подхватили дурацкий стишок и запрыгали вокруг.
Пар остановился и приподнял костыль, намереваясь перехватить его поудобнее.
–Спасайся, кто может, у него меч!– выкрикнул Ларс и в притворном ужасе отпрыгнул от старика, вызвав новый взрыв смеха.
Пар хрипло закашлялся и вдруг, уронив костыль, оперся рукой о стену.
–Он сложил оружие! Он сдается!– радостно выкрикнули сразу несколько голосов.
Но охладить пыл разошедшегося Ларса оказалось не так-то просто. Подбадриваемый смехом и восхищенными взглядами ребятни, он подхватил костыль и отскочил от Пара. Старик, не двигаясь с места, посмотрел на дверь, темнеющую совсем рядом.
–Отдай, мальчик,– сипло прокаркал он, переводя взгляд на Ларса. А тот, приняв горделивую позу и размахивая костылем, орал:
–Я победил! Теперь это– мой трофей!
Вдруг Ларс замер, хитро улыбнулся и, захваченный какой-то новой мыслью, сказал:
–Ладно, бери,– и протянул костыль Пару.
Старик нерешительно потянулся к нему, едва не упал и неловко взмахнул руками, с трудом выравниваясь.
Мальчишки перестали смеяться и с любопытством смотрели, что будет дальше.
–Ларс, хватит,– негромко сказал Орн,– отдай.
–Нет, пусть сам возьмет,– заупрямился Ларс, раздосадованный непрошеным вмешательством друга.
–Что тут у вас?– рявкнул сзади грубый голос. Мальчишки резко обернулись и порскнули в стороны, освобождая место внушительной фигуре Ольдена, вышибалы из таверны. Ларс вжал голову в плечи и быстрым движением сунул костыль старику.
–Он палку потерял,– быстро нашелся маленький рыжий мальчишка, указывая грязным пальцем на Пара,– а Ларс поднял.
–А-а,– протянул Ольден, едва заметно нахмурившись. Его взгляд неприязненно мазнул по старику.– Ну, так и иди, дед, чего встал?
Старик покорно заковылял дальше и скрылся в доме.
Через несколько минут голоса мальчишек стихли за углом. Женщины на галереях возобновили разговор, обмениваясь новостями и перемывая косточки соседям.
–Нехорошо это,– вдруг тихо произнесла одна из них, задумчиво расправляя белье на веревке.
–Что нехорошо?– удивленно спросила дородная женщина во вдовьем чепце.
Та покосилась вниз.
–А, старик?– понимающе кивнула вдова.– Дурачатся, да, но ничего плохого же не делают. Да и Пар на них не обижается вроде.
–Что Пар, Алита?– громко спросила женщина с галереи этажом ниже, уловив обрывок разговора.– Опять чего учудил?
–Нет, Лисса,– ответила вдова.– Бери не понравилось, как твой сын развлекается!
–Что мой сын?– уперев руки в бока, громогласно осведомилась Лисса.– Ты, Бери, тут без году неделя, а мы уж натерпелись от Пара достаточно! То ведро помойное прямо у двери опрокинет, то кашляет всю ночь напролет, детей будит! Крыс этих летающих прикармливает, загадили уже тут все!– Женщина зло встряхнула мокрой простыней.– А уж сколько раз у него стряпня пригорала, весь дом провонял…
–Он еще ирисы помял намедни!– подала голос румяная молодка с младенцем на руках.– Алита всю весну над ними билась, чтоб зацвели.
–Старый хрыч!– сплюнула Лисса, набрасывая простыню на веревку.– Помер бы уж поскорее да место освободил, некоторые вон вшестером в одной комнате ютятся!
–Может, помочь ему чем…– еле слышно пролепетала Бери после того, как Лисса ушла за новой порцией белья.
Вдова передернула плечами:
–Не хочет он, отказывается. Ну, а на нет и суда нет.
Холеный полосатый кот, раскинув лапы, разлегся на бортике фонтана. Пушистый хвост безвольно повис, желтые, осоловелые от жары глаза лениво следили за голубями, выклевывающими что-то из щелей между плитами. Когда рядом тяжело опустился старик, кот лишь дернул туда-сюда кончиком хвоста, ничем больше не показав, что заметил чужое присутствие. Птицы засуетились и, беспокойно тараща на кота круглые глазенки, придвинулись поближе к человеку. Покопавшись в кармане, Пар вытащил горбушку и начал крошить хлеб на землю. Словно только того и ждали, голуби набросились на угощение, с шумом распихивая крыльями соседей.
Тихонько журчал фонтанчик, из арки едва долетал обычный уличный шум, с пустыря за домом доносились крики детворы, затеявшей какую-то игру с беготней.
Послеобеденная жара становилась невыносимой, даже толстые стены беленых домов не спасали от духоты, и то и дело кто-нибудь появлялся на галереях, обмахиваясь чем придется и всматриваясь в небо без единого облачка. Даже голуби, склевав последние крошки, убрались с раскаленных камней. Пар, похоже, от жары не страдал– он уселся на самом солнцепеке, там, где заканчивалась тень от дома, в которой лежал кот. Убаюканный плеском воды, старик начал клевать носом.
Из арки появились Орн и Ларс, держа в руках по кульку жареных орешков. Негромко переговариваясь и сплевывая шелуху себе под ноги, они пошли прямиком на пустырь, откуда слышались веселые голоса. Вдруг Ларс заметил старика и остановился. Воровато оглянувшись, он что-то зашептал другу на ухо. Орн безразлично пожал плечами и зашагал дальше, Ларс, часто оглядываясь, двинулся за ним. Через несколько минут Ларс снова появился во дворе. Кот напрягся и проводил его настороженным взглядом, но мальчик шел не к нему. Озорно блеснув глазами, Ларс подкрался к дремлющему старику, осторожно поднял прислоненные к бортику костыли и так же тихо скрылся за углом. Вскоре оттуда грянул взрыв хохота. Кот расслабился и зажмурил глаза.
Солнце медленно ползло по раскаленному небу. Пару раз Ларс выглядывал из-за дома, но вскоре ему это наскучило– старик все спал, не меняя положения. Кот, сколько мог, отодвигался от границы тени, постепенно подбирающейся к нему. Наконец, когда весь фонтан оказался на солнце, кот зевнул, потянулся, царапнув когтями камень, спрыгнул на землю и, мазнув по ноге старика хвостом, неторопливо удалился. Пар, почувствовав прикосновение, последний раз всхрапнул и поднял голову, просыпаясь. Обнаружив пропажу, он повертел головой, но вокруг никого не было. Старик натужно поднялся на ноги, не отрывая взгляда от двери, гостеприимно приоткрытой в каких-то десяти шагах от него. Но ноги подвели– не успел он попытаться сделать хотя бы один шаг, как колени подломились, и Пар упал обратно на бортик.
Время шло, ближе к вечеру начали возвращаться с дневной работы мужчины. Из окон потянуло едой, то тут, то там завязались оживленные разговоры. На старика, притулившегося у фонтана, никто не обращал внимания. Только раз Керн-мясник, вышедший покурить на галерею, спросил у жены:
–Чего он все сидит-то?
–Кто?– переспросила румяная женщина, выглядывая на улицу.– Пар? Да кто ж его знает? Делать ему нечего, вот и сидит.
Керн хмыкнул, докурил цигарку и ушел внутрь, притворив за собой дверь. Через минуту из комнаты донеслось гуканье младенца и довольный мужской бас, прерываемый женским смехом.
Солнце садилось. Небо окрасилось сначала в синий, а затем в фиолетовый цвет, на нем мягко замерцали первые звезды, над крышей показался желтый серп месяца. Стих уличный шум, тишину нарушали только чье-то негромкое пение да ругань Лиссы, отчитывающей за что-то мужа. Несмотря на тепло летнего вечера, старик на каменном бортике зябко поежился. Несколько раз он вглядывался в проход между домами, ведущий на пустырь, но оттуда никто не шел– малыши уже сидели по домам, а ребята постарше убежали в город, посмотреть заезжих акробатов. Внимательно оглядев окна и галереи, Пар убедился, что за ним никто не наблюдает, и медленно, осторожно опустился на четвереньки. Закусив губу и судорожно перебирая по остывающим плитам дрожащими руками, он пополз к дому, тяжело подволакивая застывшие от долгого сидения ноги. Через минуту из-за закрывшейся двери послышался лающий, захлебывающийся кашель.
Уже совсем стемнело, когда двое запыхавшихся мальчишек вбежали во двор с улицы. В гулкой тишине зазвучал жаркий шепот:
–Орн, мать меня прибьет! Я ведь обещал вернуться до темноты!
–Сам виноват,– прошипел Орн.– На кой тебя в порт понесло? Или…– он даже притормозил,– ты опять за старое?
–Не, на острова я больше не хочу. Чего там делать, коров пасти? Зато, говорят, на севере с десяти лет на флот берут! Вдруг бы получилось на корабль пробраться? Уплыли бы вместе, а? Ну, ты только представь!
Орн не сразу нашелся что ответить.
–Найдут тебя, как в прошлый раз, под шлюпкой,– наконец буркнул он,– враз вспомнишь, на чем люди сидят. Ичто-то не слыхал я, чтобы соплю, вроде тебя, на флот взяли. Разве что пираты…
Мальчик резко остановился, не договорив. Старика у фонтана не было.
–Ой, совсем забыл…– пробормотал Ларс в замешательстве.
–Ларс, ты кретин.– Орн, насупившись, перевел взгляд на друга.
–Можно подумать, ты не знал!– возмутился тот.
Орн как будто смутился, и это сразу придало Ларсу уверенности:
–Ну и ладно. Небось кто-нибудь из малышни вернул, схожу, гляну.
Через минуту он вернулся, растерянно сжимая в руке оба костыля.
–И что теперь с ними делать?– Ларс поскреб лохматую макушку.
–Что-что, иди отнеси!– Орн подтолкнул его в спину.
–Еще чего!– вскинулся Ларс, упираясь.– Он ведь меня не видел!
–Так наверняка догадался!
–