– Еще до его рождения моя Марра знала, что он будет мутантом, и инсценировала его смерть. Поэтому я не могла обратиться за помощью.
Ред кивает.
– Мой Варра потерял рассудок в день ее смерти, – говорю я и бросаю взгляд на приближающуюся к нам Медису. Она садится рядом на одну из лежанок.
– Я не знала, что нужно ребенку в два года, но быстро поняла, что у меня недостаточно денег, чтобы прокормить его. Поэтому я стала воровать еду для нас – впервые это проделала, когда мне было двенадцать. Несколько лет все шло гладко, пока мне не исполнилось четырнадцать. Тогда в Голассе я встретила торговца, которого никогда раньше там не видела. У него были необыкновенные блюда и фрукты из чужих стран. Он был сильным и очень высоким. И все же я нарушила свое главное правило – не красть у того, кто может убить меня одним ударом, – и стянула у него пару фруктов. – Я делаю короткую паузу, потому что слезы подступают к глазам из-за воспоминаний.
– Яррушу тогда было пять лет, и он не понимал, почему ему нельзя выходить из дома. Я хотела его порадовать. Принести ему что-нибудь необыкновенное. То, что детям редко удается попробовать. Но меня поймали.
Взгляд Реда опускается на мои дрожащие пальцы.
– Они решили, что я слишком молода, чтобы отрубить мне руку. Они прекрасно знали, что у меня дома сумасшедший Варра. Но никто не помог. Мое наказание просто уменьшили до тридцати ударов плетью и десяти камней.
Медиса тихо задыхается, и Ред ненадолго замирает, прежде чем продолжить втирать мне мазь.
– После этого я решила зарабатывать деньги и начала бороться. Сначала я бросила вызов всем мальчикам в нашей деревне. Но уже вскоре поняла, что я сильнее и умнее их. Поэтому стала зарабатывать, побеждая избалованных сынков богачей.
– Ты дралась только с ними? – спрашивает Медиса странно напряженным голосом.
– Однажды мне пришлось избить женщину, которая совершила прелюбодеяние, – говорю я, стиснув зубы, когда вижу перед собой ее испуганное лицо. – Это принесло мне больше денег, чем любой другой заказ. Я купила на них еду и первую книгу для Ярруша.
Я на мгновение задерживаю дыхание, прежде чем продолжить.
– Каждый раз, когда обыскивали наш дом, я так сильно боялась, что думала, будто Бег мне ничего не будет стоить. Я думала, что я сильная. Но сейчас… – Я шумно дышу. – Все уже потеряно, потому что монарх знает о Ярруше. Он давно забрал его к себе.
Медиса и Ред молчат, и во мне тоже воцаряется тишина.
– У тебя никогда не было друзей? – спрашивает Ред, задумчиво глядя на меня.
– У меня были Джерри и Керим, – шепчу я. – Но я никогда никому полностью не доверяла.
– А Киран? Ему ты доверяла? – спрашивает Медиса, кладя руку на мою больную лодыжку.
– Да, – вздыхаю я.
– Я родился младшим сыном высокопоставленного члена Совета, – неожиданно говорит Ред, задумчиво глядя в пустоту. – Когда я был еще очень маленьким, меня отправили в тренировочный лагерь, чтобы хорошо подготовить к Бегу. Только раз в месяц мне разрешалось возвращаться домой – и то лишь для того, чтобы наблюдать, как мой отец исполняет наказания. Я думаю, он хотел меня закалить. Но вместо этого я поклялся себе, что когда-нибудь накажу его точно так же. Он не знал пощады. Не жалел ни маленьких детей, ни женщин. Даже беременных. – Он смотрит на меня и улыбается. – И я сделал это, медленно сделал. После знакомства с Кираном я умолял его дать мне достаточно даров, чтобы убить отца.
– Что бы произошло, если бы Киран отнял у тебя память о жестокости твоего Варры? – осторожно спрашиваю я.
Ред изумленно смотрит на меня.
– Ни Праведницам, ни Талисманам тени нельзя забирать воспоминания, Сари. Это против законов природы. Это делают только монархи, чтобы получить достаточно информации о людях своего королевства.
Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но ничего не выходит. Я должна была знать.
– Я убил своего отца, освободив тем самым место в Совете, которое занял мой старший брат, – с горечью говорит Ред. – Это было все равно что обменять кинжал на меч. Мой брат оказался еще более жестоким, чем наш Варра. И первое, что он сделал, – заточил меня в тюрьму и пытал, пока я не рассказал ему, какой Повелитель теней наделил меня даром за пределами Ордена.
Я с трудом сглатываю. Ред берет еще больше мази и нежно втирает ее в мою кожу.
– Я предал Кирана, – говорит он тихо и виновато. – Он тогда уже был советником монарха. Мы знали друг друга, потому что он часто бывал в моем учебном лагере в поисках подходящих бойцов для армии.
– Его тоже наказали?
Красные глаза Реда встречаются с моими, затем он кивает и натягивает на себя маску.
– Они захватили Алишан в плен. Его великую любовь. Я понятия не имею, как они узнали о ней. Даже я не знал, что она существует, хотя мы с Кираном делились почти всеми нашими секретами. С помощью Алишан монарх держит его в руках. Позже Киран отвез меня в лагерь Фихт и обучил быть сопровождающим. Мы больше никогда не говорили об Алишан. Я просто знаю, что он хочет спасти ее любой ценой.
Я чувствую боль в сердце, потому что какая-то часть меня надеется, что я смогу стать таким человеком для Кирана. И не та, которую он предал, чтобы спасти другую. Но я знаю, что тоже предала бы его, если бы могла этим спасти Ярруша.
– Любовь – это наша самая большая слабость и сила одновременно, – говорит Ред, глядя на Медису, которая задумчиво раскачивается взад и вперед на другом лежаке.
Я чувствую его душу и удивляюсь, когда нахожу в ней печаль из-за смерти отца, хотя Ред убил его своими руками. Там горе и тоска, которые я испытываю, думая о маме.
– Все эти годы Киран никого не подпускал к себе. И меня, и Медису держал на расстоянии. С тобой все было иначе, Сари, – тихо говорит Ред.
– Потому что он нуждался во мне, – с горечью отвечаю я.
– Я думаю, ты на короткое мгновение лишила его той боли, которую он испытывал столько лет.
Я ничего не говорю, хотя точно знаю, что для Кирана я была просто забавной безделицей. Я отнимала у него время, но приносила пользу.
– Он никогда не подвергнет Ярруша опасности, – говорит Ред, пронзительно глядя на меня.
– И все же он предал его. И даже если монарх позволит моему брату жить… под его влиянием сломается даже самая сильная душа.
– Он сильный? – спрашивает Медиса чутко и так ласково, что я удивляюсь. Не подумала бы, что она так умеет.
– Он самый сильный человек, которого я знаю, – шепчу я, чувствуя, как слезы снова подступают к глазам. – Иногда мне кажется, что ничто не может вывести его из себя. Ему приходится большую часть дня жить в крошечной темной комнате, освещенной только одной свечой. Но он так радуется своей коллекции книг. Он знает гораздо больше, чем я. – Нервный смех вырывается из груди. – Он сильный.
– Ярруш хорошо вписался бы в нашу компанию разбитых душ, – со смехом говорит Ред, прежде чем убрать мазь. – Значит, едем на лошадях?
Я моргаю и в ужасе смотрю на него.
– Вы со мной?
– Конечно, – говорит Медиса, как будто это само собой разумеющееся.
Впервые за долгое время я улыбаюсь и губами, и душой.
– На лошадях, – киваю и сажусь ровно. – Но как мы перехитрим охранников… и Джерри?
– Я думаю, Джерри сделает все для тебя, – говорит Медиса, глядя на него через открытый вход в палатку. Джерри сидит у огня невдалеке и наблюдает за мной. Медиса машет ему, и я сердито шиплю. – Чего ты? Он же такой милый.
– Он сын Марукка! – ворчу я.
Раньше это меня почти не волновало. Но после всего, что произошло за последние несколько недель, я уже так не думаю.
Джерри подходит к нам и проводит рукой Реда по моей ноге.
– Ты можешь вытащить нас отсюда? – Медиса тут же закрывает вход в палатку, и Джерри слегка подергивает бровями.
– А дальше что? – Он бросает на меня умоляющий взгляд.
– Мне нужно закончить Бег, Джерри, – говорю я ему. В своих мыслях я добавляю «пожалуйста», но произнести не могу. Я никогда не умела просить.
Джерри только качает головой.
– Я хочу, чтобы ты пошел со мной, – говоря это, я понимаю, что просто хочу воспользоваться его чувствами. Я ничуть не лучше Кирана.
– Так или иначе, мне придется отправиться туда на экзамен в ближайшие несколько дней, – отвечает Джерри, проводя рукой по своим волосам, которые блестят золотом в свете огня позади него. – Я разрешаю вам съездить на прогулку. – Он бросает на меня серьезный взгляд, поворачивается и идет оповестить других лидеров отступников.
– Это так просто, – говорит Медиса, хлопая в ладоши.
– Слишком просто, – замечаю я. – Или это тоже всего лишь одно из испытаний?
Когда оба смотрят на меня невинно, я качаю головой и готовлюсь к отпору.
– Мятежники? Серьезно?
– Это проверка на лояльность, – говорит Медиса, пожимая плечами. Как будто мне нужна такая проверка. По сравнению с Яррушем я лояльна. И только поэтому я здесь.
Глава 12ХАМЗА, Пассус 1, КАЛИПАР, стих 774
И Калипар сказал: «Пусть всегда побеждают те из вас, кто обладает чистой душой». Его взгляд скользнул по созданному им воинству. Его жена ушла. Его ребенок исчез. Но больше всего Калипар сожалел о том, что потерял Эмзу. Он поклялся ей в верности и нарушил это обещание.
В то время он дал обет себе и всем своим потомкам в будущем ставить верность превыше всего.
– Мы отправляемся завтра утром, – говорит Джерри, снова и снова бросая на меня задумчивые взгляды, когда возвращается к нам.
Я ничего не могу с этим поделать, но мне противно, что он два года притворялся мертвым. Он мог бы найти способ сказать мне. Вернуть мне немного надежды на то, что я не совсем одинока в этом мире. Вместо этого он боролся за своего отца, забыв обо мне.
– Могу я поговорить с тобой наедине? – спрашивает он, и Медиса и Ред немедленно встают и идут к остальным, к большому уличному костру.
Я нервно задерживаю дыхание, когда Джерри наклоняется ко мне и осматривает мою поврежденную голень.