– Человечество уже в двадцатом веке, то есть темпоральном сегменте 20/1, окажется завязанным на двигатель внутреннего сгорания. Ну и на нефть как источник энергии. А ведь электрический двигатель был известен намного раньше!– Вивасват заволновался, когда речь наконец коснулась его главной идеи.– Вот… 1834 год. Русский физик Борис Якоби представил Парижской академии наук первый электродвигатель постоянного тока.
–Ага, вижу,– теперь и Индра следил за сменяющимися картинками на мониторе.– Они на нем плавали?
–Да, в 1838 году Якоби усовершенствовал электродвигатель, приладил его на гребной бот и вместе с друзьями совершил вояж по Неве. Через семь лет англичанин Чарльз Уитстон сделал уже двигатель переменного тока, только не очень удачный.
–А в 1876-м появился газовый двигатель Отто…– задумчиво протянул Ваю.
–Но и от электродвигателей не отказались!– воскликнул Вивасват.– Смотрите, сколько-то лет два типа двигателей развивались параллельно. 1879 год– первый асинхронный двигатель переменного тока Бейли. В 1883 году – первый бензиновый мотор Майбаха. Но и электрическая каста не отстает: в 1888 году Никола Тесла разработал индукционный двигатель– уже прототип современных…
–А доработал его русский электротехник Михаил Доливо-Добровольский,– Ваю вновь наклонился к экрану, читая.– Придумал ротор с обмоткой в виде беличьей клетки, усовершенствовал статор, а главное– перешел к трехфазной системе.
–Да, и придумал линии, вышки и провода, для передачи электроэнергии на большие расстояния, без идеи трех фаз это было бы невозможно,– добавил Вивасват.– Вот только электроэнергия… ее же надо из чего-то получать. А в 1891 году в России академик Владимир Шухов придумает, как получать бензин в промышленных масштабах… Разработает технологию термического крекинга– вот как это называется.
–И нефть победит электричество,– вздохнул Ваю.
–Да, ибо бензин окажется проще и дешевле.– Вивасват посмотрел на наставников:– А может, надо начать не с двигателей…
–А с источников энергии,– закончил его мысль Ваю.
Индра вернулся за навигационный пульт.
–Поехали, потолкуем с этим русским.
Владимир Григорьевич Шухов на минуту прикрыл глаза, откинувшись в рабочем кресле. Работа над книгой «Трубопроводы и их применение в нефтяной промышленности» выматывала сильнее, чем проекты самих нефтепроводов и танкеров. Владимир Григорьевич планировал создать точные математические формулы, которые охватили бы все процессы протекания по трубопроводам нефти и мазута. Даже сны приходили про то, как маслянистая темная жидкость торжественно течет по трубе, постепенно заполняя ее, и на этом жирном черном фоне вырисовывались формулы. Нефть– это будущее человечества, считал академик. Дешевый и многогранный источник энергии…
–Как бы мне хотелось, чтобы вы оказались не правы,– тихо сказал Вивасват в ответ на его мысли.
Аккуратная профессорская бородка дрогнула, Владимир Григорьевич удивленно открыл глаза.
–Кто вы и как сюда попали?
Младший жрец печально улыбнулся и протянул к нему руку с голубым кристаллом.
–Сейчас увидите.
В этот раз он пошел один. Поставленная задача– убедить создателей двигателей внутреннего сгорания не давать ходу своим патентам – все равно уже не выполнена. И Вивасват чувствовал себя, как никогда, свободным. Словно он и не был обитателем «Адити», а просто человеком, который все потерял.
Он не хотел ни в чем убеждать архитектора и инженера Шухова, будущего академика советской Академии наук. Вот странная штука: будущее открыто всем жрецам «Адити», а чтобы заглядывать в прошлое, нужны высшие полномочия. Может, потому что будущее можно – и нужно– менять, а прошлое– ни в коем случае?
Сейчас, в 1890-м, Шухову еще нет пятидесяти. Он еще только работает над созданием классической теории нефтепроводов и еще не изобрел водотрубный паровой котел, который получит золотую медаль на Всемирной выставке в Париже в 1900 году. Перед глазами Вивасвата возникли купола и своды, похожие на стальную паутину, сплетенную невиданным человеком-пауком. Этим пауком, в переносном, конечно, смысле, станет Шухов. Именно он впервые в истории применит сетчатые стальные оболочки– сначала для павильонов Всероссийской выставки 1896 года в Нижнем Новгороде, а потом для многих других проектов. Очень глупо, подумал младший жрец, что поклонники авангардного хай-тека в двадцать первом веке и знать не будут, что зародился он в России девятнадцатого, на ватманах Шухова.
Вивасват вспомнил, как туристы восхищаются сумасшедшими летящими зданиями Гауди, Ле Корбюзье и Нимейера. И мало кто догадываются, что изобрел такие башни именно сидящий напротив него в кресле усталый человек со вдумчивым взглядом. Именно Шухов рассчитал и первым построил так называемые многоярусные гиперболоидные [32]конструкции. Первая из них после выставки была куплена за бешеные деньги– так прекрасно было наполненное воздухом сочетание стальных балок и мембран. А некоторые водонапорные башни живы до сих пор.
Вивасват поймал себя на том, что он бы хотел дружить с таким человеком. Точнее, не так– хотел бы иметь его в качестве наставника. Ну, одного из наставников. Наверное, они бы хорошо понимали друг друга. Ведь Шухов учился в Московском Императорском Техническом училище, а там было непросто: строгий режим, казарменная дисциплина, мелочный надзор… Похоже на «Адити», какой она была для Вивасвата до последних дней. Младший жрец спасался работой, вынашивал свой проект, а Владимир пропадал в читальном зале, занимался физикой и математикой, нарабатывал практические навыки в чертежной, столярной и слесарной мастерских. Результат– окончание училища с золотой медалью и отличием, да таким, что Шухова даже от защиты дипломного проекта освободили. Вивасвату до этого далеко…
Внезапно он понял, что это его даже радует. С его средними способностями он не изменит мир, но и не убьет его.
Голубой кристалл бесстрастно показывал картины. Адити прикосновением ко лбу жреца дала ему возможность делиться этой информацией безо всяких терминалов. И теперь Владимир Шухов из 1890 года с возрастающим удивлением видел самое знаменитое свое детище– Шуховскую радиобашню на Шаболовке. Вивасват мельком подумал, стоит ли рассказать Владимиру Григорьевичу, что после аварии на строительстве этого сооружения архитектора приговорят к смертной казни с отсрочкой и помилуют, когда в 1922 году с башни все же начнется трансляция радиопередач. И решил, что не стоит.
А ниже Шуховской башни, на всех улицах– миллионы машин, и смог, закрывающий солнце. Бешеная жара на улицах, чахнут деревья, задыхающийся человек падает на полоску зелени, но ровный подстриженный газон не способен дать живой воздух, которым богаты луговые травы высотой по пояс. И авария на подводной нефтяной скважине, из которой ежедневно сто миллионов бочек нефти выливается в Карибское море и разносится Гольфстримом по всей Атлантике. И войны за нефть, которые однажды превратятся в Третью мировую…
–Черт знает что.– Ученый вновь откинулся в кресле и потер виски.– И вы хотите сказать, что я ответственен за это? Я и мои коллеги с нашим термическим крекингом?
Он подумал, что технический прогресс не может быть настолько бесчеловечен, чтобы нанести столько зла планете. Бесчеловечность– удел богов и политиков.
–Нет, не только вы,– честно сказал Вивасват.– В конце концов, ваш крекинг заново открыли американцы в 1912–1916 годах.– Шухов высоко вскинул брови, пальцы инженера, равно привычные к карандашу и отвертке, забарабанили по столу.– Впрочем, если бы вы имели возможность следить за их патентными заявками, вы могли бы их остановить– ваша-то технология уже была запатентована. Но у вас была Первая мировая, потом революция… так что об их работе по крекингу вы узнали только в 1923 году. Ну а нефтеперерабатывающий завод по вашему проекту в России, точнее уже в СССР, построили в 1921 году.
СССР… Новая власть, которая придет на смену. Лучше бы не знать, как все переменится с нею. Впрочем, Шухов точно знал, что Россию он не покинет. Пусть приглашают в Европу, в США, где его знали и помнили еще с царских времен. Нет, все права на его изобретения получит Россия, пусть и под новым именем. «Мы должны работать независимо от политики. Башни, котлы, стропила нужны, и мы будем нужны» [33],– мелькнула мысль. Но вслух он заговорил про другое:
–Это будущее.– Пальцы инженера выбивали уже не тревожную дробь, а торжественный хорал.– Двигатели внутреннего сгорания появились несколько лет назад! Бензиновые – совсем недавно.
Вивасват покачал головой. В предыдущих разговорах он пытался проявлять дипломатию. Не слишком-то у него получилась, ну и нечего вымучивать.
–С их создателями я уже разговаривал.
–И?– Шухов нервно втянул воздух. Как им всем важно не отличаться от других, подумал Вивасват. Если другой не отказался, то и я не пожертвую. Или этот не таков? Первый был просто дельцом, два вторых– выбившиеся из нищеты, не очень образованные изобретатели узкой направленности. А этот… Потомок дворянского рода, давшего не одно поколение русских офицеров. Физик, математик, архитектор, инженер… Вивасват подумал, что лично он, кроме работы, ничего толком в жизни не успевает. А Владимир Григорьевич, несмотря на свои потрясающие разработки, умудряется еще и на велосипеде ездить, и в шахматы неплохо играть, и фотографировать, и дружить с Книппер-Чеховой и Шаляпиным…
–Они отказались не давать ход своим патентам. Вы– моя последняя надежда.
Инженер шумно выдохнул:
–Ну, вы и скажете… Работали-работали не один год, думали, что на благо страны и всего человечества стараемся. А вы– вот так, разом, все перечеркнуть и годы своей жизни, своего труда положить под сукно! Думаете, кто-то решится?
Шухов надолго задумался. Вивасват молчал. Убеждать, доказывать бесполезно. Пусть человек решает сам. Достойный человек и решение примет достойное.