Франсиска слушала Фарину как заворожённая, восторгаясь его красноречием, образованностью и умом. Ход его мыслей был понятен и близок Франсиске, она была готова подписаться под каждым словом, изречённым Фариной, но даже приблизительно не могла представить, какое же решение он сейчас предложит. А ведь у него есть какое-то оригинальное решение, он намекнул на это ещё в начале беседы!
— И что же вы придумали? — нетерпеливо спросила она.
— Возможно, вам покажется странным моё предложение, но вы не спешите его отвергать, — сказал Фарина. — Оно естественно вытекает из той ситуации, которая реально сложилась на сегодняшний день. Вы аннулировали купчую на всю нашу фазенду, и формально она вроде бы принадлежит нам. Но Мартино не отдал вам деньги за свою часть земли, и фактически она остаётся вашей собственностью...
— Мне не нужна эта земля, я уже говорила вам, — прервала его Франсиска. — Та фазенда была мечтой моего мужа, но не моей.
— Я это знаю, и потому предлагаю вам иной вариант, — продолжил Фарина. — Эта земля оказалась очень своенравной! Она сама выбирает себе хозяина! Безжалостно отторгла всех наших компаньонов и выбрала... нас троих: вас, меня и Винченцо. Причём, не поодиночке, а всех вместе. Так может, настала пора прислушаться к её мнению и уважить эту привередливую госпожу? А то она заупрямится и вновь станет яблоком раздора. Лично я этого не хочу.
— Я тоже, — сказала Франсиска, мгновенно припомнив все ужасы, связанные с земельным паем Адолфо: вооружённое противостояние на меже, гибель Мартино, странное поведение Маурисиу...
— Вот поэтому я и предлагаю взять эту часть земли в совместное пользование, раз она сама того хочет. Мы с Винченцо будем обрабатывать её, а половину урожая будем отдавать вам. Кофе сейчас растёт в цене, значит, года за три мы сможем покрыть ту сумму, которую должен был внести Мартино. А там видно будет, земля подскажет нам, что делать дальше.
— Я поняла вас: вы решили взять в компаньоны меня! — озорно усмехнулась Франсиска. — Что ж, неожиданное решение. И весьма остроумное!
— Мне приятно слышать это из ваших уст, — вновь перешёл на игривый тон Фарина. — А ведь вы ещё не отметили самого главного: это очень разумное и взвешенное решение. Не так ли?
— Пожалуй, — согласилась Франсиска. — Значит, вы рассматриваете меня как надёжного партнёра?
— Безусловно! Такой союз возможен только в том случае, когда обе стороны полностью доверяют друг другу. И я надеюсь, вы тоже могли убедиться в нашей надёжности. Меня вы знаете давно, а с Винченцо даже породнились, так что Катэрина и Маурисиу в какой-то мере могут быть гарантами нашей взаимной надёжности.
— Что ж, я согласна с вашим предложением и принимаю его, — твёрдо произнесла Франсиска. — Я часто ошибалась в людях, но сейчас, по-моему, ошибка исключена.
— Мы с вами оба ошиблись, доверившись Мартино, — справедливости ради заметил Фарина. — Если бы я знал, что он приехал сюда с единственной целью — обмануть вас и завладеть фазендой, то сам бы убил его!
— Вы говорите это серьёзно? — испуганно спросила Франсиска. — Вы смогли бы решиться на убийство?
Фарина предпочёл отшутиться и сказал нарочито грозно:
— Да! Чтобы защитить вас! — а затем вдруг посмотрел на неё с нежностью и вымолвил кротко, как неопытный юноша, преодолевающий смущение: — Я люблю вас, дорогая Франсиска... И это действительно серьёзно.
Франсиска пришла в замешательство. Признание Фарины было ей приятно, более того — она давно ждала его, но сейчас оказалась не готова что-либо ответить.
А Фарина и не требовал от неё ответа. Он просто поцеловал её руку и уже хотел откланяться, но тут в гостиную вошёл Маурисиу. Вид у него был откровенно недовольный, и Франсиска, опасаясь неуместного выпада с его стороны, поспешила объяснить, зачем она уединилась с Фариной:
— Сынок, ты не мог бы немного подождать? Мы с сеньором Фариной тут говорим о делах...
— Если о делах, то и мне будет интересно послушать, — дерзко прервал её Маурисиу. — Так какие у вас дела с моей матерью, сеньор Фарина?
— Всё те же, — улыбнулся в ответ Фарина, оставив без внимания его дерзкий тон и не поддавшись на провокацию. — Опять соображаем, что делать с бывшей землей Адолфо.
— Ну и как, сообразили? — спросил Маурисиу таким язвительным тоном, что трудно было не уловить намёка на непристойность, в которой он пытался обвинить Франсиску.
У Фарины зачесались руки: как смеет этот щенок оскорблять собственную мать, достойнейшую из женщин?! Врезать бы ему как следует, да нельзя, слишком много чести и обстановка неподходящая! Но осадить его просто необходимо, и для этого есть разные способы. Фарина выбрал самый простой из них и самый мягкий.
— Да, представь себе, нашли неплохое решение, — сказал он, презрительно глядя на Маурисиу. — Но я должен ещё обсудить его с Винченцо, так что о делах поговорим с тобой в другой раз. А сейчас проводи меня, пожалуйста, к твоему очаровательному сыну, я тоже хочу немного с ним позабавиться.
— Пойдёмте, я вас провожу, — вызвалась Франсиска, обезопасив себя и Фарину от очередной дерзости Маурисиу.
Дальнейшее пребывание гостей на фазенде Франсиски прошло без эксцессов. Поиграли с маленьким Марсилиу, затем переместились в столовую, где для них уже был накрыт роскошный стол. За обедом тоже говорили на нейтральные темы, которые даже у Маурисиу не вызвали раздражения.
На прощанье гости горячо поблагодарили хозяев за радушие, а Констанция пригласила сватью к себе на обед, и та пообещала вскоре нанести ответный визит.
По дороге домой Фарина рассказал Винченцо о своём договоре с Франсиской, и тот едва ли не впервые отозвался о сватье положительно:
— Похоже, она и впрямь неплохая женщина. Во всяком случае, не алчная и не подлая. Ведь могла бы сама найти покупателя и продать ему тот кусок нашей фазенды! Сразу бы получила живые деньги... Это же гораздо лучше, чем получать от нас кофе, да ещё в рассрочку!
— А она поступила по-родственному, по-свойски! — дополнила мужа Констанция. — Как-никак, мы ведь ей не чужие люди. Она такая же бабушка Марсилиу, как и я.
Для Фарины их слова были слаще мёда. Он блаженствовал, сидя за рулём автомобиля и слушая похвалы, адресованные Франсиске. Настроение у него было прекрасное, будущее представлялось ему в радужном свете, и связывал он его, конечно же, с Франсиской.
А она в это время вела трудный разговор с сыном, и её настроение постепенно становилось близким к отчаянию.
После отъезда гостей Франсиска, естественно, припомнила Маурисиу его оскорбительные выпады и потребовала, чтобы впредь он был более учтив и с ней, и с Фариной.
Но упоминание о Фарине вызвало у Маурисиу очередной приступ раздражения.
— Тебя опять потянуло на итальянцев! — грубо упрекнул он мать. — Думаешь, я не понял, что ты говорила с этим мерзким Фариной не только о делах?
Франсиска тоже вскипела:
— По какому праву ты разговариваешь со мной в таком тоне? Я не заслужила подобных оскорблений и не собираюсь их выслушивать! И сеньора Фарину не позволю оскорблять, он глубоко порядочный человек!
— И поэтому ты с ним кокетничала?
— А ты что, ревнуешь меня? Опомнись, Маурисиу, так поступают только маленькие дети, но ты давно уже не ребёнок! — пристыдила его Франсиска.
В ответ она получила очередную грубость:
— Ты тоже не юная девочка, которая когда-то потеряла голову, увлекшись итальянцем! Это тебе надо задуматься о своём поведении! Вспомни, что ты вытворяла с этим Мартино! Слава богу, он теперь пребывает в аду...
— Оставь свои грязные намёки! — в сердцах закричала Франсиска. — С Мартино мы гуляли по фазенде, и это всё, что я «вытворяла».
— Мама, не надо лгать, я сам видел, как ты миловалась с ним у озера! — оглоушил её Маурисиу.
У Франсиски потемнело в глазах. Она вспомнила недавний разговор с Беатрисой, которая, как выяснилось, была права: Маурисиу всё видел! Так неужели она права и в остальном? Неужели это Маурисиу стрелял в Мартино?
— Скажи мне правду, сынок, — взмолилась Франсиска, не в силах больше оставаться в неведении, — это ты его убил? Признайся честно. Поверь, тебе станет легче. Нельзя жить с такой тяжестью в душе, она может сломать тебя окончательно.
Маурисиу разом поник, опустил голову. Ему захотелось и впрямь стать маленьким мальчиком, которому позволительно уткнуться маме в плечо, выплакаться, пожаловаться на обидчиков и, получив от неё утешение, вновь продолжить жизнь с лёгким сердцем и просветлённой душой. Он даже потянулся к матери всем телом, но тот час же, отпрянул, судорожно вскинул голову и сказал вовсе не то, к чему его подталкивала Франсиска.
— Я убил? Нет, я не настолько жесток, как твой отец, который убил моего отца!
Эта фраза далась Маурисиу нелегко: на лбу у него выступила испарина, в руках появилась предательская дрожь.
А у Франсиски больно защемило сердце, но она нашла в себе силы сказать:
— Дай-то бог... Дай-то бог!..
Глава 18
Нина хоть и невнимательно слушала рассказ матери о том, что Мария разыскивала Тони, однако эта история не могла оставить её равнодушной. Нина задумалась, а правильно ли поступила мать, скрыв правду от Марии? Если она ищет Тони, значит, по-прежнему любит его. И Тони её никогда не забывал. Так может, будет лучше, если они сами разберутся, как им теперь строить свою жизнь? Конечно, Камилию жалко, она такому сюрпризу не обрадуется. Но и мать, пожалуй, поступила неверно. Разве она вправе решать за других, кому быть вместе, а кому нет?
Словом, обострённое чувство справедливости, которым всегда отличалась Нина, взыграло в ней и на сей раз.
— Надо бы сказать Тони о том, что его Мария теперь живёт не в Италии, а в Сан-Паулу, — поделилась она своими соображениями с Жозе Мануэлом. — Правда, мы не знаем её адреса, но она, вероятно, придёт сюда снова, ведь мама сказала ей, что Тони — наш родственник, а значит, он будет поддерживать с нами связь.