— И хорошо, что не нашёл, — облегчённо вздохнула Беатриса. — Он узнал, что его настоящий отец был итальянцем.
Франсиска обессиленно опустилась на стул.
— Боже мой! Он не должен был этого узнать!
— Но он узнал, мама, — сказала Беатриса. — И он в отчаянии. Так что готовься к трудному разговору с ним. А я буду здесь, рядом с тобой.
Глава 11
Никогда ещё Камилия не ждала возвращения Тони с таким нетерпением. Но вот он наконец пришёл домой, и Камилия сразу же выпалила:
— Тони, я нашла твоего отца!
— Не может быть! Где же он? — взволнованно спросил Тони, но Камилии некогда было отвечать — она отдавала распоряжения:
— Быстренько помойся, переоденься, и поедем к нему! Я по дороге всё расскажу.
Пока они добирались до пансиона, радость Тони сменилась тревогой: а вдруг отец даже не захочет с ним говорить? Ведь если он приехал в Бразилию, то почему сразу не пришёл к сыну и невестке, а поселился в пансионе? Почему не дал о себе знать?
— Не волнуйся, сейчас вы увидитесь, и всё образуется, — сказала ему Камилия.— Я уверена, что он обрадуется тебе, что вы, наконец, помиритесь!
Когда Мариуза вновь увидела Камилию, а рядом с ней — высокого красивого юношу, она вдруг сразу поняла, что это сын и невестка Дженаро. Тони и Камилия подтвердили её догадку.
— Ой, а сеньор Дженаро опять ушёл! — огорчилась Мариуза. — Почему же вы не сказали мне утром, зачем его разыскиваете? Да я и сама могла бы догадаться... Вы, наверное, прочитали объявление в газете?
— Нет. А отец разыскивал меня через газету? — удивлённо спросил Тони. — У него же был мой адрес!
Мариуза вкратце рассказала о том, что ей было известно от Дженаро: в каком состоянии он уезжал из Италии, а потом оказался здесь, не зная, где живёт его сын.
— Вы подождите его, — любезно предложила Мариуза. — Сеньор Дженаро сейчас играет в музыкальном магазине, но к ужину обязательно придёт домой.
— Неужели в магазине Манчини? — изумился Тони.
— Да, именно там, — подтвердила Мариуза.
— Тогда мы поедем прямо туда! Спасибо вам! — сказал Тони, и они с Камилией отправились в музыкальный магазин.
Когда до магазина оставалось несколько шагов, Тони услышал доносившуюся оттуда мелодию Шопена и у него перехватило дыхание: он узнал неповторимую исполнительскую манеру своего отца. А когда Тони увидел его сидящим за фортепиано, то не смог сдержать слёз.
Дженаро между тем доиграл музыкальную пьесу до конца, не подозревая, что сын находится совсем рядом, только оглянись, и увидишь его! А Тони, дождавшись паузы, тихонько тронул отца за плечо:
— Папа, это я, Тони...
Они обнялись, и никакие слова примирения оказались им не нужны.
Чуть позже Дженаро, правда, сказал сыну:
— Ты прости меня, сынок, за всё. Я всегда любил тебя и сейчас люблю.
— Я тоже тебя любил и люблю, — ответил Тони. — И ты меня тоже прости за всё.
Из музыкального магазина они поехали в пансион, где дона Мариуза уже приготовила для них праздничный ужин.
Дружно выпили за встречу и — пошли воспоминания. О детстве, о матери, о музыке, о Джузеппе... Избегали говорить только о Марии, помня, что здесь присутствует Камилия. Правда, Дженаро, подвыпив, допустил всё же одну проговорку. Вспоминая о Розе, он сказал сыну:
— Незадолго до смерти она написала тебе подробное письмо, но отправить не успела. А я не хотел, чтобы ты получил это письмо, и положил его вместе с ней в гроб... Вот такая я скотина! Ты прости меня, если сможешь...
— А что было в том письме? — спросил Тони.
— Там было всё то, о чём я тебе никогда не говорил. Моя дорогая Розинела написала, что я люблю тебя. Она это знала... И ещё она там писала, что у тебя будет ребёнок...
Тут Дженаро осёкся, спохватившись, что сболтнул лишнее, но Камилия насторожилась, ожидая продолжения, а Тони, заметив это, поспешил исправить положение:
— Мне кажется, я не успел написать вам, что Камилия была беременна. Значит, мама сама догадалась?
— Не знаю, может, догадалась, а может, придумала, — подыграл сыну Дженаро.— Ей всегда хотелось иметь большую семью — много детей, много внуков.
Он произнёс это с такой уверенностью, что и Камилия, и Тони приняли его версию как единственно возможную, хотя вначале оба подумали, конечно же, о ребёнке, которого в то время могла вынашивать Мария.
А Дженаро, с трудом вывернувшись из сложной ситуации, больше не допускал подобных оплошностей.
И лишь потом, когда Тони и Камилия ушли домой, он изрёк, апеллируя к Мариузе:
— Вы поняли, что случилось, дона Мариуза? Ещё вчера я был один-одинёшенек, а теперь у меня целое семейство с такими проблемами, в которых будет очень трудно разобраться!
— Да, я вас понимаю, — сочувственно ответила она. — У вашего Тони очень приятная жена. И что вы будете делать, если вернется Мария?
— Не знаю, — развёл руками Дженаро. — Камилия мне тоже понравилась. К тому же, это ведь именно она меня разыскала. А я должен отплатить ей чёрной неблагодарностью? Нет, я не смогу так поступить.
— И вы не скажете Тони, что у него есть сын?
— Нет, скажу, только со временем. Такие важные вещи нельзя скрывать, — твёрдо ответил Дженаро. — Ни сын, ни внук мне потом этого не простят. Я думаю, если бы мы сразу написали Тони, что Мария ждёт от него ребенка, то он, может, и не женился бы на этой милой еврейке... Эх, лучше бы я тогда помог Марии бежать в Бразилию к моему сыну!..
— Не казните себя задним числом, сеньор Дженаро, — сказала Мариуза. — Вы, наверное, забыли, что у Марии тогда был строгий отец и она в то время уже была замужем. Да она и сейчас замужем, хоть и не любит своего мужа. А если вы скажете Тони, что у него есть сын, то порушите его брак с еврейкой, в этом можно не сомневаться...
— Да, как ни поверни, а всё выходит плохо, — подвёл печальный итог Дженаро. — Ладно, у меня ещё есть какое— то время, чтобы осмотреться, подумать. Завтра я схожу к Тони, посмотрю, как он там живёт, познакомлюсь с женой моего брата. А с Ниной вы меня сами познакомили, только я тогда не знал, что она — моя племянница.
— И никто не знал, — подхватила Мариуза. – Но, несмотря на это, мы встретили её тут хорошо, по-родственному, правда? У вашего брата очень красивая и очень приятная дочка! И жених у неё замечательный!
— Да, с роднёй мне повезло: все красивые, все хорошие. И внук у меня красивый, и Мария... — Дженаро тяжело вздохнул. — Но я бессилен сделать их всех счастливыми!
На следующий день он побывал в бедняцком квартале, и там выяснилось, что с Мадаленой он тоже встречался, когда приносил письмо Жозе Мануэлу.
— Какие же мы слепые и глухие! — отметил он с сожалением. — Жизнь настойчиво подаёт нам знаки, а мы не берём их в расчёт, ничего не видим и не слышим. Я пришёл в этот двор, увидел жену моего брата и — ничего не почувствовал. А ведь Тони и Камилия уже здесь жили! Но я и этого не почувствовал.
— В то время, когда вы приходили, Тони жил здесь один, — поправила его Мадалена. — Он тогда как раз ушёл от жены, и мы пристроили его в комнату к Жозе Мануэлу. А потом он стал работать грузчиком на рынке.
Такое уточнение огорчило Дженаро ещё больше. Если бы он тогда встретился с Тони, то всё устроилось бы гораздо проще! Он бы забрал сына к себе в пансион, а вскоре туда пришли бы и Мария с внуком. Мальчик бы теперь жил с родным отцом и матерью. Ну, Камилия, конечно, погоревала бы, так ведь они с Тони и без того жили врозь...
— А вы не знаете, почему Тони ушёл из дома тестя и жил здесь один, без жены? — спросил Женаро у Мадалены.
— Потому что она изводила его ревностью. Камилия очень ревнивая! Она до сих пор думает, что Тони любит ту итальянку, Марию.
— А вы как думаете? Это действительно так?
— Я знаю точно, что он не может забыть свою Марию. Он сам это говорил, — сообщила Мадалена.
Дженаро сокрушённо покачал головой:
— Ну и дела!.. А почему же он снова сошёлся с Камилией?
— Наверное, пожалел её. Она очень любит Тони! Ушла за ним из богатого дома, теперь ютится в малюсенькой комнатке, сама готовит еду, стирает, гладит. И ревность свою сильно поумерила. Вообще она хорошая девушка, Тони с ней повезло.
— Мне она тоже понравилась, — вздохнул Дженаро и попросил Мадалену проводить его к Камилии.
Тони был в это время на работе, и Дженаро получил возможность поближе познакомиться с невесткой, поговорить с ней наедине.
Камилия рассказала ему, как Тони появился у них в доме, и она сразу же в него влюбилась, а потом, когда он работал в художественной мастерской, тайком покупала там картины, чтобы он мог получать хоть какие-то деньги.
— Тони очень гордый, — говорила она. — Отказался от помощи моего отца, работает грузчиком. А ведь он талантливый музыкант и художник! У меня сердце кровью обливается, когда вижу его огрубевшие руки — в мозолях и ссадинах!
— Хорошо, что ты это понимаешь, — растроганно произнёс Дженаро. — Тони действительно прекрасный музыкант. Но пианисту очень трудно здесь найти работу, практически невозможно. Уж я-то знаю!..
Они ещё долго беседовали, и Дженаро узнал, как Камилия дважды уходила из дома, следуя за его сыном, — сначала в мастерскую Агостино, а затем сюда, в бедняцкий квартал.
— Я очень люблю Тони и пойду за ним хоть на край света, — призналась Камилия. — Всё выдержу, только бы мы были вместе! Я уже многое пережила и теперь никакие трудности меня не пугают. Мне только жаль нашего ребёночка, который умер, едва появившись на свет. Но иначе, наверное, и не могло быть, потому что Тони тогда ещё не был готов к рождению ребёнка, он всё время думал о Марии, которую вы, конечно, знаете.
— Да, знаю, — вынужденно подтвердил Дженаро.
— А какая она? Очень красивая?
— Да, красивая. Но не красивее тебя, поверь мне!
Дженаро не лукавил, говоря это Камилии. Она не уступала Марии ни в красоте, ни в сердечности. А сколько добра сделали Тони она и её родители! Приютили его здесь, на чужбине, приняли в свою семью как сына. Разве такое можно забыть и ответить на добро злом? Нет, нельзя, — решил наконец Дженаро и, когда Тони пришёл с работы, сказал ему, что у него очень хорошая жена. Тони этому искренне обрадовался.